Аркадий Адамов - Злым ветром (Инспектор Лосев - 1)
- Салютик! - говорит Гога и нарочито крепко жмет мне руку. - Слушай меня. Одесса встречает тебя аплодисментами. И где ты ту Галю подцепил, мальчик нежный, кудрявый, влюбленный, а? Интересно знать.
- Была выставлена в комиссионном магазине, - самодовольно объявляю я. А что? Такой красотки я в Одессе больше не встречал!
- Ха! - Гога хлопает себя по обтянутым бедрам. - Нет, ты просто деформированный! Или перегретый! Слушай меня. Ты бросаешь не на ту даму. Это тебе говорит Гога. Понятно? И пока не поздно, кончай. Я тебя умоляю.
- Это еще почему?
- Галка мечена. Понял меня?
Я вполне искренне отвечаю:
- Ничего не понял. Объясни, пожалуйста.
- Колоссально! Он ничего не понял, вы слышите? Ну так слушай меня здесь. Говорю исключительно ради твоей сестрицы, - Гога бросает на Лену выразительный, полный огня взгляд. - Чтобы она потом не плакала по брату. Мне это будет больно.
- Ладно. Выкладывай дальше, - тороплю его я.
- Так вот, чтоб ты знал, - Гога делает таинственное лицо и понижает голос: - Галка имела одну исключительную связь. Солидный дядя. Тысячи имел. Я его видел. Ну!.. Говорят, это ради него она Гришку-ударника бросила. Мужа. А потом сама получила вывих. И решила красиво мстить. Эта курочка безмозглая.
- Ну знаешь...
- Увянь. Я еще не кончил, - важно перебивает меня Гога. - К ней недавно прилетел один неполноценный из России. Ее новый кадр. А потом этот персонаж, говорят, сыграл на два метра под землю. И Галке сейчас тоже будут делать плохую жизнь. Чтоб мне пропасть, если нет. Усек? "Не за то хватаетесь, графиня".
- А за что она схватилась?
- Золото, - загадочно отвечает Гога.
Я чувствую, что дальше он уже ничего не знает.
В управлении Стась встречает нас шумно и радостно. Маленькие глазки на его круглом лице хитро блестят, а полная невысокая фигура словно налита ртутью и ни минуты не может пребывать в покое.
Здесь же и Лева. Он, как всегда, скромен и молчалив, сидит в стороне, на диване, и перебирает какие-то бумаги. Нам он дружески кивает, но в больших глазах его я улавливаю непонятное беспокойство.
- Привет, привет, - оживленно говорит Стась. - А мы вам приготовили роскошные новости. Как опала, сестричка? - обращается он к Лене и смотрит на нее почему-то с сочувствием. - Глазки у тебя какие-то покрасневшие.
И тут я тоже замечаю, что Лена выглядит усталой и словно невыспавшейся. Недавняя веселость как-то незаметно стерлась с ее лица, а в глазах появилось беспокойство и нетерпение. Странно. Ведь я ей еще ничего не сказал об Игоре. Значит, беспокойство вызвано чем-то еще.
- И спала хорошо, и вообще все хорошо, - досадливо отвечает Лена и с нетерпением спрашивает: - Какие вы нам новости приготовили?
Высокая тонкая ее фигура в этот момент застывает в каком-то напряжении, хотя руки небрежно засунуты в прямые карманы наимоднейших кожаных брюк, а голова с копной рыжеватых волос откинута назад и вид у Лены, казалось бы, лихой и самоуверенный. Но в голосе и во взгляде ее я улавливаю что-то беспомощное, ну просто страдание какое-то, которое она уже не в силах от нас скрыть. Неужели она чувствует беду? Откуда это может взяться, черт возьми.
- Сейчас все будет доложено в лучшем виде, - бодро говорит Стась, подходя к сейфу и, кажется, не замечая ее состояния. - Два весьма важных сообщения из Москвы. Да вы садитесь, - спохватывается он, заметив вдруг наши застывшие посреди кабинета фигуры. - Садитесь же! Расти вам, кажется, больше некуда. Особенно твоему любимому братцу.
Мы усаживаемся. А Стась достает из сейфа бумаги и возвращается к столу.
- Значит, так, - говорит он и раскладывает бумаги перед собой. - Доложу все по порядку. Во-первых, Москва передала сообщение из Пунежа...
И тут я невольно бросаю взгляд на Лену. Она сидит очень прямо, не шелохнувшись, вцепившись руками в подлокотники кресла, словно собираясь вот-вот вскочить, убежать куда-то, и не спускает глаз со Стася. Рот по-детски полуоткрыт.
- ...Из Пунежа, - повторяет Стась. - Знаком вам такой городок, надеюсь?
- Еще бы, - коротко отвечаю я. - Ну что там?
- Там ваш сотрудник малость оплошал. И конечно, даром нам такие вещи не проходят. В общем, слушайте. Сообщение, надо сказать, подробное.
Он принимается читать. И вот что мы узнаем.
Игорь, приехав утром в областной центр, немедленно ознакомился со всеми материалами по убийству Клячко. К тому времени их накопилось уже немало. Сотрудникам местного уголовного розыска удалось установить людей, видевших Клячко на вокзале в момент его приезда из Куйбышева. На вокзале его никто не встречал и он узнавал, когда идет местный поезд на Пунеж. В самом Пунеже, как и предполагал Игорь, удалось довольно быстро установить, к кому приезжали иногородние гости. Таким человеком оказался некий Петр Горохов, рабочий местной деревообделочной фабрики, в прошлом дважды судившийся за разбой. После убийства Клячко он исчез. Жена его заявила, что Петр уехал к родственникам в Воронеж. Но проверка установила, что он туда не приезжал.
В тот же день Игорь выехал в Пунеж. Там он решил сам побеседовать с женой Горохова и отправился один к ней в дом Встречавший Игоря сотрудник пунежского отдела не советовал ему это делать. Дом был подозрительный, все связи Горохова установить еще не удалось, обстановка в самом доме была также еще не ясна. Но Игорь настоял на своем. В сообщении особо подчеркивалось, что капитан Откаленко был настроен крайне нервозно и очень торопился с расследованием. В ту ночь Игорь в гостиницу не вернулся.
Утром в доме Горохова никого не обнаружили. Он был пуст. Видны были лишь следы ожесточенной борьбы и пятна крови на полу. Розыск в течение дня ничего не дал. А вечером в отдел с плачем прибежала жена Горохова. Там с ней случился сердечный приступ. Был вызван врач. На женщине были обнаружены следы побоев. Она не скоро пришла в себя, после чего смогла сообщить следующее.
Всего через несколько минут после прихода к ней Игоря в доме появился муж с двумя неизвестными ей людьми. Все они были сильно выпивши. Началась драка. Выбежать из дома она уже не могла. Двоих Игорь, кажется, ранил, а его самого ударили ножом и еще чем-то тяжелым сзади. Потом Игоря в беспамятном состоянии отволокли в заброшенный сарай около реки, туда же заперли и ее. По словам Гороховой, муж и его приятели собирались немедленно покинуть город. Всю ночь она ухаживала за Игорем, а потом, измученная, уснула. Очнулась она только под вечер. И Игорь тоже. Они там чуть не замерзли, в этом сарае. С трудом докричалась до соседей и сразу же прибежала в отдел.
Сотрудники милиции немедленно кинулись к тому сараю, где и обнаружили раненого Откаленко. Он был тут же отправлен в больницу. Срочная проверка на вокзале подтвердила, что все три преступника накануне покинули город. Причем один из них, предположительно сам Горохов, взял билет до Одессы. Кассирша заметила, что у них при себе было много денег. Проверка в поезде, где был прямой вагон на Одессу, Горохова там не обнаружила. Вероятнее всего, он, доехав до областного центра, раздумал дальше следовать в этом поезде, ибо преступник он опытный. Скорей всего Горохов является и убийцей Клячко. Работа в этом направлении продолжается силами областного уголовного розыска.
Далее в сообщении шли приметы Горохова. В конце указывалось, что следует учесть возможность его появления в Одессе, и высказывалось предположение, что он ищет встречи с Зурихом.
Отдельно была приложена справка о давней судимости Зуриха за крупные хищения в строительных организациях Куйбышева, где он длительное время работал. А также справка о судимостях Горохова и местах отбывания им наказаний. Из этих справок следовало, что Зурих и Горохов некоторое время находились в одной и той же колонии.
Стась наконец кончает читать.
Я смотрю на Лену. Она сидит все так же неподвижно, в напряженной позе, вцепившись длинными пальцами в подлокотники кресла. Губа у нее сейчас закушена, и прищурились глаза, словно от дыма.
Стась отрывается от бумаг и с тревогой спрашивает:
- Что с тобой, сестричка? Капитан Откаленко, это не муж твой, часом?
Ох уж эти ребята из розыска, от них невозможно ничего скрыть.
- Нет, - хрипло отвечает Лена и отводит глаза.
Потом вынимает из кармана брюк сигареты и закуривает. Чтобы вынуть пачку, она вытягивает ногу и откидывается на спинку кресла, и мы невольно следим за ее движениями.
Стась переводит взгляд на меня, и я нетерпеливо отвечаю на его немой вопрос:
- Да нет же, нет, - и, помолчав, добавляю уже другим тоном: - Откаленко друг мой... и ее.
Но удивительный Стась, кажется, все понимает. Впрочем, и Лева тоже. Черные его глаза сочувственно смотрят на Лену. Эти люди прекрасно знают, что такое потери, риск и опасность в нашей работе. Чуткость их, мне кажется, сродни той, что была у солдат на фронте, которых тоже ждали женщины, иной раз совсем близко и тоже под огнем.
А Стась уже хмурится и отрывисто говорит:
