Сергей Сидорский - Власть оружия
Прокуроров допил виски, затем прошел к бару, чтобы налить себе новую порцию, а когда вернулся, в квартире уже никого не было.
Среди сопровождавших мэра на военную базу не было его первого заместителя Свистых. Дело в том, что какое-то время Юрий Борисович решил не показываться на люди. Ведь даже огромные, размером с чайные блюдца, очки не могли скрыть синяк под его правым глазом, а также три огромных шрама от лба до подбородка.
Секретарша не стала никуда жаловаться, а сразу направилась к его жене. Обе женщины довольно быстро нашли общий язык. Трусики секретарши, представленные в качестве вещественного доказательства его измены, Свистых презрительно швырнул через всю комнату. Как выяснилось, это было его тактической ошибкой. До этого никогда не опускавшаяся до рукоприкладства жена наградила его увесистой пощечиной. Второй ошибкой Свистых было то, что он попробовал защищаться. Не в физическом плане, нет. Просто он упрекнул жену в холодности и тем самым как бы обосновал неизбежность своих измен. Жена это расценила как вызов и высказала все, что о нем думает как о сексуальном партнере. Ее мнение, надо заметить, было крайне низким. И тут Свистых допустил третью и, пожалуй, главную ошибку. Он призвал в свидетели своей мужественности секретаршу. О последующих событиях Свистых вспоминал с трудом. Кажется, его чем-то огрели, а затем заставили рассказать обо всех «обесчещенных» им женщинах. Он попытался отшутиться и именно тогда и заработал три страшных шрама. «Признание» было записано на магнитофон. Зачем им это понадобилось Свистых понял только на утро, когда у него в кабинете появился адвокат, заявивший, что будет представлять интересы его жены в суде. А пришел он затем, чтобы попытаться решить вопрос мирным путем. В обмен на кассету с его признаниями Свистых предлагалось отказаться от претензий на квартиру, дачу, машину, а также всех денежных и иных сбережений в пользу своей дражайшей супруги. Свистых лишился дара речи. Пожалуйста, пусть его разоблачают, но на эти условия он никогда не пойдет! Адвокат настоятельно рекомендовал ему подумать. Свистых сказал, что думать здесь не над чем, и вышвырнул адвоката вон. Но всего спустя час Юрий Борисович уже не был уверен в правильности своего поступка. Все-таки грязное белье далеко не всегда полезно выставлять на всеобщее обозрение. А если он откажется принять условия жены, этого, судя по всему, не избежать. В этой связи проблема, чью сторону принять: Дотова или Трущенко, как-то сразу отошла на второй план, и вскоре он о ней уже даже не вспоминал.
ГЛАВА 70
Среда, 15 октября — 10 часов утра
Николай Николаевич Зорин бросил взгляд на часы и нервно заерзал в кресле. С минуты на минуту должны были объявить посадку на его рейс. Но вместо того, чтобы почувствовать облегчение, в его душу стал закрадываться страх. Всего несколько часов назад он был готов отдать многое только за то, чтобы просто покинуть город, но сейчас эта мысль уже не казалась ему такой привлекательной. Дело в том, что он до смерти боялся летать самолетами. Все авиакатастрофы, о которых он когда-либо слышал, тут же всплыли у него в памяти. Каждая воздушная яма грозила ему инфарктом. Чтобы как-то отвлечься, Зорин раскрыл книгу и вдруг с ужасом обнаружил, что жена сунула ему в дорогу «Аэропорт» Хейли. На обложке в облаке огня и дыма был изображен падающий самолет. Банкир повернулся к телохранителю и, пытаясь придать голосу твердость (что, впрочем, ему не совсем удалось), спросил:
— А что, Паша, какова вероятность того, что мой самолет может упасть?
Телохранитель охотно поддержал разговор:
— Не более одного процента. В последнее время самолеты падают не так уж и часто. Но, сами понимаете, без этого не обходится. Техническое состояние большинства из них оставляет желать лучшего. Помнится, недавно сообщали…
Николай Николаевич снова заерзал в кресле. Ему нужно было выйти в туалет. Но что подумает о нем телохранитель? За последних полчаса он уже трижды туда наведывался.
— Летчики пытались что-то сделать, — продолжал телохранитель. — Но что можно сделать, если у тебя не работает ни один двигатель?
Один процент! С его удачливостью вполне хватит и этого. Ему следовало отказаться от поездки или отправиться к месту назначения поездом. Но он просто боялся обратиться с подобным предложением к Трущенко.
— В общем, из двухсот человек не выжил никто, — телохранитель удовлетворенно вздохнул. — Или еще был случай…
Зорин вымучено улыбнулся.
— Странно, что до сих пор не объявили посадку!
— Я выясню, в чем дело? — тут же вызвался телохранитель.
Зорин кивнул.
— И поскорее возвращайся!
Он проводил телохранителя взглядом и практически бегом бросился в туалет. Но тут же заставил себя перейти на шаг. Господи! Что о нем могут подумать?
Телохранитель вернулся через несколько минут.
— Час назад в аэропорт позвонил неизвестный и сообщил, что в самолет заложена бомба. Но на вашем месте, Николай Николаевич, я бы не беспокоился. Скорее всего, это просто чья-то глупая шутка.
Зорин зажмурил глаза. А ведь он ожидал чего-то подобного! Что-то такое обязательно должно было произойти! Конечно, он может не лететь этим рейсом, но еще не известно, когда будет следующий. Реакцию Трущенко в этом случае представить нетрудно.
— Начинается посадка на рейс номер шестьсот шестьдесят шесть… Улетающих просьба…
Зорин никак не отреагировал на объявление диктора.
— Ваш рейс, — напомнил телохранитель. — Значит, никакой бомбы в самолете не оказалось!
— Или ее попросту не нашли, — пробормотал Зорин. — Если вообще искали!
Он встал и, опустив плечи, направился к пункту таможенного контроля. Но на полпути задержался, достал сотовый телефон и позвонил жене.
— Лапушка, это я. Нет, пока еще в аэропорту. Почему звоню? Просто хотел услышать твой голос. Кто знает, доведется ли нам еще когда-нибудь… — Зорин вдруг поймал себя на мысли, что телохранитель слышит их разговор, и замолчал.
— Что-нибудь случилось? — встревожено спросила жена. — Ты говоришь таким тоном, словно навсегда прощаешься со мной!
— Нет-нет, милая! Я только хотел сказать, что в этом чертовом банке столько проблем, что я просто не знаю, как быстро с ними управлюсь. Не исключено, что на это уйдет уйма времени!
Жена облегченно вздохнула. Или это ему лишь показалось?
— Не преувеличивай! В худшем случае это займет неделю, а в лучшем — ты вернешься уже завтра.
Зорин вздрогнул. Боже, как он об этом не подумал! Ведь назад ему также придется лететь самолетом! А, значит, один процент автоматически превращается в два!
— Милый, почему ты молчишь? Если тебя что-то тревожит, всегда лучше составить завещание. Черкни пару строк и передай телохранителю. Об остальном позабочусь я.
Зорин покосился на телохранителя.
— Спасибо, милая. Наверное, мне самому стоило об этом подумать. Я перезвоню тебе позже.
С мертвенной бледностью на лице Потапчук переступил порог банка и направился к лифту. Количество охранников, и без того заполнивших коридоры банка, в последнее время резко увеличилось. Впрочем, по мнению Потапчука, большинство из них напоминали, скорее, вооруженных до зубов бандитов. Трудно сказать, как бы он себя чувствовал, если бы его не сопровождали трое телохранителей. Потапчук подошел к своему кабинету и взялся за дверную ручку. Затем отступил в сторону и пропустил вперед телохранителя. Как оказалось, в кабинете за время его отсутствия ничего не изменилось, и было непонятно, солгал Зорин насчет обстрела или нет. Спросить же об этом у телохранителей Потапчук не отважился, но на всякий случай решил держаться подальше от окон.
— Ну-с, что у нас на сегодня? — он сел в кресло и посмотрел на застывшего у двери секретаря. Затем сделал знак телохранителям выйти.
— Пришел ответ на письмо, которое Николай Николаевич отправил накануне в мэрию. Вам его зачитать?
— Нет-нет, не стоит! Позже я сам с ним ознакомлюсь! — Потапчук хорошо представлял, что это может быть за письмо.
— Кроме того, звонили из налоговой полиции. Андрей Дмитриевич поручил вам разобраться с ними.
На лице Потапчука выступил холодный пот. Господи! Только этого ему еще и не хватало!
— Что касается текущих дел, — продолжал секретарь. — То Андрей Дмитриевич хочет вас видеть в два часа с докладом по реорганизации филиалов банка за рубежом.
Потапчука бросило в жар. Теперь ему придется отдуваться еще и за это! К тому же, подготовить такой доклад всего за несколько часов абсолютно нереально, и Трущенко не может этого не понимать. Черт побери! Что это может означать?
— Да, совсем упустил из вида, — секретарь пролистал бумаги и протянул одну Потапчуку. — Это повестка из прокуратуры. Вас вызывают завтра к девяти часам к следователю Звереву.
