Анатолий Безуглов - Факел сатаны
– Но говорят, он здорово помогает людям,– заметил капитан.– Кому с ремонтом жилья, кому с пенсией, детишек в сад пристраивает…
– Так от чьего имени требует – Гаврыся! Кто же откажет Мише!
– Бабухин у него в помощниках на общественных началах?
– Будет он бесплатно, как же! Получает у Миши сто пятьдесят рэ.
– Как он на такие деньги ухитряется шиковать?– удивился Жур.
– Основной доход Руслан имеет по другой линии. Когда прикрыли его «Флору», Бабухин создал хозрасчетный демонстрационный центр. Кино крутит, видео, женские моды показывает, картины художников… С иностранцами стакнулся. Дело, видать, поставлено на широкую ногу. По утрам за Русланом приезжает «Чайка».
– «Чайка»? – не поверил капитан.
– А то! – хмыкнул Привалов.– Раньше на них возили министров и прочих шишек из Москвы, а вот теперь таких, как Бабухин… Выхожу сегодня утром, он садится в «Чайку», прямо как член Политбюро. Не боится ни черта, ни ОБХСС. Ну и времечко, скажу я вам!… Работящему человеку ни вздохнуть, ни охнуть, а они жируют. Вот сейчас мода ругать Сталина. Но разве он допустил бы такой бардак в стране?!
Попрощавшись с комендантом, Жур поспешил в демонстрационный центр, размышляя о личности его руководителя. Она совсем не вязалась с иконописным образом афганцев, кочующим по книгам и кинофильмам. Там – беззаветные герои, правдоискатели. А Бабухин?…
Люди – они везде разные, и ребята, прошедшие Афганистан, не исключение. Принято считать, что человек, побывавший в пекле этой войны, как бы очистился. У Виктора Павловича были большие сомнения на сей счет. Факты, которые в последнее время вскрывались на страницах газет и журналов, говорили об обратном: неправедная война не могла творить праведное. Она калечила, опустошала души. Конечно, были и сильные духом. Те закалялись, но их меньшинство. А вот слабые…
Размышлять на эту тему можно было сколько угодно. В данном случае капитана интересовало, что связывало преуспевающего бизнесмена Бабухина с Моржом, бродягой и алкоголиком. Жур намеревался выяснить это у самого помощника народного депутата СССР.
Демонстрационный центр под громким названием «Люкс-панорама» занимал недавно отремонтированное здание, построенное в тридцатых годах. Этот конструктивистский стиль вполне подходил для заведения Бабухина. Перед входом толпилась молодежь в предвкушении западных киноужасов, показываемых в одном из видеосалонов центра. Тут были и совсем дети. Причем немало.
Виктор Павлович прошел к директору. Табличка на дверях приемной говорила о том, что он – генеральный…
– Руслана Яковлевича сегодня не будет,– раздраженно сказала секретарша, уставшая, видимо, от вопросов, где шеф.– У него переговоры с иностранцами.
– И давно? – спросил капитан, показывая свое служебное удостоверение.
– Прямо из аэропорта поехал в гостиницу. Фирмачи прилетели московским, в половине первого… А, собственно, почему вас это интересует?
– Честно говоря, меня больше интересует один знакомый товарища Бабухина. Может, и вы его знаете?
И Жур описал Моржа.
– Так это Аркадий,– тут же выложила секретарша, когда Жур сообщил, что бомж круглосуточно ходит в шортах и сандалиях.
– Фамилия?
– Понятия не имею,– пожала плечами секретарша.– Да и появляется он у нас редко. По-моему, Руслану Яковлевичу его визиты сюда не очень… Сами понимаете, постоянно бывают представители из Москвы, иностранцы…
– Сегодня Аркадий не заходил?
– Нет.
– Что он за личность?
– Несчастный человек,– вздохнула секретарша.– Больной.
– В каком смысле?
– Выпивает. Я убеждена, это не порок, а болезнь… Ведь Аркадий был когда-то кинорежиссером. Попал в какую-то историю, словом, скатился…
– В какую историю?
– Я слышала краешком уха… А вообще ничего не знаю о его жизни.
– Какие у них дела с Бабухиным?
– Дела? – удивилась секретарша.– Даже представить себе не могу! Мне кажется, Руслан Яковлевич просто хочет вытащить его из трясины. Он любит помогать. Причем особую слабость питает к творческим людям. Открывает неизвестных художников, покровительствует обиженным…
Оперуполномоченный поинтересовался, знает ли она друга Моржа, Молоткова. Секретарша сказала, что о таком и слыхом не слыхивала.
С тем Жур и покинул «Люкс-панораму».
ГЛАВА V
Юлий Аронович Гальперин, главный товаровед южноморского горторга, на просьбу Гранской извинить ее за опоздание добродушно сказал:
– Пустяки, Инга Казимировна. Рад помочь прокуратуре…
– Так ведь задержала вас после работы.
– О чем вы говорите! Моя работа кончится, когда отнесут на кладбище…
Гальперин был пожилой, сухонький, с блестящими молодыми глазами. Следователь выложила на его стол из чемодана, в котором нашли труп, целлофановые пакеты с одеждой и обувью убитого.
– Юлий Аронович, нужно ваше квалифицированное заключение. Соответствуют ли эти вещи наклейкам и фирменным знакам?…
Она присовокупила к вещдокам постановление на проведение судебной экспертизы.
– Можно вопрос? – вытащил из пакета полуботинки Гальперин.
– Да, конечно.
– Что, накрыли подпольную фабрику?
– Нет, тут другое. Устанавливаем личность…– Гранская не сказала, что убитого. Это и так было ясно по бурым пятнам на одежде.– Понимаете, если вещи подлинные, то это поможет следствию сделать кое-какие выводы… А так как нынче многие кооператоры работают на фирму…
– Господи,– поморщился товаровед,– их лапу за версту видно.– Он повертел в руках туфлю.– Это «Саламандер»! Не подделаешь. Кожа, колодка, работа!…
– А костюм?
Гальперин посмотрел на ярлык, пришитый к внутреннему карману пиджака.
– «Тиклас»,– прочел он и причмокнул языком. Финский.– Умеют шить! – Товаровед грустно улыбнулся.– По телевизору вчера один наш большой деятель, выступая в Хельсинки, говорил о дружбе великой державы с такой маленькой страной, как Финляндия… А я подумал: кто же великая держава, если не мы их, а они нас одевают, кормят наших младенцев, обставляют мебелью? И какой!…
– Еще попробуй достань.
– Теперь только за валюту.– Юлий Аронович погладил материал.– Несносимый.
– Синтетики много.
– Вспомните, какие у нас были раньше ткани! – закатил глаза Гальперин.– «Метро», «ударник», бостон… Чистая шерсть! Носишь костюм двадцать лет, а как будто вчера справил, а главное, такая ткань дышит…– Его чуткие пальцы прошлись по швам.– Вот это строчка!– Рука товароведа вдруг замерла на поле пиджака.– Что там за подкладкой?– вопросительно посмотрел он на следователя.
Инга Казимировна прощупала полу. Действительно, между подкладкой и материей что-то было. Она прошлась по карманам и вдруг обнаружила во внутреннем еще один, маленький кармашек, который оказался прохудившимся.
– Бритвочки нет?– спросила она у Гальперина.
Тот отыскал в своем столе лезвие от безопаски. С его помощью следователь подпорола подкладку.
На свет божий был извлечен билетик на проезд в городском транспорте Одессы.
– Важная находка? – не удержался от вопроса Юлий Аронович.
– Возможно,– озабоченно ответила Гранская.
Оформив находку протоколом, она попросила главного товароведа не тянуть с заключением. Гальперин обещал представить его завтра.
– Не понимаю,– сказал Виктор Павлович,– почему этими бедолагами должна заниматься милиция. Ведь сейчас многие склоняются к мнению, что алкоголизм – болезнь. Значит, это дело врачей.
– Возможно, ты прав,– после некоторого раздумья сказал майор.– Позавчера у нас случай был… Звонит участковый с Комсомольской улицы, приезжайте, мол, заберите из квартиры пьяного. Куролесит, распугал всех соседей… Приехали. Культурный гражданин, при галстуке. В доме следы попойки. Бутылки, закуска… Исцарапал наших ребят и себя… А что выяснилось? Он вызвал утром врачей-кооператоров, которые якобы снимают похмелье. Те вкололи ему целый букет препаратов, чтобы купировать запой, получили свои семьдесят рублей – и привет. А у него потом начался сильнейший алкогольный психоз. Вот и пришлось нам вызывать «скорую», чтобы его отвезли в психушку. Впрочем, и без помощи этих горе-врачевателей у нас много таких, кто ловит в постели чертиков…
– Ну вот видите, выходит, и впрямь нужно передавать это дело врачам,– гнул свое Жур.
– Ой, справятся ли? – покачал головой Голубев.– В буйстве наши клиенты и топор могут схватить, утюг… И вообще, посмотри на больницы, поликлиники. Полный развал…
Капитан посетил второй вытрезвитель. Та же безотрадная картина и нулевой результат: Моржа не было.
Денис Акатов вышел из здания железнодорожного вокзала. Стрелки на больших станционных часах приближались к одиннадцати. Жизнь одних из ворот Южноморска заметно поутихла. Она теплилась только на импровизированном базарчике, расположенном возле выхода на перрон. За длинными деревянными прилавками стояло несколько упорных продавцов пышных хризантем и астр, полная женщина в белом фартуке зазывала на пирожки с капустой.
