Елена Михалкова - Время собирать камни
— Это Андрюха виноват, прокопался все утро! — отозвался Колька, ходивший вместе с братом около самого берега по дну речушки. — Другой раз пускай дома сидит.
— Тогда без слив останетесь, будете лапу сосать. — Андрей стянул шорты и пошел к воде. — Кстати, а чего Сенька-то с Женькой не пошли? Женька же рвалась, как боевая лошадь в бой.
— Они с Юлькой решили в магазин сегодня смотаться, на великах, — сплюнул в сторону Сашка. — Мать из райцентра приехала, говорит, там шмотки какие-то офигительные выкинули. Ну ты баб знаешь, у них глаза, как у кота при запоре, и воют так же: «Нам надо, нам надо!» Мать им денег достала из заначки и отправила с утра пораньше. А на что следующий месяц жить будем — хрен его знает.
— Да ладно тебе, — высокий сутулый Колька наклонился и достал что-то из воды. — Юлька в дранье каком-то ходит, ей давно обновку купить пора. Чего она наши с тобой одежки донашивает?
Сашка не ответил, только махнул рукой. Андрей зашел в ледяную воду, поежился и стал ходить неподалеку от братьев, старательно ощупывая ногами песчаное дно.
— Так, с дамами все ясно, — заметил с берега Витька, картинно развалившийся на траве. — А где глубокоуважаемый Семен? Он тоже решил предпринять вояж с целью пополнения гардероба?
— Сенька с батей поехал, — ответил Мишка, срывая очередную ромашку. — Лекарств мамке прикупить. А то как бы батяня до пивнушки не добрался, ищи его потом по всем канавам!
Парни понимающе хмыкнули.
…О том, что большое почтальоново хозяйство держится исключительно на его жене и детях, знала вся деревня. Сам почтальон, дядя Гриша, после смерти своих родителей запил так, что даже видавшие виды мужики ахнули. Мужик он был крепкий (оба сына с дочерью пошли в него), но водка и самогон быстро превратили работящего, хозяйственного мужика в алкоголика с трясущимися руками.
После того как у Григория второй раз случился приступ белой горячки, его жена и сыновья взяли дело в свои руки: сосед Семеныч видел, что мальчишки заводили почтальона в сарай, а следом за ними шла тетка Рая с какими-то банками в руках. Что они делали, осталось тайной, но несколько дней подряд деревня не слыхала песен почтальона Гришки, которые он с пьяным упорством распевал после каждой выпитой рюмки.
Через неделю дядя Гриша вышел из ворот. Семеныч, возившийся с засовом, глянул в его сторону и ахнул.
— Мать! — заорал он в сторону коровника. — Мать, ну-ка выдь немедля!
Выскочившая на его крик супруга намеревалась отчитать мужа за непочтительное обращение, да так и застыла.
Григорий с отрешенным лицом сидел на скамеечке около дома и смотрел на дорогу. На соседей он даже не взглянул. Глаза у него глубоко запали, казалось, он похудел килограммов на двадцать. Когда Семеныч подошел поздороваться, почтальон отвечал так тихо, что тому пришлось наклоняться, чтобы разобрать слова.
— Слышь, Гриш, ты чего это, а? — шепотом спросил Семеныч.
— А что? — поднял на него глаза почтальон.
— Да странный ты какой-то…
— Эй, Семеныч, ты давай-ка к Гришке не лезь!
Из ворот появилась тетка Рая с ведром в руке и подошла к скамейке.
— Не лезь, говорю, — повторила она, пристально глядя на соседа. — Не до тебя ему сейчас.
— Райк, а чего с ним?
— Да ничего. Болел долго, теперь вот выздоравливает. Ну, даст бог, поправится. Ты посиди, Гриш, погрейся, — обратилась она к мужу, который чуть повернул к ней голову. — А все дела твои Сенька с Мишкой сделают.
Через три дня после почтальон Григорий опять вышел на работу. Все дни, пока он отсиживался дома и на скамеечке возле палисадника, Сенька и Мишка по очереди разносили почту. Иногда им помогала младшая сестра, Женька, души не чаявшая в обоих братьях.
Григория видели пьяным еще один только раз. Поехав с утра один в райцентр, он пропал до ночи, и лишь стараниями тех же Сеньки с Мишкой его удалось найти в одной из забегаловок. Парни привезли пьяного отца домой, уложили в кровать, переглянулись и с тех пор никуда одного дальше родной деревни не отпускали. С того времени в Григории словно сломалось что-то, и веселый до того мужик стал молчаливым, людей сторонился, в беседы особо не вступал. На все расспросы тетка Рая отвечала, что уж лучше так, чем муж алкаш или вовсе без мужа. Но как она вылечила своего Гришку, не говорила. А дети ее и подавно молчали…
— О, есть!
Колька наклонился и снял с ноги маленького серого рака, отчаянно старавшегося ухватить врага клешнями.
— Прямо по дну полз, чертяка. Маленький, а как хватанул!
Рак был выброшен на берег и положен в кастрюлю с водой, по дну которой он и ползал в одиночестве, пока Андрей с Сашкой одновременно не вытащили еще двух его сотоварищей.
— Наконец-то, — прокомментировал Виктор, — я вижу результаты вашего бестолкового хождения. А то до этого вы, по-моему, просто ноги полоскали.
— Шел бы ты сам сюда, раз такой умный, — отозвался Андрей. — Попробовал бы, как в ледяной водичке-то ходить!
— Я, мои маленькие обделенные друзья, призван не делать черновую работу, а отвечать за весь процесс! — назидательно ответил Виктор. — В нашем коллективе я выполняю функции мозга.
— Ага. Спинного, — уточнил Андрей.
Братья заржали. Мишка на берегу ухмыльнулся и сорвал новую ромашку.
— Хорош ругаться, давайте раков варить, — предложил он.
Развели костер и через десять минут уже грелись у потрескивающего огня.
— Эх, хорошо! — развалился на траве Мишка. — Жалко, Сенька с батей.
— Как он у вас, вроде не пьет сейчас? — спросил Колька.
— Сейчас не пьет, а завтра может опять начать, — Мишка зачерпнул ложкой воду из котла и осторожно попробовал на язык. — Черт, горячо! А так вроде бы вылечили мы его с матушкой. Ладно, хоть работает, деньги в дом приносит.
— Мишань, поделись опытом, а? — попросил Виктор. — А то у меня дядька двоюродный — алкаш редкостный, матушку до слез доводит. Может, что подскажешь?
Помолчав немного, Мишка встал, подсыпал в кастрюлю чуть-чуть соли и размешал. Остальные делали вид, что не обращают на него внимания, но на самом деле каждый слегка напрягся: история чудесного преображения Григория была у всех на слуху, и во многих семьях ломали головы, как тетке Рае удалось сотворить такое со своим алкоголиком. Мишка еще помолчал, а потом нехотя произнес:
— Да какой тут опыт? К Антонине сходишь, сделаешь, что она скажет, вот и весь опыт.
Сашка с Колькой переглянулись. Виктор, которому имя Антонина ничего не сказало, сделал вид, что все понял.
— Это кто, Антонина? — недоуменно спросил Андрей.
Мишка, Сашка и Колька посмотрели на него, как на маленького.
— В деревне живешь и Антонину не знаешь… — недоверчиво покачал головой Сашка. — Колдунья местная, ведьма.
Виктор с Андреем одновременно рассмеялись.
— Да че вы лыбитесь? — рассердился Мишка. — Говорю вам, она батю нашего от водки отвела. Ведьма, самая настоящая, у родителей своих спросите. И живет в проклятом месте, за околицей.
— Почему же оно проклятое?
— Потому. Потому что там дороги скрещиваются.
— Ну и что?
— Эх, елки… Вы, городские, ни черта не знаете. Да то, что нельзя на перекрестке дом ставить, там нечистая сила заводится. Если крест не прямой, а кривой, то там черти и всякая нечисть так и ходит.
Андрей недоверчиво оглядел остальных — Виктор по-прежнему усмехался, а Сашка с Колькой серьезно кивали головами.
— Да ладно, ребят, вы что?! — не выдержал он. — Это ведь суеверия бабкины!
— Суеверия? — прищурился Мишка. — А как же суевериями батяня наш из могилы выполз, а? Одной ногой уже там стоял. Ну-ка, объясни мне!
Андрей промолчал. История исцеления почтальона и в самом деле была загадочной.
— Вот то-то, — подытожил Мишка. — Ладно, валите сюда, раков будем есть. И давайте-ка не трепитесь о том, что слышали, а то меня мать убьет. Поняли?
Все согласно кивнули и, потягиваясь, начали подниматься с травы.
Обратно возвращались уже вечером, сытые и молчаливые. Раков Мишка сварил отлично, как обычно.
Глава 4
Правильно, правильно, давайте разберем старые вещи. Старые вещи, особенно когда их много, очень обременительны. Старые вещи, они ведь такие… нехорошие, невкусно пахнущие, пыльные, противные. Чужая жизнь, ее следы, ее останки собраны в этом хламе, который нужно выбросить на помойку. Да, на помойку. Ведь мы собираемся начать новую жизнь, совсем не связанную со старой. Ну, может быть, пару ностальгических воспоминаний можно оставить, и только. А для них старые вещи могут быть даже вредны, потому что они говорят тебе все не так, как хотелось бы слышать и вспоминать, а так, как оно было на самом деле.
И поэтому старые вещи могут быть опасными.
Очень опасными.
Дом неохотно подчинялся новым жильцам. Тоне казалось, что за прошедшую неделю она проделала массу работы, но в субботу поняла, насколько ничтожными были все ее усилия.
