Антон Леонтьев - Русалки белого озера
Бабы запричитали, мужики закачали головами. Управляющий продолжил нести ахинею, Анна же наблюдала за этим мерзким типом. В восемнадцатом веке он стал управляющим поместьем вельможи, а в веке двадцать первом он бы наверняка заделался банкиром средней руки, дурящим голову наивным гражданам, или стал бы работать на телевидении. И наверняка сделал бы карьеру как репортер-разоблачитель.
Тут гомон стих, и по толпе пронеслось:
– Его сиятельство пришли! Его сиятельство!
Появился князь Святополк-Донской, сопровождаемый своим кузеном, священником. Князь не без омерзения посмотрел на Пашку и произнес:
– Ну, мужичьё, это, стало быть, и есть ваш домовой?
Из толпы вылез седой мужичонка с бельмом на глазу и забормотал, непрестанно кланяясь:
– Так точно, ваше сиятельство. Домовой! Тот самый, что житья вам и вашей женушке-княгине не давал! Вот, словили его на болоте и к вам доставили!
Князь махнул рукой, на которой сверкнули перстни, и сказал:
– Да что-то он уж слишком по-человечьи выглядит!
– Прикидывается, прикидывается, ваше сиятельство! – продолжил мужичонка. – Человеком прикидывается. А нутро у него злое, адское.
Он замахнулся на Пашку, но вперед выступил отец Филарет, спросивший:
– А с чего ты взял, что это домовой? Его же на болоте поймали. Так, может, не домовой, а водяной?
– Нет, батюшка, у водяного башка большая, ушастая. И волосы белые-белые! И глаз один всего, прямо в середине лба! – заявил мужичонка уверенно.
– Откуда знаешь? – спросил, нахмурившись, священник, а мужик затараторил:
– Да все оттуда, бабка моя знахаркой была, она всех их наперечет знала…
Священник властно взмахнул рукой и заметил:
– Значит, знахаркой была? С нечистой силой якшалась? Сдается мне, мужичок, ты сам с нечистью дело имеешь!
Толпа заворчала, и Анна вдруг поняла – священник был на стороне Пашки. Он явно не хотел допустить, чтобы того растерзали или подвергли суровому наказанию.
Но мужичок с напускным смирением заявил:
– Батюшка, как же можно! Вы ведь тоже с Господом не виделись, а слово его вещаете!
Раздались отдельные смешки, а отец Филарет взмахнул рукавом и заявил:
– Ты что себе позволяешь, нечестивец! Имя Господне всуе упоминаешь да еще поганишь! Знаешь, что тебе за это будет?
Князь же, которому явно не терпелось развлечься, обрадовался, как ребенок, когда один из дворовых принес большую деревянную бадью, в которой отмокала плетка.
– Сейчас узнаем, домовой это или нет! – заявил он, вынимая плетку и потрясая ей. – Давайте, мужики, держите окаянного!
Но никто не вызвался прикоснуться к домовому. Священник же, подойдя к Пашке, вдруг сказал:
– Точно, не домовой. И не водяной. А леший!
Народ взвыл, а мужичок с бельмом запричитал:
– Как же так, отец родной, не может это леший быть! У него борода должна быть длинная, зеленая, из корешков и диковинных цветов. И рога на голове, как у черта!
– Врать твоя бабка была большая мастерица! – заявил авторитетно отец Филарет, подходя к скукожившемуся Пашке. – Ты ведь леший, так ведь?
– Нет, Паша я… Сундуков… – выдавил тот из себя, а князь резко заметил:
– Каков негодяй! Смеет себя императорским именем величать! Да по мне хоть леший, хоть домовой. Сейчас высечем, посмотрим, кем он себя после этого назовет!
Священник же присел около Пашки, что-то шепнул ему, а потом громко спросил еще раз:
– Ты ведь леший?
– Леший! Я – леший! – подтвердил Пашка, и люди заохали.
Священник взглянул на посрамленного мужичонку, который переминался с ноги на ногу и мял шапку, прижатую к груди.
– А лешего, как всем отлично известно, обижать нельзя! – заявил строго священник. – Ведь сами видите, не леший это, а сынок его. А у них, как и у нас, у людей, тоже есть сирые и убогие. Сынок этот непутевый, отец по нему ужасно соскучился. Слышите вой?
Он поднял вверх палец, и все замерли. И точно, где-то вдалеке раздался вой. Бабы заныли, мужики начали креститься. Анна же усмехнулась – а как бы повел себя священник, если бы в лесу не завыли волки, уже чуявшие приход ночи?
– То-то же! – сказал священник. – Не хотите, чтобы леший на вас войной пошел? А ведь он может! Враз всех в плен возьмет! Ибо у него армия гигантская – ему не только все зверье, но и все деревья и даже трава подчиняются!
Люди верили этим словам, даже князь опустил плетку в бадью и боязливо заметил:
– Ну, не надо нас так стращать на ночь глядя…
Отец Филарет подошел к своему сиятельному кузену и зашептал ему что-то на ухо. Анна же, стоявшая недалече, слышала каждое слово.
– Ты же понимаешь, что это никакой не леший. Но народу по-другому не объяснить. Это всего лишь мальчик-волк, как у Руссо. Попал в лес, вырос там, но вреда от него никакого. Отдай мне его на воспитание!
Князь задумался, но тут мужичок с бельмом на глазу решил взять реванш. Он подскочил к притихшему было Пашке и заявил:
– Ирод это, сжечь его надо! Потому что от него только беда! Ваше сиятельство, смотрите, что мы у него нашли!
С поклоном он протянул князю мобильный телефон, видимо, отобранный у Пашки. Князь уставился на этот странный предмет и в страхе спросил:
– И что сие?
– Дьявольские штучки! – заявил уверенно мужичок. – Потому как стоит до него дотронутся, как он сиять начинает! И переливается, словно яхонт какой. А на самом деле там смерть таится! Всем нам смерть лютая!
Князь перекрестился и велел отцу Филарету:
– Ты у нас муж ученый, скажи, что это такое и как могло у этого юнца очутиться? Неужели…
Он понизил тон и произнес:
– Неужели это никакой не мальчик-волк, а коварный супостат, что проник к нам с новейшим оружием? Императора задумал погубить? Господи, надо слать в Питер гонца!
Князь, впавший в немилость еще при Екатерине, находился и при ее сыне Павле в опале. Он надеялся таким образом подправить свои дела и выйти в фавор. Лешим аль домовым просвещенного государя удивить было трудно, а вот завоевать его расположение, сдав шпиона заморского, к тому же с неведомым оружием в кармане, было вполне реально.
– Гм, не оружие это, а, видимо, амулет… – произнес отец Филарет, вертя в руках мобильный.
Мужичок, воспользовавшись промахом священника, заголосил:
– Амулет, амулет колдовской! Он на всех нас мор хочет навести! Ваше сиятельство, велите вы его до смерти засечь и шкуру снять! Только так мы можем от этой мерзости защититься!
Князь явно колебался, наверняка взвешивая, каким шпиона лучше сдать государевым людям – живым или мертвым. Ведь живой он мог дать показания, а потом еще бы и выяснилось, что не шпион это вовсе никакой. И тогда бы князь сел в лужу. Посему было понятно, что он склонялся более к мертвому шпиону – с такого и спроса нет. А вот почести и награды получить можно.
– Ну что же, все-таки проведем допрос со всей строгостью, приличествующей подобному случаю… – молвил он, а отец Филарет подошел к Пашке и сунул ему мобильный.
– Что ты делаешь, кузен? – спросил князь озлобленно, явно не радуясь выходке священника. – А вдруг он нас этим оружием умертвит?
– На все воля Божья! – ответил отец Филарет и подмигнул Пашке – мол, начинай. Тот же возился с мобильным, но ничего не выходило. Да и как что-либо могло выйти, если связи никакой двести лет назад не было?
– Все это суетное! – заявил князь, вынимая плетку из бадьи, а мужичонка с бельмом поддакнул:
– Ваше сиятельство, только вы нас спасти можете!
Тут мобильный в руках Пашки залился оглушительным трезвоном – видимо, парнишка выбрал функцию включить телефонный сигнал. Князь от неожиданности выпустил из рук плетку и уставился на Пашку.
– Так и есть, шпион! – произнес он. – Сигнал своим подает!
– Да нет же, это всего лишь телефонный звонок! – заявил Пашка жалобно. – Вот, давайте я вам другую мелодию поставлю…
Раздалась ламбада. Князь прислушался и заметил:
– Демоническое что-то. Но задумка механическая хорошая. Наподобие шарманки, только во много раз меньше. Вот бы наладить производство таких – вмиг разбогатеешь!
Вот Стив Джобс так и сделал – только двести лет спустя!
Кажется, одна идея в голове князя сменяла другую. Пашка же перескочил на другую мелодию, и раздалась «Маленькая ночная серенада» Моцарта.
– Гм, даже и гениального Вольфганга Амадея играть горазда! – сказал потрясенный князь. – Так-так-так!
А затем грянул какой-то современный рэп-мотив. И Анна с удивлением отметила, что несколько затесавшихся в толпу подростков стали двигаться в такт этой музыке, которая сводила с ума их праправнуков спустя двести лет.
– Нет, не шпион! – вынес вердикт князь. – А изобретатель! Хотя слишком молодой для этого. Наверняка подмастерье, который у своего ученого патрона сей артефакт украл!
Пашка же, расправив плечи и придя в себя, заявил:
– Ну, приплыл я к вам из Англии… Там я и был подмастерьем у одного гениального человека. Ван Хельсингом кличут…
