Райдо Витич - О чем поет ночная птица
Что сделать хотел, что сказать — забыл. Девушка на него смотрит довольно, улыбкой цветет. Руслана вовсе перевернуло, рванул как скаженный через дорогу. В салон залез, картинку на соседнее сиденье кинул. Сигареты достал, а прикурить не может — руки ходуном ходят.
Смял в сердцах сигарету, выкинул. Посидел, новую достал. Подкурил, наконец, и замер: а она ведь, сумасшедшая — дошло. Не удивило — раздавило. И как спасательный круг — мысль: лицо чистое, нет отметин на лбу от пули. Нет.
Значит, не она?
А какого черта, так похожа? Какого рожна всю душу ему вынула?!
Судьба с ним в догонялки играет? " Ночная птица"!…
У Руслана горло сдавило, закашлялся: "ночная птица" — так назвали снайпера, что лупил по ночам. Бил, гад, в цель точно, ни одного промаха. Или куражился иногда: ранит так, что не выжить, но сразу не умереть — мучиться приходиться. Одного в горло — крутило парня, все в кровище, ребята шею зажимали ему, а он хрипит, все сказать что-то хочет, а не может. Другого по коленным чашечкам, а тот зеленый, мальчишка еще совсем. Выл, уши закладывало…
Руса миловало, но четверых из своей группы он так потерял.
Поймать эту «птицу» никак не могли, каждую ночь облаву устраивали, а она так и не далась. А попалась бы — на части порвали.
Руслан зажмурился: не иначе как по его душу теперь птица прилетела. Судьба? От нее не уйти.
Но откуда эта девушка о ночной птице знает? Прав был Арслан — она и есть та тварь? Значит, нет на Руслане вины? Или есть, но другая, что не убил? Она это или не она? Жива, она или ему мерещиться? Может, это он с ума сошел?
Зеленин подкурил от окурка другую сигаретку и вылез из машины, встал, поглядывая на ту сторону дороги, на девчонку.
"Снайпер".
"Она — снайпер".
А что тогда, что сейчас веры нет. Подумать — легко. Те же латышки. Те же чеченки. Сколько баб, с виду и не подумать, ложили «федералов». Одни за деньги, другие мстя, третьи за идею свою гребанную. Сколько сук с той войны целыми уползло и за грамм своих преступлений не ответив?
Зеленин выплюнул сигаретку на асфальт и потопал обратно к девушке. Теперь им друг от друга не уйти, пока они к одному концу не придут, пока он не поймет, не выяснит кто она. Дурочка — пусть живет. Он даже поможет ей чем сможет, не вину свою заглаживая, просто так. Снайпер, та птица — убьет суку. А если та и не снайпер… Если та…
И вздохнул — что в этом случае он делать будет, Рус понятия не имел.
— Сколько твои картинки стоят? — вырос перед девушкой. Та вздрогнула, сжалась испуганно:
— А… А что?
— Оптом куплю. Если прогуляешься со мной.
— Куда? — голос от страха подсел.
— Да вон, в кафе. Посидим, поговорим. Просто пообщаемся.
Не очень хорошая формула знакомства. Неудачный тон. Хотел мягко сказать, а получилось жестко, почти приказом.
— Я… никуда не пойду, — замотала головой отступая.
Молодец, Рус! Напугал девчонку, «ухажер».
— "Свияга" в двух шагах, никуда идти и не придется, — пересилил себя и ласково почти сказал. Вита смягчилась, плечи потерла в раздумьях, помялась и кивнула:
— Ну, если… а зачем?
— Скучно мне, — буркнул и поморщился: а ты полный придурок, Рус. Совсем с девушками знакомиться разучился. Еще "налево, ша-агом ма-арш" — рявкни.
Девушка неуверенно плечами пожала и картинки ему протянула.
— Просто так, чтобы не скучали.
На фига они ему? Но спорить не стал, молча взял, в карман пиджака сунул и пошел к кафе, поглядывая на девушку. Как же ее зовут? Что-то затейливое, а вспомнить не может.
— Вика?
— Вита. Виталия…
"Точно".
— … А вас?
"Да-а, не только у меня склероз оказывается".
— Руслан. Вчера знакомились.
— Правда? — зрачки огромными от удивления стали. Такое не сыграть.
— Не помнишь? Много покупателей?
— Когда как. В основном вовсе нет.
"А это правда — аналитиков вызывать не надо. Плевать гражданам на открытки, что почтовые, что самописные".
— Сама рисуешь?
— Да.
И молчит. «Разговорчивая».
— Другим заняться не пыталась? Доход-то чахлый.
— Я же не для прибыли, для души.
— Угу? И муж не против?
— Я не замужем.
— Дети?
— Нет. Я хотела из детского дома взять, а Андрей сказал, что мне рано детей заводить.
— Андрей у нас кто? Жених?
— Брат.
— Старший?
— Да.
— Строгий?
— Славный.
— Мама, папа в комплекте?
— Нет.
— Извини.
— Ничего. Я их совсем не помню.
— Тебе лет-то сколько? Ты извини, что на «ты», но…
— Ничего, нормально.
— Так лет-то сколько? Совершеннолетняя? — улыбку выдавил.
— Наверное.
"Интересный ответ. Зайдем с другой стороны".
— Паспорт уже получила? — улыбнулся шире.
— Кажется. Надо у Андрея спросить, он все знает. А вам, зачем мой паспорт?
— Не за чем. Просто так спросил, — открыл двери заведения перед Витой.
— Мне придется Андрею про вас сказать. Он мне наказал, чтобы я обязательно ему про тех, кто моими документами интересуется говорила.
"Любопытно. Не прост этот Андрей".
— Тогда познакомь меня с братом. Какие проблемы?
— А вы согласны?
— Конечно. Адрес дашь, я вечером с конфетами подъеду, познакомимся, посидим все вместе. И давай на ты?
— Давайте.
— Сладкое любишь?
— Наверное.
— "Наверное", — буркнул, подвигая ей стул, сел напротив. — Что точно любишь? А то приеду с конфетами, как дурак, а ты их в мусоропровод отправишь за ненадобностью. Может фрукты? Ананасы там, маракуйя?
— Чего? — носик наморщила.
— Фрукт такой, тропический.
— А! Нет, не люблю.
— Не понравился?
— Не пробовала.
— Как же не любишь?
— Просто.
"Действительно "просто"".
— Что будешь? — получив от официантки меню, открыл Вите книжечку. Та даже не взглянула в нее — стены рассматривала, роспись хохломы.
— Вита?
— А?… А что вы, то и я, — очнулась.
— Выпьешь? Вино, коньяк?
— Нет, — даже испугалась.
— Коктейль?
— Ага.
— Чай, кофе, сок?
— Ага.
— Ага?
Зеленин растерялся. То, что девушка не в себе сомнений уже не было, но какого черта он ее в кафе притащил? Что хотел? Что можно у ненормальной узнать? Какого призрака он в этих наивных и доверчивых глазах ищет? А может себя, того, что еще не выстрелил?
"Она снайпер", — утверждал Арслан…
Чечня. 95 год.
Облава на "Ночную птицу" удалась. Удод взял кого-то и методично пинал.
Группа Зеленина рванула к нему, оттащила от мужика, что валялся на камнях, прикрывая лицо руками.
Руслану сразу не понравилась рубашка: белая, отглаженная. В такой только вместо семафора можно бродить, а уж на дело идти, ну, никак.
Рывком поднял с земли мужчину, толкнул к камням и замер, направив дуло автомата в живот пленника.
— Елки!…
На него смотрел Арслан, его одноклассник. Все то же интеллигентное личико, чуть припачканное кровью, что текла из разбитой губы. Длинные реснички, телячий взгляд и пальцы пианиста.
— Рус, — растянулись в улыбке разбитые губы.
Мужчины рванули друг к другу наплевав на то, что вроде стоят на разных сторонах баррикады. Обнялись:
— Вот чертяка!!
— Рус!!
— Дага! Вот уж не ожидал! Ты откуда нарос?
— У меня дядя здесь. Я же после школы сразу в Грозный, на экономический поступил. Отучился. А тут… А ты? Военный смотрю. Лейтенант. Сбылась мечта?
— Как видишь, — буркнул, поправляя амуницию. Неудобно вдруг стало, что грязный как черт, что вот так по-тупому встретились, что помяли Арслана ребята Руслана.
— Рус, он за камнями сидел, — тихо, но с явно проступающим намеком бросил Кобра. Плевать ему было как и остальным, окружившим друзей, кто кому этот чеченец. На лицах одно желание — в расход.
— Ты на рубашку его глянь, — отрезал мужчина. Кобра помялся, сложил белизну рубашки и возможность в ней не запачкавшись на камнях неприметную позицию держать. Не вышло. Лямку автомата поправил и отошел, прикурить у Улана попросил.
— Вы продолжайте прочесывать, а я сейчас. Две минуты, — выставил два пальца.
Носик и Жека плечами пожали: болтай, коль охота, и вниз поперли.
Рус на камни сел, Арслан рядом — улыбается так что зубы сверкают:
— Представить не можешь, как я рад тебя видеть.
— Могу, — хмыкнул, сигареты достал, предложил другу. — Минутой позже и пустили бы тебя в расход.
Тот головой качнул, от сигарет отказываясь, присказку будто не услышал.
— Не курю, как не курил.
— А здесь чего делаешь?
— К девушке шел, — признался.
— Война вроде, какие девушки к ляду?
— Здесь давно не спокойно. Только меня все это не касается, я поэтому в Буйнакск переехал, подальше от грязи.
— Но не далеко, — хмыкнул Рус, затягиваясь. — Дядька у нас кто?
