Мария Жукова-Гладкова - Одна женщина и много мужчин
Товар должен был пойти каким-то другим судном. Кореец не знал, каким. Груз где-то в пути. Но это поиски иголки в стоге сена. Дойдет до Хельсинки – повернет обратно. Или до Питера. Возможно, уже на обратном пути в Корею. Продадут кому-то другому. Но Цыган его не получит.
То есть Юрий Леонидович остался и без миллиона баксов, и без товара. Не повезло. Но не мне о нем беспокоиться. И не мне его жалеть. Выкрутится.
– Вы собирались продавать наркотик в Амстердаме?
– Что об этом говорить? – уклонился от ответа генеральный. – Его ведь все равно нет. – Сеня вздохнул.
Я поинтересовалась, в каком состоянии телевизоры после проведенной разборки. Сеня пожал плечами.
– Придут – посмотришь. Тут я на тебя полагаюсь, Саша. Наши ребята займутся… Их же не крушили. И там не разбирали все на части, как я понимаю… Если они сказали, что могут послать их нам… Значит, целые. Вот как раз и нужно, чтобы ты в Амстердам слетала. А вдруг не стоит везти? Чего тогда гонять, если они непригодные? Не на детали же продавать? Это было бы невыгодно.
Я вздохнула. Да, пожалуй, придется наведаться в Амстердам. На денек. Проживет без меня фирма, да и я хоть немного отключусь от этой суеты. Сеня в больнице лежит, а я упорхну в командировку.
Но у нас один самолет в день – где-то в шестнадцать.
Вера Николаевна тут же извлекла из своей вместительной сумки расписание «Финнэйра». Ну, кто что в сумке носит! У кого немыслимое количество косметики, у меня вечно какие-то деловые бумаги, а у Веры Николаевны – расписание самолетов.
Выяснилось, что из Хельсинки каждое утро на Амстердам вылетают по два рейса – компаний «КЛМ» и «Финнэйра» с разницей в один час – в семь пятнадцать и в восемь пятнадцать.
– Саш, стартанешь сегодня с вечера, машину оставишь в Хельсинки… – начал Сеня.
– Ну уж нет! – взвилась я.
Ишь, какой умник нашелся. Сам намерен в больничке отлеживаться, спать, жрать и напиваться, а я должна провести ночь за рулем, потом с утра в самолет прыгать, день по амстердамскому порту носиться, телевизоры эти чертовы смотреть, а потом, по возвращении, опять гнать домой из Хельсинки?
– Давайте Тимура, – заявила я. – Пусть меня отвезет на своей машине и возвращается обратно. А я потом полечу на Питер.
– А у Тимура виза есть? – повернулся Семен Григорьевич к своей секретарше.
– Сейчас спрошу, – ответила Вера Николаевна и вышла в коридор.
Визы у Тимура не было, и за сегодняшний день, воскресенье, мы ее оформить не могли.
Я заявила, что возьму кого-нибудь из ребят. Уж как-нибудь решу этот вопрос.
Генеральный не сомневался в моих возможностях и расплылся в улыбке, отхлебывая очередную дозу виски.
Я повернулась к Вере Николаевне и заявила, что жду ее сегодня вечером у себя с деньгами – обещанной сотней тысяч «зеленых». Я посмотрела на часы. Еще требовалось найти сопровождающего в Хельсинки, немного поспать, хоть я и планировала выспаться по дороге в машине, дать какие-то указания сотрудникам, потому что как минимум два рабочих дня я пропускаю – понедельник и вторник, собраться, наконец…
– Где-то с восьми до девяти вечера вас устроит? – спросила я у Веры Николаевны.
Она кивнула.
– Да, успею обернуться, – сказала она.
Я не стала уточнять, куда ей надо «оборачиваться», но ведь явно держат они с Сеней деньги не в ее и не в его квартире. И не в офисе, как почему-то считал Шубаков. Может, стоит проследить за Верой Николаевной? С другой стороны, мне некогда, да и за мной могут наблюдать, привезу кого не надо на хвосте к тайнику… Ладно, посмотрим, как будут дальше развиваться события…
Из больницы я ушла первой, отвезла домой Анну Львовну, уже несколько подзамерзшую в затененном парке, и отправилась к себе хоть немного поспать.
Глава 22
21 сентября, воскресенье. Вечер
Лариска разбудила меня, как я и просила, в восемь вечера. Скоро должны были подтянуться коллеги и подчиненные.
Я приняла контрастный душ, наскоро перекусила, собрала сумку. Мой обтянутый крокодиловой кожей кейс был почти готов. Я только наскоро просмотрела лежавшие в нем бумаги, кое-что вынула, кое-что добавила. Вера Николаевна обещала также заскочить к нам в офис и привезти мне все необходимые документы на партию телевизоров, полученную «Балттаймом». Их я положу в кейс в последний момент. Эх, прошло бы все как надо, черт побери!
Еще перед тем, как лечь спать, я позвонила на мобильный Юрию Леонидовичу и сказала, что должна сегодня в ночь выехать в командировку в Хельсинки, а поэтому мне было бы желательно увидеться со своей секретаршей – если он, конечно, сможет отпустить ее на часок. Цыган усмехнулся и обещал доставить Люсю к дверям моей квартиры.
Люся появилась с огромным свертком – это оказалась роскошная чернобурка.
– Юрий Леонидович добавил… – потупила глазки Люся. – Сказал, что эта шуба сшита просто на меня.
– Примерьте, – предложила я. – Мы с Ларисой Валерьевной посмотрим.
Люся в новой шубе была роскошна. Представляю, как облизывался Юрий Леонидович при виде ее. В смысле Люси, не шубы. Но мне требовалось выяснить один вопрос, мучивший меня с тех самых пор, как Люся осталась в компании Юрия Леонидовича. Плевать, что работает аппаратура, установленная Расторгуевым в моей квартире: пусть Цыган знает, что мы тоже постоянно держим руку на пульсе.
– А Юрий Леонидович не обращался к вам с той же просьбой, что и Михаил Шубаков?
Люся удивленно посмотрела на меня.
– Это в смысле сообщать ему про вас? Нет, Александра Валерьевна. Юрий Леонидович совсем не такой, как наш главный бандит…
Знала бы Люся, что именно Юрий Леонидович может скоро как раз и стать им, но пока еще было рано сообщать ей об этом. С другой стороны, Цыган, конечно, действует более тонко, чем Мишаня. А единственное место, где он не поставил своих «жучков», – это мой кабинет, как говорил он сам. Не сразу, исподволь, через некоторое время, каким-то хитрым способом он думает добраться до меня и там… Может, даже не ставя Люсю в известность. Ладно, будем жить сегодняшним днем. Кто его знает, что ждет меня через неделю, месяц, год…
Я дала Люсе указания на три ближайших дня – хотя планировала вернуться во вторник к вечеру, но на всякий случай, мало ли что… Люся все аккуратно записывала в блокнотик, прикусив высунутый от напряжения язычок. Я не стала говорить, что лечу в Амстердам – она, как и Цыган, знала только, что сегодня в ночь я выезжаю в Хельсинки. Но сотовая связь – великая вещь, в случае необходимости со мной можно будет связаться практически по всей Европе, да я и сама буду позванивать, чтобы оставаться в курсе происходящего в Петербурге.
Вторым прибыл Расторгуев. Уже успел обернуться в Таллин и обратно? Или выезжал вчера в ночь, а сегодня к вечеру прикатил назад? Или он самолетом? И мне ничего не надо сообщать, где был. Вроде как бы и не уезжал из города. Но я ведь ему тоже не намерена раскрывать свои планы?
Расторгуев, как всегда, хотел есть – его необъятный желудок требовал насыщения. Я решила перекусить еще раз – за компанию с Расторгуевым и Люсей. Лариска накрыла на стол. Люсю больше всего в моей квартире заинтересовала кухня и имеющаяся в ней бытовая техника. Держись Юрия Леонидовича, хотелось сказать мне, будет у тебя и такая кухня, и такая квартира, и такая техника. Только действуй по-умному. Люся вызывала у меня симпатию, мне хотелось, чтобы у нее все сложилось хорошо.
И тут я снова вспомнила Маринку… Ее больше нет, а убийца до сих пор не найден. И я по этому поводу уже ничего не предпринимаю – закрутилась с другими проблемами, которые нарастают как снежный ком. По возвращении надо обязательно позвонить ее матери, узнать, как продвигается официальное расследование. Хотя как может оно продвигаться? Цыган, естественно, приложил усилия по своим каналам, и обвинение с Храповицкого снято – в этом я не сомневалась. Со Светки, наверное, тоже – если ей вообще что-то предъявляли. Нет, кажется, в розыск она была объявлена на пару с Храпом, но, отмазывая родственника, Юрий Леонидович должен был бы отмазать и Светку – хотя бы для достоверности. А вообще, как там Светка? Ее же лечить надо, но это тоже по возвращении. Всем займусь по возвращении. Надо искать хорошую клинику, хороших врачей… А может, сестрица еще не успела подсесть на иглу? Может, только начала баловаться? Но как ее тогда уберечь? А ведь я намерена прибрать к рукам часть денег, которые предназначались для оплаты наркотиков. Но ведь наркотики в Россию не пришли. Нет, это я себя успокаиваю. Сколько грязи кругом! Сколько дерьма! Ох, как мне все это надоело!..
Я посмотрела на часы. Где же Вера Николаевна? Она давно должна была появиться у меня. Где она сейчас? И лететь ли мне в Амстердам, если Сенина секретарша не приедет? Но, собственно говоря, почему не приедет? Должна. И что я скажу Расторгуеву, Люсе, Виталию Сергеевичу, обещавшему найти мне водителя, который отвезет меня в Хельсинки? Почему я в последний момент отменяю поездку? С другой стороны, должна я им что-то вообще объяснять или нет? Я ведь коммерческий директор фирмы. Расторгуеву? Тоже нет. Производственная необходимость отпала, и все.
