Светлана Алешина - Дамы любят погорячее (сборник)
Нина Андреевна снова заколебалась, стоит ли отвечать.
— Это останется между нами, — твердо пообещала я.
— Я не уходила, — выдавила она с трудом. — Герман выгнал меня!
Так, значит, я не ошиблась, и мое предположение оказалось верным. Но я до сих пор так и не узнала, почему.
— Что же произошло? — Мне не терпелось докопаться до истины.
— Я застала его с женщиной, — смущенно произнесла Кожевникова. — Он не хотел, чтобы об этом узнала Алла. Да я бы и не сказала. — Нина Андреевна пожала плечами. — Но Гоффман всегда меня боялся, — усмехнулась она. — Поэтому он не упустил возможности воспользоваться подвернувшимся случаем!
— С женщиной?! — искренне удивилась я. — С кем же?
— С Анжелой, — ответила Нина Андреевна, — вряд ли вы ее знаете! Но она часто бывала у нас, — добавила Кожевникова. — Бывала у Аллы, — поправилась она.
— Вы имеете в виду ее доктора?! — не поверила я своим ушам. Клубок становился час от часу запутаннее. Я и представить себе такого не могла со своими моральными принципами, которые подчас мне даже мешали! Чего уж я только не насмотрелась за время своей работы, однако сейчас мне казалось, что я вдруг попала в серпентарий. Иногда я очень сочувствовала священникам, которые тоже, должно быть, такого наслушивались во время исповеди!..
— Да, — кивнула Нина Андреевна. — Анжелику Александровну Кемп. Они очень давно знакомы…
— Раньше она работала травматологом в больнице? — спросила я.
— Да, — подтвердила Кожевникова, — и буквально в свое время поставила Аллочку на ноги. Я вижу, вы хорошо осведомлены обо мне, — похвалила она меня. — Не ожидала такого от Лики… — Нина Андреевна покачала седой головой и вдруг опять спросила: — Так вы поможете Алле? — В голосе ее была надежда.
— Сделаю, что смогу, — пообещала я. — А о Рокотове вам что-нибудь известно? — осведомилась я.
Мне показалось, что Нина Андреевна как-то смутилась.
— Это ее адвокат, — только и сказала она.
— В клубе поговаривают, что у Аллы Владимировны был роман с одним из инструкторов. — Я вспомнила о Нефедове. — Это правда?
— Не знаю, — пожала плечами Нина Андреевна, — мне бы не хотелось копаться в этом грязном белье! — И мне не оставалось ничего другого, как попрощаться и прервать этот неприятный для нее разговор.
* * *— Что ты обо всем этом думаешь? — спросила я Костю, когда мы вышли на улицу.
— Мне кажется, что тебе стоит переговорить с Анжеликой, — ответил Костя. — Она наверняка что-то знает, — добавил он. — Да и Лидии может быть что-то известно! Я считаю, что, когда много концов, надо хвататься за первую попавшуюся ниточку. Мало ли куда она выведет?
— Пожалуй, ты прав, — согласилась я с Шиловым, достала из сумки косметичку и немного подправила макияж. — Не могла же я явиться в «Парадиз» ненакрашенной! В клубе отдыхали многие городские знаменитости, к тому же меня могли узнать, а потом пустить сплетню, что я шляюсь в жутком виде по городу. Так что за собственным имиджем мне приходилось следить, хотя бы ради программы!
Я обратила внимание, что Костя наблюдает за мной в зеркало заднего вида.
— Любуешься? — осведомилась я.
— Много о себе думаешь, — наигранно весело парировал Костя, но я заметила, что мой ангел-хранитель смутился. Да, с Гурьевым ему, разумеется, не сравниться, — отметила я, — хотя бы по части словесных перепалок. Но сколько раз он меня из неприятностей всяких разных вытаскивал! Иной раз я даже не знала, как его благодарить, но Костя никакой благодарности никогда не требовал!
* * *В фитнесс-клубе я прямиком отправилась к Гоффману. На этот раз мне все-таки удалось уговорить Шилова остаться в машине. В конце концов, народу в клубе пруд пруди, даже в будний день. Так что опасность мне никакая скорее всего не угрожала. Но Костя меня все равно предупредил, что, если меня не будет больше получаса, он обязательно отправится за мною на розыски! И что мне, спрашивается, делать с этими мужиками?! Нянчатся со мною, будто с малым ребенком! Порою даже нервирует!
Я постучалась в приоткрытую дверь.
— Войдите! — послышался бархатный голос Гоффмана. — Ах, Ирина Анатольевна! Это снова вы! — оживился он, словно и впрямь был рад меня видеть. — Я слышал, вы уже пообщались с Игорем Викторовичем, — заметил Герман Генрихович. — И как это вам только удалось? — недоумевал он, покачивая слегка лысоватой головою.
— Секрет фирмы, знаете ли, — улыбнулась я.
— Да, да, да, — закивал Герман Генрихович, — понимаю! Это профессиональное!
— Анжелика Александровна сегодня работает? — весело поинтересовалась я. — Нина Андреевна Кожевникова рекомендовала мне переговорить именно с ней!
Лицо Германа Генриховича стало пунцовым.
— В самом деле? — спросил он, едва ли не заикаясь. Надо же! Неужели и его совесть мучает?! Нет, наверное, просто стесняется меня, ведущую самой рейтинговой телевизионной программы в Тарасове!
— Да. — Я невозмутимо кивнула. — И вы знаете, — продолжала я издеваться над Гоффманом, — она столько мне всего любопытного понарассказала!
— И что же именно? — хмуро осведомился он.
— Ну, — я задумалась, — какие Алла Владимировна наряды предпочитает, сколько кофе пьет и что читает… Кажется, она Толстым увлекается! Анну Каренину раз пять читала!
— Да прекратите вы ерничать! — взорвался Гоффман. — Что вам от меня, наконец, надо?
— Да не от вас, — поправила его я, — а от Анжелики Александровны!
— Ну, так ее нет. — Герман Генрихович несколько успокоился. — Она несколько дней за свой счет взяла. По состоянию здоровья!
— А где она живет? — поинтересовалась я.
Гоффман вырвал из ежедневника листок и написал на нем адрес.
— Этого достаточно? — осведомился он.
— Нет. — Я покачала головой.
— Чего еще? — простонал Герман Генрихович.
— Где я могу увидеть Лиду?
Лицо Гоффмана снова побагровело, и даже бычья шея налилась краской.
— В салоне «Вита», — ответил он, сел в кресло и отвернулся к окну. Я тоже мимоходом заметила, что вид из него был просто прекрасным!
* * *Я вернулась на студию, чтобы посмотреть отснятые кадры. Сюжет и впрямь получился впечатляющим.
— Ну что, — осведомилась Лера, — вам удалось разыскать Кожевникову?
— Да. — Я кивнула. — Но ничего особенно сногсшибательного она нам не рассказала, — вздохнула я. — Лера, завари чайку, а? Да покрепче!
— Секундочку. — Лера Казаринова тут же отправилась выполнять мою просьбу, сверкнув новой приколкой в волосах. Павел проводил ее ленивым взглядом красивых глаз, раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Развернул газету и углубился в чтение. Я подозревала, что Старовойтов погрузился в послеобеденный сон.
— Чай! — В комнату мухой влетела Лера.
— Что?! — Павел от неожиданности выронил газету из рук.
— Проснулся? — ехидно осведомилась Лера Казаринова, которая научилась видеть его насквозь, словно владела рентгеновским аппаратом.
— Что это? — Галина Сергеевна подняла с пола газету.
Я взяла ее у нее из рук. На передней полосе появилась очередная статья об убийстве в фитнесс-клубе Малаховой. На этот раз речь шла о трагической кончине Елены Крыловой и еще, кстати, о том, что тележурналистку Ирину Лебедеву, то есть меня, допрашивали по этому делу в Волжском отделе милиции. Под статьей в очередной раз значилась подпись того же Ремизова… Я-то ему что сделала?
— Этого еще не хватало! — воскликнула я. Не успела я положить газету на стол, как в дверь без стука ворвался шеф.
— Ирина, — прошипел он. — Я же тебя просил, чтобы ты этим делом не занималась! — Он ткнул пальцем в газету. — И где сценарный план? — Его голос гремел на всю студию.
— У вас на столе, — сообщила Галина Сергеевнал Заметив ее, шеф несколько сбавил тон.
— Ну, хотя бы это радует. — Евгений Иванович нервно поправил галстук.
— Вы же сами сказали, что если Малахову не оправдают… — объясняла я.
— Да, сказал, — Кошелев не стал возражать, — однако мне не нужны новые неприятности! Этот Ремизов меня порядком…
— Достал, — закончил за него Павлик.
— С вами бесполезно разговаривать, — заметил Евгений Иванович, усаживаясь в наше легендарное, самое удобное кресло на студии, и потребовал:
— Чаю!
— Одну минутку. — Лера помчалась выполнять приказ шефа.
— Ирина, — обратился он ко мне, — скажи-ка, а ты правда считаешь, что Алла Владимировна ни в чем не виновата?
— Правда, — уверенно подтвердила я. — А кто же тогда убил Крылову, которая собиралась нам о чем-то сообщить?
— Но это могло быть самоубийством, — невнятно пробормотал Кошелев.
— Вы сами-то в это верите? — осведомилась я.
