Галина Полонская - Девушка нелегкого поведения
— Картины орловской гладью вышиваю. — Она и в самом деле иногда этим занималась.
— Что же это за гладь такая? Меня в средней школе только традиционному «кресту» на уроках труда обучали.
— Не-е-т, «крестики» и прочая мелочь, где счет на миллиметры идет, не для меня, — скромно потупила взор Лосовская. — Я по натуре монументалистка, размах люблю, чувство полета. Меня же Никой зовут, ты забыла? Орловская гладь — это техника для больших настенных панно. Там каждый стежок по десять-двадцать сантиметров в длину — хоть корабельным канатом орудуй вместо шелковых ниточек…
— Веселая у вас семейка, — пробормотала Люба и, взглянув на свои ручные часики, озабоченно и нервно сморщила лоб. — Ой, меня уже давно экскурсанты ждут из города Николаева!
— Передавай привет моим землякам! — обрадовалась Ника.
— А ты разве родом оттуда?
— И оттуда тоже…
7
И твоя голова всегда в ответе за то,
Куда сядет твой зад.
Из песни группы «Наутилус Помпилиус»Разглядывая по пути домой бесконечные витрины универмага «Гостиный Двор», Ника приостановилась у одной. За стеклом вальяжно расположилась весьма странная дама. Скорее всего, это была неопытная ассистентка иллюзиониста Кио, не сумевшая дождаться, пока мэтр под гром оваций соединит ее распиленное тело. Потому что на черном кубе сидела, эффектно положив нога на ногу, только нижняя половина дамы, обутая в красные модельные туфельки и одетая в пышную тюлевую мини-юбку того же цвета. Выше юбки, на круглом спиле многострадального женского торса (то есть в районе бывшей талии) разместился еще один черный куб, поменьше, а уже на нём стояли чудесные бордовые сапожки. Композицию с расчлененкой обрамлял ласковый призыв: «Побалуйте Ваши ноги!»
То ли этот сюрреалистический кошмар, то ли просто обилие впечатлений сегодняшнего дня были причиной, но на углу Гороховой улицы Ника внезапно почувствовала себя… как-то не так. Ей вдруг очень захотелось куда-нибудь присесть или прилечь, а еще лучше — ненадолго потерять сознание и очнуться, уже в полном здравии, на родном диванчике-обломовке.
Откуда взялись эти тошнота и головокружение? Неужели отравилась в музее? А может быть… может быть, она беременна?
Ника очень удивилась — но не возможной своей беременности, а таким вот ее проявлениям. Беременные героини мыльных сериалов, традиционно грохающиеся в обмороки, всегда вызывали у нее чисто женское «Не верю!» Неужто пришла пора поверить? Нет и еще раз нет! Даже если она в интересном положении и у нее токсикоз, то это не физический, а эмоциональный токсикоз — ведь до всей музейной суматохи она уйму времени провела в добровольном домашнем затворничестве. Так что немудрено было и отравиться сегодняшней суровой прозой.
Кое-как доковыляв до Сенной площади, Ника забралась в готовый отъехать трамвай, чтобы хоть немного сократить путь к вожделенной «обломовке». В вагоне она скромно пристроилась прямо у дверей и наблюдала, как трамвай мучительно долго огибает заставленную огромными железяками и обнесенную бетонным забором часть площади.
Коварно подкравшийся сзади пожилой кондуктор предложил Нике оплатить проезд.
— Да мне всего одну остановку! — попыталась она отказаться от его услуг.
— Одну остановку ты и пешком пройти можешь, — по-змеиному зашипел кондуктор.
— Не могу. Тошнит меня, дяденька, — заканючила Ника.
— А меня тошнит от таких, как ты! — заорал взбесившийся кондуктор.
Лосовская мужественно промолчала в ответ, благо, трамвай подползал уже к ее остановке. Она ощущала равнодушие, совершенно не свойственное ей в подобных перебранках.
* * *Температура в квартире по-прежнему позволяла хранить скоропортящиеся продукты без холодильника. Быстро окоченев, девушка залезла в горячую ванну, и постепенно прозрачная ласковая вода примирила ее с жизнью: тошнота начала проходить. Лежа в ванне, Ника бездумно разглядывала свою стройную фигурку, погружаясь в томную и влажную полудрему…
И тут зазвонил телефон.
«А вдруг Вовка устал биться лбом о священный пол буддийского дацана?!» — вздрогнула Ника. Не одеваясь она выскочила из ванной комнаты, молниеносно схватила телефонный аппарат, стоявший на столике в прихожей, лихо запрыгнула с ним обратно в воду и заорала в трубку:
— Да!!!
— Никуша, это я, — проворковал до боли знакомый баритон. — Чем занимаешься?
Ника разочарованно помолчала некоторое время, а потом недовольно буркнула:
— Лежу в ванне, товарищ следователь! Мечтаю о потерянном рае и о покинувшем меня муже.
— Женщина, — назидательно промурлыкал Семен Мармеладов, — если твой Адам потерялся, подумай о ком-нибудь другом. Мне вот, например, сейчас очень хорошо думается о тебе — такой розовенькой, свежепомытой…
— Брось болтать, Семен, я же не в твоем формате: не пухленькая, не блондинка и лифчик пятый номер не ношу, — расхолодила его Ника. — Предоставь-ка лучше свои последние музейно-ментовские новости.
— Ладно, дорогая, — продолжил Сёмка всё тем же игривым тоном, как будто беседовал с нею по видеотелефону, не отключая изображения заманчиво обнаженной купальщицы.
Краткий отчет Мармеладова был следующим. Мужчину в тельняшке с трудом опознала сотрудница музейного отдела кадров — по фотографии, сделанной уже после его смерти. Оказывается, лет десять-пятнадцать назад он недолгое время трудился в музее электриком, но его фамилию пожилая кадровичка припомнить не смогла. Архивные же данные за тот период сгорели — причем, совсем недавно и при весьма таинственных обстоятельствах.
— А вы выяснили, отчего все-таки этот электрик отошел в мир иной? — спросила Ника, открывая горячую воду в своем неумолимо остывающем резервуаре.
— По заключению экспертизы смерть наступила от передозировки клофелина, обильно запитого водкой и каким-то домашним вином.
— А клофелин, насколько я знаю, принимают от повышенного давления?
— Да. Но проверив состояние сердца и кровеносных сосудов умершего, патологоанатом уверенно заявил, что гипертонией он не страдал. Скорее даже, у него было пониженное давление. Так что клофелин он мог принять либо в суицидных целях, либо благодаря заинтересованному в том постороннему лицу.
— Семен, я встретила в музее знакомую, — подала голос Ника. — Она там работает и слышала от коллег, что ведро, в котором держал ноги несчастный, было заполнено не водой, а водкой. Это правда?
— Правда, Никуша. То, что мы сначала приняли за «аш два о», на самом деле оказалось дешевой водкой. Да, еще… Я забыл тебе рассказать, что на бескозырке, украшавшей макушку этого мужика, имеется надпись «Северный флот». Мне кажется, стоит это направление разведать. Возможно, мужик служил когда-то на судне данного флота. Что же касается новенькой дамской брошки, пришпиленной к потрепанной тельняшке, то на ней есть «пальчики», и наш труп не имеет к ним никакого отношения. Мы на всякий случай проверили, в дактилоскопическом банке они отсутствуют. На полотне Айвазовского с кукишем «пальчиков» вообще превеликое множество, но ты ведь знаешь, что многим экскурсантам иногда хочется потрогать понравившуюся картину. Живуч древний инстинкт, хоть и пытаются его пресекать бабушки-сиделки, радеющие за сохранение музейного добра! Ну, а насчет ведра, где «согревал» ноги наш моряк, — продолжал докладывать Мармеладов, — то на нем никаких следов нет. Возможно, преступник специально стер с него следы. Это говорит о том, что моряк все-таки не в одиночестве картинами любовался. Самому-то ему зачем было ведро протирать? Так что, скорее всего, перед нами не суицид…
— Опиши мне, пожалуйста, брошку с тельняшки — повыразительнее и поподробнее, — попросила Ника.
Мармеладов тяжко вздохнул:
— Ну что я тебе, как истинный мужчина, могу о ней сказать? Квадратная, сделана из дерева. В качестве крепления использована обыкновенная булавка — ты когда-то меня просветила, что такие булавки называются английскими. С обеих сторон брошка покрыта черным лаком. На лицевой стороне — картинка: русские сани, а в них он и она — то ли с дебильными, то ли с похмельными физиономиями. Перед санями — упряжка желтых и красных лошадок, которые больше похожи на очумевших бегемотов с гривами. На одной лошадке лак поврежден. На оборотной стороне брошки написано золотистой краской «Россия» и чуть пониже — «А. Вовк». У тебя, Никуша, как у представительницы женского пола, разбирающегося в этой дребедени, есть какие-нибудь комментарии?
— Конечно, есть, — солидным тоном многоопытного эксперта произнесла Ника. — Я уверена, что Вовк — это не знаменитая телеведущая Ангелина Вовк. И не специалист по картам Таро Алексей Вовк. Кроме того, мне кажется, что эта брошка вряд ли принадлежала женщине. Я думаю, что тут замешан мужчина. И, возможно, заграница…
