Галина Романова - Тайну хранит звезда
– Пока ничего не думаю, – поскучнел сразу Володин и опустил голову. – Пока сижу у вас, коротаю время, может, народец с работы соберется, пойду с опросом.
– Ах, вот как! Время, стало быть, коротаете! Сожрали мой ужин, теперь жрете мои пряники, и это называется: коротать время?! Да… Да пошли вы! – Она запнулась под его усталым взглядом, который, допусти его, и тетрадки, не раскрывая, проверять сможет. И добавила почти шепотом: – Пошли вон.
– Не пойду я никуда, Анна Ивановна. Мне в самом деле время убить надо. Но я ведь мог и в кафе напротив вашего дома посидеть. А я не пошел.
– Экономный какой! – Она оттолкнула от себя ненавистную чашку, расплескала чай.
– Не в экономии дело. Просто… Просто с вами мне приятнее коротать это самое время. Я вас обидел?
– Наконец-то догадались! – фыркнула Аня и начала протирать стол кухонным полотенцем. – Ведете себя как…
– Болван неотесанный? – подсказал Володин с грустной улыбкой. – Что есть, то есть, спорить не могу. Совсем огрубел со всем этим, – и его голова тоже поднялась к потолку. – Как быть нежным-то, когда так вот все? Вы ведь тоже в школе наверняка чертенеете к концу дня?
Она промолчала, но про себя кивнула. Еще как чертенеет! Сама себе противна иногда. Но Володину об этом знать совершенно необязательно.
– А что касается двойного убийства, совершенного, предположительно, сегодня в промежутке с восьми утра до полудня, то одно могу сказать точно – совершено злодеяние не с целью грабежа.
– Как? – удивилась Аня, решив пока не дуться на него за прямолинейную неотесанность. – Но там же все было вверх дном! Там же явно что-то искали!
– Искали, может быть. Но не деньги, не украшения, не другие ценности. Кошелек в прихожей в сумочке одной из жертв цел. Там денег прилично, карточки банковские с кодами, нацарапанными на липкой бумажке. Кольцо с сапфиром на пальце убитой не сняли. Вторая жертва – мужчина – тоже не была ограблена, на шее золотая цепь с крестом. И борсетка в прихожей с ключами и документами на машину. Грабеж исключается, – подвел предварительную черту Володин. И сам себя спросил: – Тогда что? Зачем перевернули весь дом?
– Что-то искали. Это ясно.
– Не совсем, – не согласился он.
Вдруг протянул руку к ее руке и нежно погладил по ладони. И объяснение придумал смешное: будто капли от расплескавшегося чая на руке остались. А она уверена, что не было там никаких капель. Уловка это или художественный вымысел.
– А что тогда? – Аня смущенно сжала пальцы в кулачок. – Если не искали, то зачем такой погром?
– Вот вы умная женщина…
– Спасибо!
– Умная женщина, наблюдательная, в силу своей профессиональной деятельности, – словно не слыша ее, продолжил Володин. – Вам приходится, как полководцу, наблюдать за людьми каждый час. И так день за днем, день за днем. Что бы вы сказали об общей картине?
– Погрома?
– Да.
– Ну… Если не ограбили, если не искали, то тогда ловко имитировали.
– Точно! – обрадовался Володин. – У меня вот сложилось именно такое ощущение. Что переиграл убийца с беспорядком. Как-то все так глупо навалено. Покрывала с кровати и дивана стащил, подушки вспорол, а ящики из шкафа и серванта не вытащил. Странно…
– В самом деле, – согласилась Аня и поежилась. – Знаете, если честно, то, пока я там была, меня все время не покидало странное ощущение.
– Какое? – Он вытянул шею из воротника.
– Не могу сказать, но что-то меня там коробило.
– Что, Анна Ивановна?! Что??? Вы не представляете, насколько это может показаться важным. Любая мелочь! Любой штрих!
– Не могу вспомнить. – Она задумчиво теребила прядь волос, выбившуюся из ее учительского пучка. – Вот… Вот вы говорите, кольцо с сапфиром, цепь золотая, а обстановка квартиры бедная. Чрезвычайно бедная.
И она не без гордости осмотрела собственную кухню. Не супермодно и шикарно, но классически уютно и не бедно.
– Молодец! – похвалил Володин, глянув в ее сторону озорно и одобрительно. – А вообще что вы о них знаете?
– Ничего, – сникла тут же она. – Говорю же вам, ни с кем не знакома. Не вижусь, не общаюсь.
– А соседи по лестнице? – снова удивился Володин.
– Одни соседи постоянно в разъездах. Бывают крайне редко. Может, раз в полгода и являются. Вторых вообще не видела ни разу, – соврала она.
Соседи номер два, вернее, соседка подвергалась с ее стороны конкретному игнору только лишь за то, что однажды позволила себе повиснуть спьяну на Сашке. После этого Анна ее просто-напросто не замечала.
– И что, вы вообще этих верхних никогда не видели?
– Говорю же вам, нет. И понятого этого в трениках тоже не видела. И погибших. А он вон меня, оказывается, знает. Наблюдательный…
Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что же ее так покоробило в квартире убитых, когда она там находилась, но ничего, кроме шуршания фантиков в кармане спортивной куртки седого мужика, так и не вспомнилось.
– Что-то там было не то, – подвела она черту под мучительными размышлениями. – Что-то не вяжется.
– Господи, как бы вы мне помогли, если бы вспомнили.
Володин так разволновался, что вцепился в ее кулачки и нервно сжал, делая ей немного больно. Спохватился, когда она поморщилась. Отпрянул, извинился и тут же полез из-за стола, начав снова извиняться и прощаться.
– Засиделся я, в самом деле. Пойду я. А вы, Анна Ивановна, если что-то вспомните, позвоните мне.
И он, не особо церемонясь, взял с полки под зеркалом в прихожей ее мобильник, вбил туда свой номер и назвал себя Володиным.
– Позвоните? – спросил он еще раз, прежде чем дверь закрыть.
– Если что-то вспомню, непременно, – пообещала Аня, уверяя саму себя, что сумеет забыть о нем уже завтра к вечеру.
Но странно, стоило за ним закрыться двери, как она принялась думать о нем и только о нем. Начала с медленной, размеренной оценки его как мужчины.
Сочла, что лет ему под сорок, хотя из-за небритости и неухоженности он и выглядит старше. Потом решила, что он холост. Брюки не просто измялись, они и не гладились никогда. Как следует не гладились. Ботинки стоптанные, напрашивались на явную замену. Обратить внимание Володина именно на это было тоже некому, решила она. Куртка кожаная, хоть и дорогущей была, валялась, кажется, где придется. И голоден, чудовищно голоден. Жена уж наверняка бутербродов каких-нибудь ему бы наделала и дала с собой, и термос с кофе в машине валялся бы. Как у ее Сашки, когда он распространителем работал и ел и спал на ходу. Аня всегда заботилась о нем, всегда утром у двери вручала ему пакет с бутербродами, пирожками, котлетами, термосом с чем-то горячим. Потом Сашка вырос из своей должности, из ее пирожков, стал сначала начальником отдела, потом замом директора где-то. И ушел! И теперь тоже один, как и Володин. Но он как-то не так один. Сашка чрезвычайно опрятен и наряден. И за Игорьком следит пристально в этом. Но он один. Точно один! И Игорек неоднократно повторялся, что у папы до сих пор никого нет. И разведка в лице главного агента Ирки доносила – у Сашки ничего серьезного ни с кем. А поди же ты, какая разница между этими двумя мужиками.
– Все люди разные, милочка, – сонно заявила где-то через пару часов ей Ирка в телефонную трубку. – Не может быть одинаково опрятных Сашек и одинаково безалаберных Володиных.
– Да он не то чтобы безалаберный! – вступилась с жаром за Володина Анна и тут же получила порцию подозрительного любопытства в ответ.
– Он что, тебе понравился?! – ахнула подруга, забыв зевнуть в сто двадцать четвертый раз за последние десять минут. – Этот небритый, неумытый мент в грязных стоптанных башмаках тебе понравился???
– Ир, он не мог мне понравиться, во-первых. – Аня раздраженно поморщилась, уже пожалев, что рассказала Ирке все. – Во-вторых, почему это он неумытый?
– Если бы морду умывал, то и побриться бы не забыл. Он в зеркало-то, наверное, смотрится раз в месяц. – Подруга судорожно вздохнула и вдруг всхлипнула. – Надо же так пасть русскому дворянству, а! Стоило пижону за дверью раствориться, так ты всякую нечисть уже в дом тащишь.
– Ты не мели чепухи. – Аня вдруг как-то сразу успокоилась, расслышав в голосе подруги неподдельную плаксивую тревогу. – Я его не тащила никуда. Он просто говорил со мной о соседях…
– Кстати, о соседях! – подхватила тут же Ирка со зловещим клекотом. – Ты ведь живешь, как на острове, Нюрочка!!! Ты же никого в упор не видишь за извергами своими, за тетрадками, за заботой об Игорьке! Не видишь, не знаешь, не замечаешь!
– А оно мне надо? – И Аня нарочито громко зевнула, следуя примеру подруги. – Зачем, Ир?! Лишняя словесная обуза. Иду я себе и иду с работы, проскочила в квартиру – и замечательно. А это надо о чем-то говорить, раскланиваться, придумывать что-то. Не могу! Сил нет и желания!
– Ага… – Подруга вдруг надулась, когда она дулась, то сопела часто-часто и еще время от времени фыркала, как ежик. – По этой самой причине ты и меня избегать начала.
