Кристофер Фаулер - Комната воды
– Смотрите. – В оливковом сумраке Тейт указал на пару овальных отверстий по обеим сторонам канала. Место слияния оказалось более глубоким; вода пенилась в зловонном водовороте встречных течений. – Дамба принца Уэльского. Надо пройти через шесть ворот, прежде чем дойдешь до резервуара. Закрывать их дольше чем на несколько минут нельзя – слишком велико давление воды. Требуется хорошая логика, чтобы запомнить последовательность ворот и уцелеть.
– Должно быть, водное управление знает, как это делается.
– Так и я знаю.
– Хотите, чтобы мы туда спустились?
– Не сегодня и не с таким прогнозом. Понадобится час с лишним, возможно и все два. Нужны водостойкая одежда и маски. В следующий раз, если хотите узнать причину.
– Причину чего? – не понял Артур. – Что вы имеете в виду?
– Причину всех этих бед. Все началось из-за воды.
Брайанту это место казалось самым негостеприимным из всего, что он мог вообразить. Он недоумевал: неужели бродягу не преследовали кошмары, когда он здесь ночевал?
– Идемте, дождь усиливается. Туннель наполняется очень быстро. Вода течет со стороны Хэмпстеда, сквозь глину и кирпич, тысячи галлонов в считаные секунды. Вас унесет, и поминай как звали.
Тейт начал карабкаться наверх. Он с легкостью выбрался из отверстия и протянул Брайанту изуродованную руку. Теперь эти двое были объединены тайной.
Вернувшись в переулок, бродяга извлек засаленный кусок картона и показал его детективу:
– Вам это понадобится.
На картоне была напечатана выцветшая диаграмма, напоминающая карту метро, а поверх нее – надписи шрифтом «Гельветика», который стал популярным во время войны. Вместо линий метро на карте были притоки рек, обозначенные разными цветами и поименованные. Выходит, Тейт обладал планом канализации. Он ткнул черным пальцем в калиброванную толстую линию:
– Флит. Каждая точка – шлюз. Каждая линия – закрытые ворота.
Брайант достал очки для чтения и бросил беглый взгляд на карту:
– Судя по этой карте, вы не можете пройти дальше Риджентс-канала.
– Да, но можно свернуть в сторону и дойти аж до резервуара Йорк-роуд. Летом было хорошо – я мог ходить там, вооружившись нужными ключами. Но теперь надо избегать встречных течений. Как вы сказали, водное управление знает. У них есть оборудование. Но у меня – все ключи.
– Значит, вы проходили этим путем?
– И не только я.
Сквозь изморось детектив недоверчиво всматривался в обветренное лицо бродяги.
– Кто вы? – тихо спросил он.
Губы Тейта на мгновение растянулись в улыбке, но она тут же исчезла с его лица.
– Я никто, – грустно прошептал он.
35
Человеческая природа
– Похоже, наш убийца использует подземные туннели, – пояснил Брайант, рассеянно укалывая пешеходов спицами своего зонтика, когда они с Мэем лавировали между лужами на Кентиш-Таун-Хай-стрит. – Он проникает в проулок со стороны внутренних садов и спускается в подземный водовод, а тот, в свою очередь, проходит под дорогой и соединен со всеми домами на восточной стороне улицы.
– Но для чего нужны такие сложности?
В этот день Мэй плохо ладил с напарником. Артур становился сердитым и настырным каждый раз, когда имел дело со смертью, которую можно было предотвратить. Они с Джоном провели большую часть пятницы с потрясенными жителями Балаклава-стрит. Теперь они оставили Аарона наедине с его виной в обследованном, опустевшем и дактилоскопированном доме, в отсутствие человека, создавшего этот дом. Жизнь, конечно, продолжается, но те, кто недавно пережил смерть близкого человека, обычно видят жестокость повсюду… Брайант испытывал досаду, сознавая, что к происходящему на Балаклава-стрит следовало изначально отнестись со всей серьезностью, и стыд из-за того, что они мало чего добились. Впервые за весь период расследования он выразил какие-то другие чувства, кроме дьявольского энтузиазма. Он собирался мстить – работать больше, чем когда-либо, не обращая внимания на возраст и болезни. Для Джона это означало, что теперь с напарника нельзя спускать глаз.
– Очевидно, для того, чтобы никто не заметил ничего подозрительного на улице. Посмотри, как надежно огорожена Балаклава-стрит, как здесь все просматривается. Если ты обитаешь в этом районе, тебя наверняка опознают. Кстати, Тейт, а возможно, и другие местные жители знают убийцу в лицо. Недаром же Тейт не казался испуганным, когда я с ним заговорил: людей пугает неведомое, безликий незнакомец, нападающий на них без всякой логической причины, потому что он на наркотиках, пьян или просто недоволен жизнью. – Брайант сунул Мэю мятый бумажный пакетик. – Хочешь грушевый леденец?
– Ты рискуешь оказаться на ложном пути, – предупредил Мэй. – Для твоих предположений нет повода. У бездомного целый ворох психических проблем – ты сам говорил. Он ненадежный источник информации. Может, он сам убийца.
– И какой у него мотив? Погоди, мне надо купить колбасок. – Артур затащил друга к мяснику и забарабанил по прилавку. – Эти глостерские пятнистые свежие? По виду не скажешь.
– Самый старый мотив в мире, – настаивал Мэй, пытаясь сосредоточиться. – У них есть то, чего нет у него. Дома, деньги, безопасность.
– Так почему же он ничего не берет? И зачем, скажи на милость, он показывал мне свой путь к бегству? Дайте мне шесть камберлендских и пару почек – получше да пожирнее, дрянных не кладите. – Брайант обернулся к напарнику, обыскивая карманы в поисках денег. – Тейт не может засвечиваться и выдавать свою информацию. Возможно, он боится за собственную жизнь, потому и поделился со мной тем, что ему известно, доверяя нам выяснить остальное. Но он знает больше, чем говорит, а потому и в опасности. Вот и твой эффект домино: каждого, кто обладает каким-то знанием, в свой черед убирают. Может, если бы мистер Буш подписал Киотский протокол, такого бы не случилось.
– Извини, Артур, я уже ничего не понимаю.
– Климатические изменения. За долгое жаркое лето реки высохли, и по туннелям можно было ходить. Теперь под землей сущий ад, потому что во время дождя подземные пути превращаются в ревущие водопады. Ты заметил, что никто не умирал до того, как погода испортилась? Возможно, это потому, что водоводы слишком пересохли, чтобы можно было с их помощью избавиться от улик. Убийца терпеливо дождался, пока снова пошел дождь, позволивший ему в прямом смысле слова смыть все, что связывает его с убийствами. Между прочим, реки всегда для этого использовались. История повторяется.
– Честное слово, Артур, все это звучит очень странно.
Мэй в некотором беспокойстве наблюдал, как мясник разделывается с парой луковицеобразных почек и вытирает окровавленные руки о фартук.
– Я должен придерживаться этой гипотезы, Джон. Так или иначе, все связано с притоками Флита. Не будь реки, не было бы домов. Не будь домов, не было бы убийств. Первая смерть – это ключ: безобидная старая дама убита с помощью воды, из-за воды, как будто убийца замыкал круг, выбирая подходящее наказание для ее преступления. Впрочем, вполне возможно, что мы глубоко заблуждаемся. Надо бы взглянуть на все это в новом свете.
Мясник пробил чек и протянул его Брайанту вместе со сдачей. Пожилой детектив с отвращением пересчитал монеты.
– Это все, что я получаю с десятки? Грабеж среди бела дня. Свиные уши выглядят на тройку с минусом. И вообще – не следует продавать мясо, у которого такой вид, словно животное умерло от старости.
Он схватил полиэтиленовый пакет с мясом и поволок Мэя к выходу.
– И вот еще что. Молодой человек Калли отсутствует уже несколько недель. Что если его стукнули по голове и сбросили в канализацию, а убийца или его сообщник отправляют открытки со всей Европы? А как насчет ближайшей соседки, Хизер? Никто годами не видит ее мужа. Считается, что он в Париже, – а может, его тело плавает где-то под Кингз-Кроссом? А Бенджамин Сингх? Он должен быть в Австралии, но разве он послал кому-нибудь весточку? Сколько всего мужчин пропало на этой улице? Постой-ка, я кое-что забыл. – Он круто повернулся и поспешил к озадаченному мяснику. – А баранина у вас есть? Я бы сделал мясную запеканку.
– Не надо бы тебе так спешить, – посоветовал Мэй. Они шли в отдел пешком, поскольку Бимсли и Бэнбери взяли «ровер», чтобы отвезти улики. – Давай зайдем в кафе, ты хоть немного передохнешь.
Он подтолкнул Артура к греческому кафетерию.
– Два чая, в один побольше сахару, – крикнул Брайант вялой девице за стойкой, поправлявшей свою прическу.
– У нас нет чая, – буркнула девица.
– Не смешите меня, это национальный напиток, почему же его у вас нет?
– Капуччино, латте или эспрессо.
– Но это итальянские напитки, а вы наверняка с Кипра, – не унимался Артур, неохотно отодвигая стул, чтобы пропустить человека с детской коляской. – Вы должны подавать мятный чай или турецкий кофе с гущей в полдюйма толщиной. У них нет чая! Боже милосердный, все, что от вас требуется, – это взять несколько свежих листьев и залить их кипящей водой.
