Деклан Хьюз - Цвет крови
Узкая дорожка к тому, что Анита называла «резиденцией Говардов», протянулась от самой гавани Бельвью. Было все еще темно, но облака немного разошлись, небо будто отполировали, и оно стало похожим на темное зеркало. Шейн Говард стоял у окна в гостиной и смотрел на море. Он видел, как мы подъехали, и открыл нам дверь. Эмили сидела на диване, обложившись альбомами и дневниками.
— Теперь ты можешь все это убрать, Эмили! — рявкнул Шейн.
Дочь рассмеялась ему в лицо:
— Папа, уже слишком поздно.
— Ваша дочь права, Шейн. Слишком поздно хранить секреты. Особенно если вам и вашей сестре нечего стыдиться.
Шейн хмуро посмотрел на меня.
— А это кто? — спросил он, показывая на Джерри.
— Ну, — сказал я, — есть несколько способов его представить. Могу сказать, что он друг вашей дочери, учится с ней вместе в университете, могу сказать, что он сын Эйлин Кейси — вы помните Эйлин, вашу старую, как бы правильнее сказать, няньку? Но полагаю, нам это не нужно — достаточно сказать, что он ваш сводный брат, сын Джона Говарда.
Я думал, Шейн взорвется, потребует доказательств, начнет махать кулаками и бросаться на меня и остальных. Но вместо этого он взглянул на Далтона, кивнул и уставился в пол. Он знал. Он все давно знал. Гнев, казалось, испарился из него, как юношеский запал, и он, сутулясь, сел в кресло у холодного камина. Эмили изумленно смотрела на Джерри. Я взглянул на их лица и усомнился, что они говорили правду насчет того, что между ними ничего не было. В этом деле много вопросов, ответы на которые я не хочу знать.
— Что еще вы знали, Шейн? Тогда, в прошлом, что вы знали о Мариан? И о Сандре?
— Не могу рассказать… Я дал обещание.
— Сандре?
Он кивнул.
— Давненько это было.
— Не важно, сколько времени прошло. Я дал обещание, и не могу его нарушить.
— Даже ради собственного ребенка? Она отчаянно хочет знать правду, Шейн.
— Я всегда старался защитить ее. Мы только хотели защитить детей, — сказал Шейн хриплым голосом, не отрывая глаз от пола.
— Ты что-нибудь нашла в дневниках Мэри Говард, Эмили? — спросил я.
— Там ничего нет о смерти Мариан. Записи прекращаются примерно за полгода до этого. А дальше только ругань в адрес дедушки.
Эмили полистала дневник, пока не нашла нужную страницу.
— Вот, это, должно быть, относится к маме Джерри. Слушайте.
Сегодня ко мне пришла Эйлин и рассказала, что она в беде и кто в этом виноват. Я не сомневалась в ее словах ни секунды — она всегда была хорошей девушкой и не стала бы лгать. Будь проклят этот человек. Девушка нашла парня, который пообещал быть с ней. Но мы все равно обязаны выполнить свой долг. Как бы мне хотелось рассказать всему миру правду. Но нельзя еще больше травмировать Шейна — он и так пострадал.
Шейн Говард все еще сидел опустив голову, как будто боялся худшего. Это был здоровый признак, мне следовало им воспользоваться.
— Шейн, я хочу вас спросить про Денниса Финнегана. Сегодня был убит Брок Тейлор. Перед смертью он признался в убийстве Одри О'Коннор и Стивена Кейси.
— Брок Тейлор? Этот исправившийся мошенник? Который болтается в клубе?
— Он самый. Он тот самый парень, который был дружком Эйлин. Брайан Далтон его тогда звали, он еще ездил на мотоцикле «Нортон коммандо».
— И вы говорите, что он убил ее сына?
— Правильно. Он сказал, что сделал это по заказу человека, заплатившего ему. Кто-то восхищавшийся вами и Сандрой, желавший для нее самого лучшего… в его понимании самого лучшего.
— Денни?
— Верно, Деннис Финнеган. Тейлор сказал, что он должен был получить еще деньги, что скоро он сделает все так, что будет наследовать, причем по-крупному. Я решил, что Финнеган придумал какой-то план. Вы имеете представление, о чем может идти речь?
— Нет. В смысле у меня мало акций или другого имущества — только этот дом и клиника.
— И Рябиновый дом.
— И Рябиновый дом. Я видел завещание матери, там все ясно. Все достается мне, и точка.
— Но если вы в самом деле намеревались поделиться с Сандрой, чтобы построить четвертую башню и осуществить мечту Говардов, то есть завершить строительство Медицинского центра…
— Кто вам это сказал?
— Деннис Финнеган. Он сказал, что вы все этого хотите. Для семьи. Но ваша жена была против.
— Я тоже был против. Я не желал строить кучу жилых домов, но не хотел и четвертую башню. Как какой-то гребаный памятник… Сандра хотела… в честь нашего отца, хотя как она могла…
Он посмотрел на меня, глаза налились гневом.
— Чего я больше всего бы хотел, так это чтобы этот дом сгорел дотла. Тогда бы мы смогли подумать, что будет потом. Но для всех лучше, и прежде всего для Сандры, если бы это место превратилось в золу и пепел.
— Что вы этим хотите сказать?
— Вам нужно спросить Сандру. Я больше ничего не скажу.
— А как насчет Финнегана? Вы не думаете, что он надеялся все заграбастать через Сандру? Если он участвовал бы в проекте как равноправный партнер…
— Но я бы…
— А если бы вы сидели в тюрьме за убийство жены? Решительности у вас бы поубавилось. Вам бы потребовались деньги на апелляции, и, возможно, вам бы пришлось согласиться с советом сестры и адвоката.
— Уж не хотите ли вы сказать, что Деннис имеет какое-то отношение к смерти Джессики?
— Я пока не знаю, — признался я. — Попытайтесь вспомнить. Вам вчера позвонили, нет, позавчера, на Хэллоуин, и кто-то сказал, что у вашей жены шашни с Дэвидом Брэди. В то утро вам звонили двое. Один из них — Деннис Финнеган. Вы помните его звонок? Это должно было произойти после моего ухода, а вы пошли к пациентам. Они начали проявлять некоторое, так сказать, нетерпение.
Шейн мрачно задумался.
— Да, звонок был на мобильный, он лежал в моем кармане. Денни спросил про вас, не надо ли ему что-нибудь знать. Он вечно суетится. Вы же не можете сказать, куда ему следует пойти, если у вас старик в кресле? Я сказал «нет» и отключился.
— Понятно. Значит, второй звонок был анонимным.
— Ну да. Довольно жеманный голос, но с претензией на крутость. А что? Вы знаете, кто это был?
«Продолжай его будоражить, Лоу».
— Полиция отследила номер. Это звонил ваш племянник, Джонатан.
Зазвонил телефон, и Эмили пошла снять трубку. Шейн Говард вскочил и часто задышал. В комнату вернулась Эмили.
— Это бабушка, — сказала она. — Они в аэропорту. Остановятся в «Рэдиссоне». Я записала номер в блокнот.
Несколько секунд я не мог шевелить губами. Наконец мне удалось заставить их функционировать на пару с языком.
— Твоя бабушка? — спросил я.
— Да, мама мамы. И дедушка. Они на пенсии, живут в Алгарве. Ужасно, ехать, чтобы похоронить свою дочь.
— Чем занимался отец Джессики… твой дед? — спросил я. — Он ведь не был актером, верно?
— Ой нет. Мама рассказывала, что она с ним ужасно ссорилась, когда захотела податься в актрисы. Нет, у него какое-то дело… ковры? Как правильно, папа?
— Уборка по контракту, — ответил Шейн, чьи мысли явно были где-то в другом месте.
Ложь Сандры была подробной и вычурной — что отец Джессики неудачный актер и вдовец, к тому же пьяница; что Джессика стала его маленькой женой с тринадцати лет и это продолжалось полтора года; что она не любила секс сам по себе, но только власть, которую он ей давал. Не говорила ли Сандра, случайно, о себе, а вовсе не о Джессике?
Снова зазвонил телефон, и Шейн ответил.
Эмили складывала альбомы с фотографиями и дневники в стопку. Я спросил, посмотрела ли она на свой кукольный домик, она состроила гримасу и сказала, что совсем забыла, и сразу же побежала в свою комнату. Далтон пошел за ней.
Шейн закончил разговаривать.
— В этой семье сегодня ночью никто не спит. Сандра звонила. Они с Деннисом в Рябиновом доме. Они в панике, хотят поговорить. Вы не поедете со мной туда?
ГЛАВА 28
Позднее все закончилось — меня выпустили из полицейского участка в Сифилде; была определена личность человека, сопровождавшего братьев Рейлли и попавшего на пленку видеокамеры у жилого комплекса «Вид на море» непосредственно перед убийством Дэвида Брэди. Соседи, живущие рядом с домом, где убили Джессику Говард, подтвердили, что они видели человека с фотографий, которые им показывали, как он подъезжал к дому или отъезжал от него примерно в то время, когда произошло убийство. Обнаружились бумаги, убедительно связывавшие Денниса Финнегана с Броком Тейлором, в частности, в связи с планами строительства четвертой башни Медицинского центра Говарда. Полицейские участка в Сифилде решили отметить успех и купили выпивку для вечеринки. Меня водили из камеры в комнату для допросов и обратно, чтобы я четко осознал, что, если я буду вести свое следующее дело так, как вел это (утаивал улики, химичил с ними, влезал на место преступления, врал полиции и, как выразился Дейв, вел себя в целом как идиот, считающий, что ему это сойдет с рук), я не смогу купить себе разрешение даже на содержание собаки, не говоря уже о продолжении работы в качестве частного детектива. Я стоял среди обуглившихся останков Рябинового дома и размышлял, могут ли грехи отцов быть смыты их смертью, или унаследованная запятнанная кровь будет всегда окрашивать жизнь их детей и детей их детей. Я так и не нашел ответа.
