Авторская редакция - Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса»
Пришлось перемещаться по-пластунски, от этого невыносимо заболела грудь, и он
начал надсадно кашлять, но все-таки смог дотянуться до айфона. Айфон валялся у
плинтуса за одноногой вешалкой, и ползти до него было ближе, чем до простенького
аппарата китайского производства, подвешенного к стене кухни.
Сейчас он вызовет медиков и ему помогут. Вколют болеутоляющее, наложат
повязки и шины, смажут ушибы целебной мазью.
Пальцы не очень-то слушались, кисти трясло крупной дрожью, но он жив и
поправится. Главное, жив, а кости срастутся.
Вспомнив про «Фактор», Паша с облегчением подумал, что с деньгами теперь
станет посвободнее.
Совсем хорошо станет с деньгами. Фогеля, по слухам,
повязали, его братков тоже. Теперь Паша больше не будет им отстегивать свои
кровные. Может, менты даже вернут то, что Фогель за несколько месяцев успел у
него высосать.
А что, вполне возможно. Паша подготовит справочку из банка. Если с
девчонками-операционистками поговорить правильно, то и справочка может
получиться посимпатичнее. Хотя, рискованно с органами шутить. Но обдумать можно.
С Воропаем-то как все дерьмово обернулось. Для Паши это был удар. Словно
кувалдой под дых вломили. Не ожидал он, что выкрутится Воропай. А тот
выкрутился. И жена его толстозадая тоже.
Ненавижу. Ненавижу!
А разве не за что?!
Паша к деньгам имел отношение уважительное. Нет, он не был скупердяем в
вульгарном смысле этого слова. Но к денежным средствам относился, как бы точнее
выразиться, с благоговением. Планировал расходы. Прикидывал. Экономил.
Экономил!
А Воропаев – нет. И он бесил Пашу, невыносимо бесил тем, что почти не
считал денег. Бабе своей горластой и нахрапистой такую тачку приобрел, зашибись!
Паша месяц горькой слюной исходил. А зачем бабе тачка? Тем более
навороченная… Павликова бывшая вообще на троллейбусе до работы и обратно с
заездом по магазинам, и ничего, а этой Лерке джип семейства «мерседес» подавай!..
Сволочи… Зарплаты своим гоблинам чуть не каждый год повышал. Бабки в долг
давал без процентов! И ведь не разорялся, скотина, никак!.. А Паша на краю полного
трындеца. Иными словами – банкротства. Со своим разумным прагматизмом – и на
краю.
А этот еще глумился, демонстрируя широту души и дружескую щедрость.
Сдался Паше такой друг!.. Но он не спешил Воропая разуверить, зачем? Конечно,
друзья, блин…
Воропай, придурок, сам во всем виноват. Не фига было над людьми глумиться,
тыча в рожу свое благосостояние.
Года два назад Паша тюкнул свою «киа» так, что новую купить было дешевле,
чем эту восстанавливать. Воропай тогда выдал ему доверенность на свою тачку,
которую подготовил к продаже, и сказал: «Да без проблем, Паш, катайся пока. Чего
ей в гараже стоять».
Паша и катался, ожидая с едким сарказмом, когда «друг» напомнит ему, что
пора возвращать или уже платить за аренду бабки. «Друг» не напоминал, а Паша,
исходя ненависть, беспощадно бил днище не своей машины, боком спрыгивая с
высоких бордюров на проезжую часть, и уродовал полированные бежевые крылья о
бетонные ограждения парковок. Виноват он что ли, что у Воропая тачка
праворульная? Тем более, что тот ее сам навязал. Или почти сам. Паша не помнил.
Окончательно доконал Пашу айфон. Вот этот айфон, в черном кожаном кейсе.
Полтинник такая шняга в магазинах стоит, не считая кейса, а Воропай этак запросто
ее Паше в прошлом году на днюху скинул. Сюрприз, гнида, приготовил. На свой
паспорт зарегистрировал, и вот тебе, дорогой друг, живи и радуйся, если сам себе
нормальный коммуникатор купить не в состоянии. Паша давно бы выбросил на
помойку этот айфон, чисто из презрения, однако рачительность не позволяла.
Когда его взял за горло упырь Фогель, Паша подумал: «Должна быть
справедливость на свете?» и напоил Воропая крепким пойлом с подмешанным для
пущего эффекта антидепрессантом из аптечного киоска. Паша знал подход к
барышням, и эта, аптечная, не стала исключением.
И еще Паша мог слушать. Если хотел влезть в чужую душу и что-нибудь
выведать, он умел так внимательно и сострадательно слушать, что собеседник,
натерпевшийся от равнодушия мира и тотального свинства, незаметно для себя
выкладывал подноготную, пребывая в блаженных иллюзиях, что человек, сидящий
напротив, не осудит, поймет и поддержит, и посочувствует.
Паша реалист, он отдавал себе отчет, что не развел бы Воропая, если бы не
коктейль алкоголя с фармацевтикой. Коктейль сокрушил его обычную осторожность,
и Воропай тоже растекся жалкой лужицей, вспомнив безбашенную юность. Немного
он рассказал в тот день Паше, но Фогелю для затравки и этого должно было хватить.
Оно и хватило. И Паша принялся радостно ждать, когда, наконец, главарь
шантажистов объявит, что теперь от поборов Горячев свободен. Отныне и навсегда.
Неужто и вправду выпустит из когтей?
Вышла заминка, но Пашу она совсем не смутила. Воропай с ходу послал банду
Фогеля на фиг, и Паша злорадно подумал, что так оно даже лучше. Он хорошо
представлял, что именно несговорчивого придурка ждет дальше. Дальше ждет его
бокс в больничном полуподвале и умелые руки Фогелевых горилл. Справедливость
существует.
Издеваетесь?! Да где она?!
Паша все сделал за них, бабу его отыскал и приволок, а эти уроды так
облажались! Дебилы, блин! И почему он не подумал, что борзая Лерка сможет
уделать этих качков, словно недоразвитых детенышей шимпанзе?
На Воропае все заживет, как на собаке, и зубы он поставит лучше прежних. И
заживет лучше прежнего со своей горластой и нахрапистой.
А вот Пашу хотят привлечь за соучастие, и хватит ли бабок на адвоката?!.. Да и
отмажет ли адвокат? И что тогда, если не отмажет?!..
Горячев взвыл от переполнившей его невыносимой злобы, и вместо того,
чтобы позвонить в службу скорой помощи, со всей силы, на которую была способна
его травмированная рука, шмякнул в стену шнягу, подаренную гнидой Воропаевым на
прошлый день рождения.
В шортах и майке, в панаме и солнцезащитных очках, смачно шлепая
каучуковыми сланцами по пяткам, Лера перемещалась вдоль своих грядок по узкой
стежке и размышляла о том, что не аграрий она, нет, не аграрий.
Солнце опять палило немилосердно, а на небе ни тучки, ни облачка, и
несчастные помидоры подохли бы, а за ними подохли бы редиска и лук, если бы не
соседкино добровольное о них попечительство. Спасибо Любови Матвеевне.
Лера тем не менее чувствовала вину перед своими культурами. Завела и
забросила, а они, может, ждут хозяйку, а не чужую тетю. Поэтому она решительно
направилась к гаражу, чтобы вооружиться шлангом и собственнолично заняться
поливом.
Из-за забора показалась белобрысая голова.
– Здор ово, – поприветствовал Леру Костик, и, подтянувшись, перемахнул на
Лерину территорию.
– Здор ово, – отозвалась Лера, разматывая шланг.
– Курнем?
– Отстань, – буркнула Лера, не отвлекаясь от занятия.
– Да ты чего?! Бросила?
– Типа того.
– Круть… – удивленно проговорил Костик. – Я чего к тебе… Хочу на спор
прикол один показать.
– Ты мухлевщик. Не интересен мне твой прикол. Над Владом своим
прикалывайся.
– Так над Владом же и прикольнемся. Только мне ассистент нужен. Выручай,
а? Классно получится, сто пудов.
– Чего делать-то? – спросила Лера покорно.
Бурова не могла отказать Константину, и это понятно. Он ее, можно сказать, от
верной смерти спас, и вообще выручал по жизни частенько. Такие вещи пивными
бочонками не исчисляются.
– Да фигня требуется! Только подрепетировать надо, но лучше сразу в
реальных условиях, на нашем участке, то есть. Вовка скоро ко мне должен
подвалить, а ты, типа, у нас случайно в тот момент окажешься. А ты ему, к примеру,
говоришь: «Прикинь, Вован, как Костян лихо пули зубами ловит»
Лера непонимающе подняла брови.
– Да ты не парься, я тебе все на месте объясню. Пошли уже, а то время жмет,
– в нетерпении подгонял ее Костик. – Я ща метнусь, калитку тебе отопру, а то она с
ночи на засове. Или ты тут перемахнешь?
Наверно, решил, что сказал нечто смешное.
Лера, оставив полуразмотанный шланг на травке возле грядок и прихватив с
крыльца мобильник, степенно и неспеша пошла на соседскую дачу. Цивилизованно,
по улице. «Хотя могла бы и через забор», – задиристо подумала Бурова, но тут ей не
к месту представилось, и весьма ярко, как она, распластанная на секции рабицы,
вместе с этой самой секцией валится на ухоженные тети Любины бахчи с кабачками
и тыквой.
У распахнутой соседской калитки на нее наскочил Тугрик, обнюхал мокрым
носом голые лодыжки и помчался на улицу общаться со сворой. Тетя Люба
выглянула из окошка, отодвинув в сторону тюлевую занавеску, и приветливо Лере
