Джерард Келли - Тайна Шерлока Холмса
Увидев мои слёзы, Джейн кивнула, видя, что наконец нашёлся человек, который её понял.
— Я врач и офицер, — произнёс я сквозь рыдания. — Клянусь всем тем, что для меня свято, — клятвой Гиппократа и своей присягой её величеству и родине, — что останки твоей дочери похоронят в освящённой земле по христианскому обряду и отслужат по малышке панихиду.
Призрак одарил меня тенью улыбки. Кинув ещё один нежный взгляд на останки дочери, Джейн подняла лицо к потолку, воздела руки и пропала.
Некоторое время я стоял на коленях у комода, пытаясь переварить всё то, что со мной случилось. До меня дошло, что за все те сотни лет, что минули с момента трагедии, никто даже не попытался понять, что нужно Бедной Послушнице. Все без исключения в ужасе бежали от неё. Тяжело вздохнув, я вернулся в Горницу скорби. Теперь мне было нечего бояться, и я спокойно проспал всю ночь.
На следующее утро я встретил Холмса по дороге в трапезную.
— Французы бежали! — радостным голосом сообщил мне детектив. — Отбыли с первыми петухами. Скатертью дорога. Послушайте, вы выглядите так, словно вам встретилось привидение, — добавил он, вглядевшись в моё измученное лицо.
— Вы, как всегда, на редкость проницательны, Холмс, — горько ответил я.
Как только мой друг понял, что я не шучу, улыбка тут же исчезла с его лица.
— Боже, Уотсон, что случилось?
— Лучше я вам расскажу позже. Это не для посторонних ушей, — ответил я, поскольку мы уже уселись за стол.
Несмотря на то что завтрак заслуживал наивысших похвал, я практически ничего не ел. Пожалуй, впервые в жизни я лишился аппетита. Несколько позже, когда все начали разъезжаться, я сказал Холмсу и миссис Хадсон, что связан кое-каким обещанием и потому вернусь в Лондон позже.
— Если вы не возражаете, старина, я составлю вам компанию, — ответил Холмс.
— Буду только рад, дружище, — ответил я.
— Ну что ж, жду вас дома, на Бейкер-стрит, — улыбнулась миссис Хадсон.
Когда мы остались с Холмсом наедине, я рассказал ему о том, что случилось ночью.
— Если бы мне поведали об этом не вы, а кто-нибудь другой, ни за что бы в жизни не поверил, — признался Холмс.
Я отвёл друга в Горницу скорби, открыл потайную дверь, после чего мы поднялись наверх в секретную комнатушку, где я и показал ему останки дочери Джейн Стайлс. Даже циничный, хладнокровный, невозмутимый Холмс был тронут и растроган до глубины души.
Когда мы стали спускаться по лестнице, он произнёс:
— Обещаю вам, Уотсон, что больше никогда, даже в шутку, не поставлю под сомнение вашу храбрость и мужество. Для меня огромная честь называть вас своим другом.
* * *Как вы сами понимаете, нам пришлось задержаться в монастыре. В близлежащем городишке Лоутон я отыскал плотника, и он в три дня изготовил кленовый гроб, обитый по моей просьбе белым сатином. Я договорился с местным священником, и он отслужил в монастырской церкви панихиду. Также я заплатил одному крестьянину, и он вырыл могилу на монастырском кладбище.
Под чтение заупокойной мы с Холмсом опустили в могилу маленький гробик. Стояла осень, на землю осыпались листья, отчего казалось, что деревья плачут. Я обратился к Небесам с искренней молитвой: «Лети, родная душа, твоя несчастная мама заждалась тебя. Вы слишком долго были в разлуке. Боже Всемогущий, дозволь рабе Своей Джейн Стайлс веки вечные быть вместе с её дочкой и любить её до скончания веков. Аминь».
* * *Идя с чемоданами к выходу из монастыря, мы с Холмсом миновали залу, в которой проходили спиритические сеансы. Моё внимание привлекла планшетка с листком бумаги и карандашом, всё ещё лежавшие на столе. На бумаге было написано: «Beatus Medicus, Tibi gratias ago. Hoc erat in votis. Deus vobiscum. Джейн».
— Что это значит? — спросил Холмс.
— «Благословенный доктор, твоею милостью я свободна. Таково было моё желание. Да пребудет с тобой Всевышний. Джейн».
Насколько мне известно, с того дня больше никто не видел призрака Бедной Послушницы.
Коробейник смерти
Некоторым из читателей может показаться, что в это дело — пожалуй, одно из самых интересных и трудных — втянул Холмса, пусть и косвенно, именно я. Всему виной моё армейское прошлое. История началась с того, что к нам на Бейкер-стрит с дурными вестями явился мой однополчанин Энтони Первис. Он знал, что я снимаю квартиру вместе со знаменитым сыщиком и потому желал видеть не только меня, но и Холмса. Энтони, разумеется, как и я, находился в отставке, но по-прежнему активно поддерживал связь с сослуживцами. С момента нашей последней встречи у него поредели волосы, а в усах прибавилось седины, однако выправка оставалась по-прежнему военной, а талия была куда тоньше моей. Я предложил боевому товарищу сесть, после чего представил Холмсу. Взяв по стаканчику бренди, мы помянули павших. Затем Энтони принялся рассказывать последние новости.
— Думаю, джентльмены, вы будете признательны, если я всё же перейду к делу, — наконец промолвил он. — Я принёс дурные вести, Уотсон. Преставился наш комполка, генерал-майор Райт Пуллман.
— Боже мой, Первис! Печально, очень печально. Что с ним случилось?
— Похоже, сердечный приступ. В его смерти нет ничего подозрительного, особенно учитывая изрядную тучность покойного и его преклонный возраст.
— Однако нечто в его кончине вам всё-таки показалось странным, — заметил Холмс.
Первис кивнул и вытащил из кармана конверт.
— В прошлую пятницу я был на полковом ужине в Гранд-отеле. Ближе к концу ужина Райт Пуллман показал мне эту записку и признался, что абсолютно не понимает, о чём в ней говорится. — Однополчанин передал мне листок.
Склонившись вместе с Холмсом над бумагой, мы прочитали:
Райт Пуллман
Я не дышу, и все меня страшатся,
Чужое горе — пиршество моё,
Являюсь я и к нищим, и к богатым,
Являюсь к королям на торжество.
Незваный гость я, в том отрада,
Исполнен долг — вот вся моя награда.
Что каждый заслужил, тот каждый и получит.
Я ухожу, ничто уже не мучит.
КОРОБЕЙНИК
Стих совершенно сбил меня с толку. Однако Холмс тяжело вздохнул и повернулся к Энтони:
— Ваши сомнения были не напрасны, мистер Первис. Вы уже были в полиции?
— Ещё нет, — покачал тот головой. — А в этом есть необходимость?
— Сейчас обращаться за помощью к властям рановато. Если понадобится, мы можем это сделать и позже.
— Что означает это стихотворение, Холмс? — спросил я.
— Разве вы не понимаете, Уотсон, что в нём идёт речь о смерти? Она не дышит, но её все страшатся; чужое горе для неё пиршество; она является ко всем людям; после смерти мы получаем то, что заслужили.
— Какой ужас, Холмс! — ахнул я.
— Совершенно с вами согласен, — кивнул мой друг, после чего повернулся к Энтони: — Вы не заметили что-нибудь странное во время ужина?
— Нет, — покачал головой Первис, — всё прошло как обычно. Великолепный стол, отличное вино, прекрасная компания. После ужина — бренди с сигарами.
— Вам не показалось, что Райт Пуллман хватил лишку? Может, он пил или ел больше обычного?
Вопрос поставил Энтони в неловкое положение.
— Видите ли, — замялся он, — Уотсон не даст мне соврать, генерал-майор любил выпить и закусить. Не исключением стал и тот ужин. Он налегал и на закуски, и на спиртное.
Я согласно кивнул.
— Он курил? — уточнил Холмс.
— Нет. Генерал-майор, как и несколько других офицеров, включая меня, предпочитал нюхательный табак.
— Как он умер? — спросил я.
— Его лицо, и без того красное, стало и вовсе пунцовым, потом он начал задыхаться. Помню, он схватился за грудь и пожаловался на боль. Сначала мы подумали, что у него несварение желудка после фазана, но в следующий миг генерал-майор повалился на пол.
— На собрании присутствовал военврач?
— Да, старина Смитерс. Он, если не ошибаюсь, на год раньше меня ушёл в Нетли[27]. Смитерс сделал всё от него зависящее, но генерал-майора ему спасти так и не удалось. Он умер прямо у нас на глазах.
— Господи, какой ужас!
Холмс принялся задумчиво расхаживать по гостиной.
— Значит, вы хотите от имени полка обратиться ко мне с просьбой расследовать обстоятельства этой смерти? — спросил он.
— Я надеялся, мистер Холмс, что вы подумаете над этим предложением, — кивнул Первис. — Я казначей общества однополчан. У нас достаточно средств, чтобы покрыть ваши расходы. Члены общества уже проголосовали за проведение расследования — в том случае, если вы решите, что дело нечисто.
— Быть посему, — решил Холмс. — Будьте любезны, оставьте, пожалуйста, письмо со стихотворением и свою визитную карточку. Как только у меня будут новости, я немедленно с вами свяжусь.
— Спасибо, мистер Холмс. И вам спасибо, Уотсон. Теперь я чувствую себя гораздо спокойнее, чем раньше. — Протянув Холмсу визитку, Энтони откланялся.
