Камилла Лэкберг - Призрачный маяк
— Чудесно. Я закончу около восьми. Сможешь накрыть все к ужину?
— Конечно, любимая.
Он понес пакеты в кухню. Это было непривычно. Когда он был женат на Вивеке, она одна занималась готовкой, но Вивиан, переехав к нему, возложила все обязанности по дому на его плечи. Он до сих пор недоумевал, как это получилось. Вздохнув, Эрлинг начал укладывать продукты в холодильник. Но потом подумал о продолжении вечера, и настроение у него немного улучшилось. Уж он позаботится о том, чтобы она расслабилась. Ради такого можно и немного потрудиться на кухне.
* * *Эрика, тяжело дыша, шла по деревне. Беременность близнецами и экстренное кесарево не лучшим образом сказались на ее форме. Но фигура волновала ее в последнюю очередь. Главное, что сыновья здоровы. Каждое утро она просыпалась, преисполненная благодарности небесам за то, что они выжили, и от этого ей хотелось плакать. Анне не повезло так, как ей. И впервые в жизни Эрика не знала, как помочь сестре. Их отношения не были легкими, но с детства Эрика заботилась об Анне, утирала ей слезы и дула на ранки. Однако на этот раз все было по-другому. Рана была не простой ссадиной на коленке, нет, — ранена была сама душа Анны. Эрике казалось, что она стоит и смотрит, как жизненные силы покидают сестру. Что ей сделать, чтобы исцелить ее душу? Сын Анны погиб. И как бы больно Эрике ни было, она не могла скрыть радости от того, что ее собственные дети выжили. После аварии Анна отказывалась смотреть ей в глаза. Эрика часто навещала ее в больнице, сидела подле ее кровати, но ни разу их глаза не встретились. И хотя Анна давно вернулась домой, Эрика так и не нашла в себе сил навестить ее. Она только звонила пару раз Дану, но он был очень подавлен. Теперь же визит больше нельзя было откладывать. Она попросила Кристину прийти присмотреть за близнецами и Майей. Все-таки Анна ее сестра, и Эрика за нее отвечает.
Эрика постучала в дверь и замерла в ожидании. За дверью раздавались детские крики. Вскоре Эмма открыла дверь.
— Тетя Эрика! — воскликнула она радостно. — А где малыши?
— Дома с Майей и бабушкой, — Эрика погладила Эмму по щеке. Как же она похожа на Анну в детстве.
— Мама грустит, — сообщила Эмма, заглядывая тете в глаза. — Она лишь спит да спит. Папа говорит, это потому, что ей грустно, грустно из-за того, что ребенок у нее в животе решил отправиться на небо вместо того, чтобы жить с нами. И я хорошо его понимаю, потому что Адриан плохо ведет себя, и Лисен все время меня дразнит. Но я бы обращалась с ним хорошо. Очень хорошо!
— Я знаю, малышка. Но представь, как весело ему там, на небе, прыгать по облакам.
— Прыгать по облакам? — просияла Эмма.
— Прямо как на батуте.
— О, я тоже хотела бы прыгать по облакам. У нас в саду есть батут, но он очень маленький. Только один человек помещается. А Лисен все время хочет быть первой. До меня очередь никогда не доходит…
Продолжая жаловаться, Эмма повернулась и пошла в гостиную. Только сейчас Эрика поняла, что сказала девочка. Она назвала Дана папой. Эрика улыбнулась. Конечно, в этом не было ничего удивительного. Дан обожал детей Анны, и они отвечали ему тем же. Совместный ребенок еще крепче связал бы их. Эрика сглотнула и последовала за Эммой. Дом выглядел как после бомбежки.
— Извини за беспорядок! — смутился Дан. — Я ничего не успеваю. Кажется, в сутках слишком мало часов.
— Я тебя понимаю. Ты бы видел наш дом… — Эрика посмотрела наверх. — Можно мне подняться?
— Давай.
Дан вытер лоб ладонью. Вид у него был изможденный.
— Я с тобой, — вызвалась Эмма.
Но Дан присел на корточки и тихо начал уговаривать пустить Эрику к маме одну.
Комната Дана и Анны располагалась справа по коридору. Эрика подняла было руку, чтобы постучать, но передумала и вместо этого мягко толкнула дверь. Анна лежала головой к окну. Пушок на голове блестел в лучах вечернего солнца. Сердце Эрики сжалось от боли. Она всегда была Анне скорее мамой, чем старшей сестрой, но в последнее время их отношения стали более равноправными. Теперь же в один день все изменилось. Они словно вернулись к своим старым ролям. Анна — маленькая и беспомощная, Эрика — старшая и ответственная за нее. Дыхание у нее было ровное. Эрика поняла, что сестра спит. Она осторожно подошла к кровати и присела на краешек, чтобы не будить ее. Нежно положила руку сестре на бедро. Хочет того Анна или нет, она будет с ней рядом. Они сестры. Они подруги.
* * *— Папа дома!
Патрик открыл дверь и переступил порог дома. Тут же раздался топот маленьких ножек по полу, и через мгновенье из-за угла вылетела Майя.
— Папа! — полезла она с поцелуями, словно отец вернулся из кругосветного плавания, а не с работы.
— Привет, папина любимица! — обнял дочь Патрик и зарылся носом ей в шею, вдыхая тот особый запах Майи, от которого у него всегда замирало сердце.
— Я думала, ты будешь работать только полдня.
Мама вытерла руки о передник и наградила его таким взглядом, словно он был подростком, вернувшимся домой позже условленного срока.
— Знаю, но так хорошо вернуться на работу. Вот я немного и задержался. Но я не перенапрягался. И в участке все спокойно.
— Тебе лучше знать. Но все-таки прислушивайся к своему телу. Здоровье — самое главное.
— Да-да.
Патрик надеялся, что мама скоро от него отстанет. Она зря волнуется. Патрик хорошо помнил тот страх, который пережил в карете «Скорой помощи» по пути в больницу в Уддевалле. Он думал, что умрет. Перед глазами вставали Майя, Эрика, младенец, которого он никогда не увидит. И страх смерти был даже сильнее жгучей боли в груди. И только очнувшись в палате интенсивной терапии и обнаружив, что он еще жив, Патрик понял, что так тело пыталось сказать ему, что нужно снизить темп. Но затем ему сообщили об аварии, и на смену страху смерти пришла новая боль. Когда его на кресле-коляске ввезли к младенцам, первым его желанием было развернуться и убежать. Они были такими маленькими, такими хрупкими. Они тяжело дышали, их беспомощные тела сотрясали судороги. Глядя на них, сложно было поверить, что они выживут. Патрик боялся подойти ближе, боялся к ним притронуться, боялся, что не выдержит, если с ними потом что-то случится.
— А где братики? — спросил он Майю, по-прежнему держа ее в объятиях, и тонкие ручки крепко обнимали его за шею.
— Спят. Но они какали. И сколько! Бабушка вытирала им попки. Запах отвратительный, — скривилась Майя.
— Они вели себя как ангелочки, — рассмеялась Кристина. — Выпили по две бутылочки смеси и заснули без проблем. Конечно, после того, как покакали, как сказала Майя.
— Пойду погляжу на них, — сообщил Патрик. Он привык быть весь день с детьми, пока сидел на больничном, и на работе сильно по ним скучал.
Патрик поднялся на второй этаж и вошел в спальню. Они с Эрикой решили не разлучать братьев и клали спать в одну кроватку. Теперь они спали рядышком, почти касаясь носами. Ноэль одной рукой обнял Антона, словно защищая его. Интересно, какими они вырастут. Ноэль уже сейчас казался более решительным, чем Антон, совершенно блаженный младенец. Антону достаточно было только еды и сна. Он редко кричал, только агукал и улыбался. Ноэль же не уставал криками демонстрировать, что он недоволен. А недоволен он был всем: переодеванием, сменой подгузников, купанием… Хуже всего дело обстояло с купанием. Слыша его крики, можно было решить, что вода опасна для жизни. Патрик долго стоял и разглядывал младенцев в детской кроватке. Во сне у детей шевелились глаза под веками. Интересно, им снится один и тот же сон?
* * *Энни сидела на лестнице, согреваемая лучами вечернего солнца, и смотрела, как к острову приближается лодка. Сэм уже лег спать. Энни поднялась и пошла к мосткам.
— Поймаешь канат?
Голос был знакомым, но в нем появились новые нотки. Видимо, он многое пережил с тех пор, как они расстались. Сперва ей хотелось крикнуть: «Нет, не смей причаливать! Тут тебе нет места!» Но вместо этого она поймала брошенный канат и умело обвязала вокруг столбика. Вскоре он уже стоял на мостках. Энни уже и забыла, какой он высокий. Она была вровень с большинством мужчин, но только Матте она могла положить голову на грудь. Ее рост был еще одним из моментов, раздражавших Фредрика: Энни была на пару сантиметров выше его. Ей не разрешалось надевать туфли на каблуках, когда они куда-то ходили вместе. Не думай о Фредрике. Не думай о Фредрике.
Энни сжали в крепком объятии. Она не поняла, кто сделал первый шаг, кто пересек невидимую черту между ними. Внезапно она ощутила щекой грубую ткань его свитера. Руки, сжимавшие ее в объятиях, давали ощущение безопасности. Энни вдохнула его запах, так хорошо знакомый, запах, который она успела забыть. Запах Матте.
— Привет!
— Приветик!
Он обнял ее еще сильнее, словно желая удержать от падения. Энни хотелось навсегда остаться в его объятиях, снова пережить то, что она испытала однажды с Матте и о чем забыла в круговороте мглы и отчаяния. Но в конце концов Матте выпустил ее из объятий и, отстранив от себя, принялся пристально разглядывать старую знакомую.
