Евгения Грановская - Код Рублева
– Черт! – воскликнула она вдруг.
Отец Андрей нахмурился и глянул на книгу. Марго держала в пальцах небольшой листок бумаги. Она протянула его дьякону:
– Батюшка, вам нужно на это посмотреть!
Дьякон взял листок. На белом листе размашистым почерком было написано:
ПОМОГИТЕ!
Отец Андрей поднял на Марго удивленный взгляд.
– Что это значит? – спросил он.
– А вы не поняли? Тихомиров ничего не перепутал, он прислал вам книги сознательно! Он просил у вас помощи, понимаете?
Дьякон пребывал в явном замешательстве.
– Но… каким образом я могу помочь? – растерянно спросил он.
Марго дернула острым плечом.
– Понятия не имею. Знаете что… Вы пока подумайте, а я пойду попудрю носик. Никуда не уходите.
В туалете Марго достала из сумки мобильный телефон, быстро пробежалась пальцем по кнопкам и прижала его к уху.
– Слушаю вас, – раздался в трубке недовольный, картавый голос редактора Турука.
– Алло, Турук. Вы, конечно, слышали, что профессор Тихомиров погиб.
– Конечно, – сказал Турук.
– Мое интервью стало для него последним.
– Похоже на то.
– Разве после его смерти мои «акции» не поднялись в цене?
– Не думаю. В вашей статье нет ничего, что пролило бы свет на тайну его гибели.
– Я думаю, что Тихомирова убили из-за его рукописи.
– И вы можете это доказать?
– Я журналист, а не сыщик.
– В таком случае я найду сыщика и поручу эту работу ему.
Марго нервно облизнула губы.
– Что будет, если я добуду вам эту информацию? – спросила она.
Турук выдержал паузу и ответил серьезным, строгим голосом:
– Я помещу вашу статью на первую полосу.
– Я не об этом, – нетерпеливо сказала Марго. – Я хочу знать, на какой гонорар могу рассчитывать?
– Ах, вот вы о чем. – Турук снова помолчал. Затем четко и ясно проговорил: – Если материал будет сенсационным, я заплачу вам в три раза больше обычной ставки.
Марго прикинула в уме цифру и сказала:
– Ловлю вас на слове.
Она отключила связь и бросила телефон в сумку, тихо проговорив: «Чтоб тебя три дня пучило, старый дурак».
Когда Марго вернулась к столику, отец Андрей по-прежнему задумчиво разглядывал записку.
– Ну как? – поинтересовалась Марго, усаживаясь за столик. – Все буквы знакомые или нашлись неизвестные?
Дьякон поднял на Марго спокойный взгляд, посмотрел на ее нос, словно и впрямь ожидал, что он будет в пудре, для чего-то нахмурил брови и строго сказал:
– Марго, вы запомнили, какую страницу Тихомиров заложил этим листком?
– Конечно! – Марго взяла альбом, быстро его пролистала в поисках нужной страницы, затем перевернула и пододвинула к дьякону: – Вот на этой.
– Вы это точно помните?
В ответ Марго лишь усмехнулась.
На репродукции была изображена сцена поклонения волхвов. Старец Иосиф и Мария с младенцем Иисусом сидели под деревянным навесом. По левую руку от Марии стоял ангел. Первый волхв, седовласый и седобородый, опустился на колени и благоговейно прикоснулся губами к пеленке младенца. Младенец Иисус смотрел на незнакомца спокойно, без всякого страха. Остальные два волхва ждали своей очереди, сжимая в руках дары. Слуга за их спинами успокаивал волнующихся верблюдов.
– «Поклонение волхвов», – медленно проговорил дьякон. Затем поднял взгляд на Марго и спросил: – Вы помните, какое время показывали часы в доме Тихомирова?
– Конечно, помню. Я же не склеротик. Девять одиннадцать.
– Девять одиннадцать, – негромким эхом отозвался дьякон. – Мне кое-что пришло в голову. У вас есть перо?
– В смысле – ручка? Конечно. Я ведь журналистка.
Вооружившись ручкой, дьякон что-то быстро нацарапал на салфетке и протянул ее Марго. На салфетке было начертано:
IX– XI
– Это что? – не поняла Марго.
– Время, которое показывали часы в квартире Тихомирова, записанное римскими цифрами. Девять одиннадцать. Вам это ничего не напоминает?
– Нет. А вам?
Отец Андрей слегка смутился.
– Ну мне это слегка напоминает инициалы Иисуса Христа, – сказал он.
Марго снова посмотрела на салфетку. Хмыкнула.
– Значит, остановив часы, профессор Тихомиров намекнул нам, что вся эта история как-то связана с Христом?
– Записка с просьбой о помощи косвенно это подтверждает, – сказал дьякон. – Ею была заложена страница с репродукцией «Поклонение волхвов». А это евангельский сюжет.
– Ну да, я знаю. А как насчет Ницше? Зачем он прислал вам книгу Ницше?
Отец Андрей задумчиво сдвинул брови.
– Вообще-то, у меня есть одна идея… – пробормотал он. – Вы готовы прогуляться?
– Да. Только допью вино.
– Допивайте скорей. Я должен вам кое-что показать.
* * *Бодрый вид и такой же бодрый тон голоса давались Марго нелегко. Четыре месяца назад она порвала отношения с любовником, связь с которым продолжалась так долго, что Марго начинала даже подумывать: «А что, если мы…» Тут в ее ушах звучал марш Мендельсона, а перед глазами проезжал длинный кортеж белоснежных лимузинов, украшенных разноцветными лентами.
Марго однажды уже была замужем, давно, лет пять назад. Прожив в браке около года, она вдруг поняла, что супруг ее – полное ничтожество и к тому же – совершенный болван. Разбросанные повсюду вещи, вечный футбол по телевизору, пиво по пятницам в компании пошляков-сослуживцев, звучная отрыжка после сытного ужина и воскресная сигара, неистребимая вонь от которой, несмотря на отчаянные усилия кондиционера, стояла в квартире аж до среды… Поначалу все это забавляло Марго, но в конце концов стало страшно ее раздражать.
«А может, он просто дурак?» – все чаще стала думать она, глядя на самодовольную и пустую улыбку мужа. И в конце концов решила – да, точно дурак. А решив, тут же подала на развод.
И вот теперь, спустя пять лет, густо насыщенных любовными приключениями и незамысловатыми романами, она снова стала подумывать о браке.
По всей вероятности, мысли о браке, даже если женщина не говорит о них вслух, отчетливо отображаются на ее лице. И характер избранника Марго, довольно успешного бизнесмена и веселого человека, стал стремительно меняться в худшую сторону. Улыбка все реже появлялась на его губах, шутить он стал как-то однобоко и скучно. Его уходы становились все более продолжительными.
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – сообщал Марго любезный женский голос из трубки, и в этом голосе журналистке все чаще слышалась скрытая насмешка, словно их произносила не виртуальная барышня-робот, а вполне реальная соперница, сидящая на коленках Ее Мужчины и весело с ним перемигивающаяся. Не в силах больше это терпеть, Марго решила раз и навсегда расставить все точки над «i».
– Если хочешь уйти, я тебя не держу, – сказала Марго своему избраннику в один из вечеров. – Мы спим вместе так долго, что давно друг другу надоели.
– Ты правда так думаешь? – тревожно спросил избранник.
«Ага, клюнул», – с удовлетворением подумала Марго, а вслух сказала:
– Конечно. А ты разве нет?
Несколько секунд он напряженно вглядывался в лицо Марго, словно подозревал в ее словах подвох, и только убедившись, что она говорит искренне (как же все-таки глупы эти мужики!), облегченно вздохнул и сказал:
– Как хорошо, что ты сама об этом заговорила. А я все думал, с чего начать…
Потом он еще что-то говорил про то, что их отношения зашли в тупик, что любой мужчина полигамен по сути, что Марго, конечно, великолепная девушка и классная любовница, но на свете слишком много женщин… Ну и так далее. Марго его почти не слушала. Она сидела на диване, с бесстрастной улыбкой глядя на его шевелящийся рот, и думала:
«Вот и все».
И чем больше она об этом думала, тем тоскливее делалось у нее на душе. И когда он спросил:
– Значит, без обид?
Марго ответила спокойным голосом, почти не сознавая того, что говорит:
– Конечно, без обид.
– Вот и отлично! Позванивай мне иногда, хорошо?
– Хорошо, – ответила Марго.
Он поднялся с кресла, поцеловал ее в щеку холодными губами и ушел, жутко довольный собой и тем, что разрыв был таким несложным и почти приятным. А Марго… Марго достала из бара бутылку «Мартини», выпила ее в полном одиночестве, а потом легла в постель и проревела всю ночь горькими, пьяными слезами; душа ее была полна ненависти к жестокому миру и жалости к себе.
На другой день, глядя в зеркало на свое помятое, опухшее от слез лицо, Марго сказала себе:
– Больше никогда.
И она начала борьбу. Она лелеяла в душе ненависть к своему «бывшему», подбрасывала в топку воспоминаний все новые и новые факты его подлости, которые в изобилии находила в их общем прошлом, и вскоре не без удивления поняла, что действительно его ненавидит. Время продолжало лечить. Ненависть сменилась презрением, презрение – равнодушием. И вскоре Марго осознала, что опять свободна.
