Татьяна Рябинина - Одним ангелом меньше
— Черепашка? — переспросила девушка. — Черепашка — это Женя.
— Что?!
Ивану показалось, что его ударили под дых. В ушах противно зазвенело.
— Да. Это по фамилии — Черепанова. Она говорила, что ее и в школе так звали, и в институте.
Фотоснимок. Белый лист фотобумаги в ванночке с проявителем. На глазах появляются пятна, сливаются, становятся все четче, появляются лица…
«Не может быть! Господи, нет!»
Список, составленный Стасом Цветковым. Последняя — Черепашка. Женя Черепанова. Медсестра. Рост — высокий для женщины, средний для мужчины. Худощавое телосложение, короткие темные волосы. Неженская пластика движений, которая для мужчины была бы все-таки слишком мягкой.
А ведь он знал фамилию Жени… Не зря же эта самая Черепашка не давала ему покоя. Прямое созвучие! Разгадка лежала на поверхности, но он упорно не хотел ее замечать. Не хотел!
Один за другим кусочки мозаики становились на место.
«Такие клиенты ловятся большой облавой или случайно», — всплыли слова Китаева. А разве есть на свете что-нибудь случайное?
«Но почему, Женя, почему?»
Прохладные губы, зеленовато-карие загадочные глаза, тонкие длинные пальцы…
Все чувства как будто умерли. Только теперь ему до конца стало понятно, что значит расхожее словечко «отмороженный». Именно отмороженной в одно мгновение стала его душа. Не было боли, не было сожаления — ничего. Только недоумение: почему?
Когда-то давно он сильно напился со знакомым, только что вышедшим из госпиталя после полученного в Афганистане ранения. Парень, вытирая слезы, рассказал, как их машину накрыло из миномета, как, очнувшись и увидев рядом развороченные тела товарищей, он оторвал от своей голени окровавленный кусок мяса, висящий на лоскуте кожи, и… съел его, а потом бежал несколько километров, не чувствуя боли. Иван пытался представить себя на его месте — и не мог. Тогда не мог, а сейчас… он на мгновение стал тем парнем.
— Простите, — тихо пробормотал Иван. — Я был уверен…
Девушка неуверенно кивнула головой.
— Расскажите, пожалуйста, как все произошло, — мягко спросил ее Костя.
Иван, не в силах произнести больше ни слова, сел в свободное кресло и закрыл глаза, чтобы не видеть кровавую лужу. Случившееся не укладывалось в голове. Он был готов ко всему, даже к самому страшному, но такого не мог и предположить.
— Я пришла пить чай, — говорила тем временем медсестра, — а тут… Женя, и у нее… Я закричала…
— Подождите, давайте все по порядку, хотя бы в двух словах. Подробно потом следователю расскажете. Вань, кончай страдать, иди Калистратычу позвони. — Иван кивнул, но не сдвинулся с места. — Вас как зовут?
— Светлана.
— Значит, так, Света. Давайте вместе. Вы взяли ключ, пришли сюда, что дальше?
— Только я хотела включить чайник — входит Женя. Бледная такая. Она в последние дни вообще очень странная была, я даже спрашивала, что с ней такое.
— Вошла Женя — и что?
— И дверь закрыла. На ключ. Я спросила, зачем. Она не ответила, подошла ко мне, а руку в кармане держит. Я говорю: «Женя, тебе плохо?» А она: мол, прости, Света, я не хотела, но должна это сделать. И скальпель достает. А глаза совершенно пустые, страшные такие… — Светлана замолчала.
— Иван Николаевич, ты еще здесь? Что это с тобой? Видел небось и похлеще. — Костя стряхнул с рукава рубашки несколько мелких осколков стекла.
Иван не ответил. На него нашло какое-то оцепенение. Если совсем недавно хотелось проснуться, то теперь — только спать. Долго-долго. А лучше не просыпаться вообще никогда…
Костя посмотрел на него с недоумением.
— Светочка, вы извините, я сейчас быстренько сбегаю позвоню, а потом продолжим. Хорошо? Телефон на посту?
Он вышел в коридор. Типанова стояла рядом с дверью.
— Кто бы мог подумать! — сказала она совершенно убитым голосом. — Такая девчонка хорошая, пятый год у нас уже. И все ее любили… Послушайте, а что это с майором вашим? Они что, знакомы с Женей? У него такой вид, будто он впервые кровь увидел или любимую женщину потерял.
Костя остановился, будто на стену налетел.
— Мать твою!.. Извините.
— Да ничего, на здоровье, — Типанова усмехнулась. — Пойду узнаю, что там наверху. Бабулечка, не волнуйтесь, все в порядке, это больной просто плохо стало. — Она легонько подтолкнула к двери палаты любопытную старушку, непременно желающую знать, кто кричал и что произошло.
Костя набрал номер Калистратова. Три звонка, пять, десять… Ну же, Андрей Ильич, где вы?
Словно услышав его, следователь снял трубку. Костя коротко доложил о случившемся. Калистратов молчал. В трубке послышался шелест, как будто на другом конце быстро переворачивали листы бумаги.
— Андрей Ильич?
— Ё-хай-де! — медленно и раздельно произнес Калистратов свое коронное «приличное» ругательство. — Ладно вы, но я-то, старый лапоть! Как я-то промухал? У Зотова в оперативке этого нет, но в следственном деле по Литвиновой есть протоколы допросов ее знакомых. Черепанова — школьная подруга Литвиновой. Когда я дела принял, мне еще показалось, что какая-то фамилия повторяется дважды. Нет чтобы сразу все по листику перетрясти! Ладно… Свидетельницу ко мне привезите обязательно, буду ждать.
Костя вернулся в сестринскую.
— Света, подождите, пожалуйста, минутку, — сказал он. — Ну-ка, Вань, пошли покурим. — И он буквально вытащил Ивана на лоджию, плотно прикрыв за собой дверь.
— Ваня, ты извини, конечно… Это она?
— Что «она»? — На Костю смотрели глаза усталого больного пса.
— Та женщина, из-за которой ты…
— Ты знаешь? — перебил Иван.
— Догадываюсь.
Иван сжал голову руками и застонал.
— Что же делать?
— Побудь пока здесь, а я со Светой закончу. Ильич попросил ее привезти, когда… все станет ясно. Дежурная врачиха пошла узнать, как там дела. — Костя хотел еще что-то сказать, но не стал, похлопал Ивана по плечу и вернулся в комнату.
— Ну, Света, давайте продолжим. Я говорил со следователем, ему нужно будет с вами побеседовать под протокол, так что узнаем, как у Евгении дела обстоят, и поедем. Не волнуйтесь, вас потом обратно привезут.
Светлана кивнула.
— А… ваш товарищ? — спросила она.
— Думаю, его сейчас лучше не трогать. Понимаете, мы ехали сюда преступника задержать, даже не знали толком, кто он, знали только, что здесь работает и что прозвище у него Черепашка. А вот как все вышло. Ну, он и переживает, что от начальства попадет.
Удовлетворенная вполне понятной версией, Светлана снова кивнула.
— Так на чем мы остановились? — Костя сел рядом с ней и открыл блокнот. — Женя достала скальпель — и?..
— Я говорю: «Женя, что я тебе сделала?» Она молчит и подходит все ближе. Я в угол у двери забилась. «Женя, — говорю, — не надо, у меня дети маленькие, мама инвалид, хоть их пожалей». Она остановилась, смотрит на меня и молчит. Мне так страшно стало, я, кажется, закричала что-то и сознание потеряла. Очнулась уже на кушетке, Надежда Ивановна рядом, а на полу — лужа, — Светлана зябко вздрогнула. — Я вытерла, пока вас не было. Или не надо было?
— Да нет, все в порядке.
— Знаете, я так испугалась, до сих пор отойти не могу, все трясется внутри.
— Ну не надо, не надо, — Костя дотронулся до ее маленькой руки, — все уже позади.
— Скажите, а что она… с собой сделала? Надежда Ивановна сказала, ее в операционную повезли.
— Горло перерезала.
— Кошмар какой! И что на нее нашло? Она была как… сумасшедшая.
— Света, она и есть сумасшедшая. И мы ее подозреваем в очень серьезных преступлениях.
Вернулся с балкона Иван, сел в кресло и уставился в пустоту. Костя и Светлана тоже молчали. Прошло уже около часа с тех пор, как увезли Женю. Костя понимал, что надо было давно уехать со Светланой, оставив в больнице Ивана, но он слишком беспокоился за него. Наконец стукнула дверь: вошла Типанова и остановилась на пороге.
— Ну что вам сказать? Ничего хорошего. Пока жива, правда.
— Что значит пока? — Иван вскочил с кресла.
— А то и значит. Шанс есть, но… Очень много крови потеряла, к тому же четвертая отрицательная редкая, у нас ее было мало, влили заменитель, пока донора среди персонала искали. А у нее возьми и начнись аллергическая реакция, шок. Редчайший случай. Еле откачали. Положили в реанимацию. Кстати, ей охрана-то не нужна?
— А что, она может сбежать? — удивился Костя.
— Да вы что?!
— Ну тогда не нужна. Мафики за ней не охотятся. А разговаривать с ней?..
— Без сознания, — вздохнула Типанова.
— Ладно, спасибо вам большое. Ваня, поехали! Надежда Ивановна, мы Светлану к следователю заберем часа на полтора-два?
— Если надо, забирайте. Скажите, а что Женя все-таки натворила? Не сейчас, а раньше? Почему-то вы ведь за ней приехали?
— Пока, к сожалению, ничего сказать не могу. Кстати, вы ведь дежурите сегодня, да?
