М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга вторая
— Ну, ничего себе! — обиделся Дюк. — Это когда было?
— Подите, пожалуйста, в зад, — вежливо ответил компаньон.
Свистнул поезд, сообщая, что те, кто думает слишком долго, могут на него и не успеть.
— Я знаю, почему тебе туда хочется, — сказал Дюк, когда двое джентльменов, упали на сиденья и отдышались.
— Потому что у нас нет другого выхода! — немедленно ответил Джейк.
— Ничего подобного. Ну, ты и дальше будешь серьезную рожу, или уже признаешься?
Д.Э. так изумленно прижал ладони к груди, а потом выставил их вперед, как бы говоря, что решительно не понимает, в чем ему признаваться, что не грех было и поверить.
— В том, что тебе до смерти хочется вернуться на то же самое место, и отыграться! — обвинил М.Р. — Тем более, такой случай!
— Ну, юноша! — приопустил веки Д.Э. Саммерс. — Вы же сами видите: обстоятельства складываются именно так. Случайно, если только мне не изменяет память, не бывает вообще ничего. Отсюда вывод: и это тоже не случайно! А там, кстати, живет не только пара сотен наших бывших клиентов, но и доктор Браун! Которому я должен вернуть пять баксов!
Если бы Д.Э. на этом месте прекратил умничать, и не начал разглагольствовать о долге, который платежом красен, может быть, и обошлось.
Двадцать второго августа из магазина председателя городской управы Макферсона слышался нарастающий гам: председатель толькочто обнаружил, что явился за призом в собственный магазин, пятеро горожан громко требовали свой выигрыш, а остальные полсотни просто пришли посмотреть. Большая часть в магазин не влезла, и волновалась, пытаясь не высмотреть, так выспросить, что же происходит, снаружи. — Вот эти, кстати, могли бы не возмущаться, — сказал Д.Э. Саммерс. — Они свое зрелище получат. Ну, где же оbject d’art? — Погоди ты, — у М.Р. тихонько раздувались ноздри. — Ты же знаешь: никто здесь никуда не спешит. — Ну! — выдохнул Джейк. Из-за угла повернул почтовый фургон, из которого выпрыгнули двое: почтальон и молоденький парнишка, кряхтя, вдвоем, вытащили из фургона здоровый запечатанный ящик, весь уделанный надписью: «Осторожно! Хрупкий предмет!», ужаснулись, что перепутали «Верх» и «Низ», и затем бережно внесли в магазин.
Сначала было очень тихо. Почтовый фургон уехал. Потом компаньонам послышался гул, как будто аплодисменты в театре. Гул нарастал — похоже, аншлаг. Захохотал мальчишка и тут же умолк.
Двое джентльменов спрятались.
С бычьим ревом, расталкивая толпу, из магазина выскочил Макферсон. За ним продиралсясмотритель училищ и казначей Менцель. Менцель, хоть сложения был хрупкого, подскочил к Макферсону, схватил его за ворот и стал кричать:
— Я вам так этого не спущу! Вы думаете, что раз вы второй раз председатель городской управы, то вы можете себе позволить издеваться?
— Что? — хрипел Макферсон, освобождаясь с помятым воротником и скособоченным галстуком. — Что вы несете! Кто-то пустил слух, что лотерею устроил я! Я думал, это ваших рук дело!
— Эти руки! — всхлипнул Менцель. — Двадцать лет на благо города! И что я получаю взамен! Крашеную свинью! Такое оскорбление…
Тут он очнулся.
— Что? Моих рук?
— Объявление! — орал председатель городской управы. — В газете указан адрес моего магазина!
— Издевательство! — поддержал Менцель. — Это диверсия! Злоумышленники!
Компаньоны выглянули из-за угла и тут же отступили назад.
— Какая же это диверсия! — тихонько засмеялся М.Р. Маллоу. — Это искусство! Сэр, какой ужас: ему не нравится оbject d’art!
Свинью расписывали цветочками, взъерошенными котами с тыльной их части, шестиногими таксами, ночными горшками и прочими финтифлюшками почти всю ночь, в четыре руки, и не сказать, чтобы свинья очень расстроилась. Извели банку чернил, два фунта моркови, коробку слоеных пирожных, которую честно поделили на троих — и, между прочим, ни кондитер, ни зеленщик компаньонов не узнали. Ни тогда, когда двое джентльменов заходили в лавки, ни тогда, когда впаривали по четыре билета каждому.
— Как-то даже обидно, — сказал Д.Э. Саммерс в задумчивости.
Их не узнавал никто. Двое джентльменов отправились на почту и купили открытку. С одной стороны открытки был паровоз, парадоксальным образом построенный из васильков, с другой — стихотворение:
Несравненная Джулия Дей
Не любила ни змей, ни свиней
Виноваты ли свиньи,
Что так нежно любили
Несравненную Джулию Дей!
— Кому, зачем?! — надрывался Менцель. — Двадцать лет на благо города! И что я имею? Свинью с бантом! Макферсон! Вы ничего не понимаете? Я ничего не понимаю!
— Какая у него тонкая душевная организация! — порадовался Джейк. — Как подушки о беззащитного человека оббивать, так запросто! Недрогнувшей рукой!
Но председатель городской управы вдруг сам сгреб смотрителя училищ за ворот.
— Стойте, Менцель, — хрипло сказал он. — Я знаю, куда нужно идти! Типография! На билетах адрес типографии!
Д.Э., высунувшийся было посмотреть, отпрянул. Он вдруг очень некстати вспомнил, что опять забыл отдать пять баксов доктору Брауну.
— Сэр, — Дюк спокойно отряхивал рукав, — я так думаю, что нам пора. Еще на поезд, не дай Бог, опоздаем.
Да все сошло бы и так, если бы только двое джентльменов не обнаружили, что пятичасовой поезд, на который заранее купили билеты, опаздывает. Граждане Сан-Хосе, издавая рокот страшнее землетрясения, ворвались на вокзал.
Впереди всех размахивал ружьем длиннозубый мясник, который три года назад так любезно оказал помощь в поимке двоих джентльменов. С его двора которого вчера вечером свели свинью. За мясником, сохраняя на бегу солидность, следовал Макферсон. За Макферсоном трусил Менцель. Из середины подскакивал курносый, лупоглазый, со скошенным подбородком мистер Лик, торговец фортепиано: он купил десять билетов. Обе половины Дамского Клуба во главе с миссис Морган создавали такой шум, что едва не заглушали голос миссис Гейзер. Аптекарь Робинсон с женой, свояченицей, племянником и тещей. Мисс Буддл — то есть, теперь уже миссис Орас, с супругом-бакалейщиком. Еще мужчины и женщины — по всей вероятности, клиенты доброй советчицы Джулии Дей и д-ра Лароз, не поддавались исчислению, тем более, что и времени на подобные глупости у двоих джентльменов не было.
Щелкнул ружейный затвор.
— Ни с места! — рявкнул Макферсон.
Пути к выходу были отрезаны. Двое джентльменов попятились и бросились через рельсы.
— Никаких «линчевать»! — Макферсон обернулся к беснующейся толпе. — Нет. Дадим делу законный ход.
Тюрьма оказалась умилительно маленькой, низенькой, белевшей на солнышке не очень-то давно и оштукатуренными стенами. Неподалеку располагался сказочной красоты особняк. Особняк окружали пальмы. Макферсон выскочил из фургона, крикнул у ворот: «Аламида!», ему там пообещали, что мистер Аламида сейчас придет, он как раз обедает. Двое джентльменов сидели на полу фургона, спиной друг к другу. Руки их были связаны. В саквояже лежали оба револьвера, но какой теперь с них толк?
Ворота, между тем, не открывались. Голос Макферсона с чувством высказался про мексиканских бездельников, которых вечно не дождешься. Его окликнули, что-то негромко сказали, и настала тишина. В воздухе ощутимо тянуло запахом готовящейся еды. У Менцеля застенчиво проурчало в животе. Тяжело стукнула железяка: конвоир двоих джентльменов положил свой «смит-и-вессон» на пол, размять затекшие руки.
— Ну, и долго мы будем здесь торчать? — поинтересовался Д.Э.
— Наверняка, — отозвался Дюк. — По-моему, этот Аламида его на обед пригласил.
— Свинья этот Макферсон.
— Ладно-ладно, — утихомирил компаньона М.Р. — Ты бы лучше не выступал. Хуже сделаешь.
— Я-то не буду, — пообещал Джейк. — Но все равно — свинья свиньей. Вот я бы, например, его проучил.
— Ты его уже проучил, идиот, — сказал Дюк и зевнул: душно, устал и нервы. — Свинью не тому подсунул.
— Ну… — Д.Э. горько вздохнул.
— Ой, только молчи.
— Да молчу я, молчу.
— Ну, вот и молчи, — посоветовал Дюк.
— Ну, вот я и молчу, — пробурчал Джейк.
Но через минуту сказал:
— Не видать Макферсону должности, если окажется, что он спокойно себе обедал, когда у него из-под караула сбежали двое лопухов.
— Сэр!
— Особенно, если будет, кому поведать общественности. В красках. В газете.
Повисло молчание.
— Мистер Менцель, — голос Д.Э. звучал вкрадчиво. — Ну что вы, право! Ну, не будем лицемерами, мистер Менцель! Только справедливо, если вы займете давно заслуженное место. Ведь правда, заслуженное?
— Компаньон! — одернул М.Р. — Не приставай к человеку!
— Почему «не приставай»? Я сказал неправду?
