Артур Баневич - Гора трех скелетов
Дискутировать со мной Йованка, к счастью, не стала, но едва мы вышли на свет божий, она остановилась и упрямо свела брови:
– Я хочу вернуться к ручейку.
– Чтобы искупаться?
Йованка сердито сверкнула глазищами:
– Ты думаешь, тут был штаб Султана? Что-то не похоже… Там ведь, дальше, есть ход в глубину, правда?… А почему ты не пошел туда?
– Зачем?
– Не прикидывайся дурачком. К чему тащить на гору такие машины? Они не просто бурят и взрывают, они что-то делают.
Я попробовал прикинуться умным:
– А что, если они хотят взорвать пещеру? Может, это такой хитрый предвыборный ход Мехчича. Кандидат в депутаты уничтожает памятник темному прошлому. С помощью динамита он наводит мосты между враждующими народами Боснии…
– Еще чего! – отмахнулась Йованка. – Я все-таки вернусь сюда… – (Чтобы устоять на ногах, я покрепче схватил ее за плечо.) – Я знаю, ты умотался. Я сама чуть живая. Но у меня есть Оля, и если я не сделаю, что в моих силах…
– А вот это уже запрещенный прием. Армейским ботинком и прямо по сердцу! – Я попытался улыбнуться, но не очень получилось. – Ну хорошо, пошли к ручью. Только без толку, там ничего нет.
– Почему ты так думаешь?
– Если б там было что стоящее, были бы следы… И с этой большой пещерой что-то не так. На потолке копоти нет, значит, костров в ней не жгли. Стены зачем-то выкрасили. Делать им нечего, что ли? Или не выкрасили, а закрасили что-то?… Подземный ход завален. Я светил туда фонариком. Завал начинается метров через пять-шесть, завал старый: подпорки трухлявые.
Йованка молчала. Она шла сбоку, поддерживая меня.
– Что ж ты меня не позвал?
– Честно? Просто побоялся, что ты схватишь кирку и примешься долбать камни… Слушай, Йованка, а что ты здесь ищешь?
Она промолчала.
– Там работы для бригады горнопроходчиков, а уж сколько это стоит, я и не говорю. Значит, там, по другую сторону завала…
Я не договорил. Я просто понятия не имел, что может быть там, по другую сторону.
До ручейка мы добрались без происшествий. Я посветил фонариком в пещерную тьму:
– Ну что я тебе говорил! Там, дальше, даже пес не пролезет…
Не говоря ни слова, Йованка взяла у меня фонарик, прислонила к стене автомат и, встав на колени, сунула голову в узкую щель. Дыра была похожа на перекошенную злобой пасть. Я никак не мог избавиться от впечатления, что через миг Печинац перекусит пополам незваную гостью. Йованка вскрикнула, сердце у меня оборвалось.
Следующий звук, металлический щелчок у меня за спиной, и вовсе мне не понравился. То, что щелкнуло, находилось в непосредственной близости от моего затылка. Дергаться не имело смысла. На свой автомат я мог лишь опираться.
– Спокойно, это я. А точнее говоря – мы. – Голос был знакомый, можно сказать почти родной. Русский язык безупречный.
Я медленно повернулся и увидел потное лицо сержанта Недича. Стоявший рядом с ним Усташ приветливо махал хвостом.
– Не хотелось навязываться, но мой пес просто без ума от вас, пан детектив.
В подтверждение слов Усташ встал на задние лапы и лизнул меня в щеку.
– Что вы тут… Вы что, шли за нами? – растерянно пробормотал я.
– Бинго! – усмехнулся хороший полицейский по имени Мило.
Он сунул за пояс пистолет и положил на камень висевший на плече АКМ. В сущности, сержант ничем не рисковал: моя левая рука была занята почесыванием головы Усташа, а задницу Йованки, торчавшую из щели, вряд ли можно было считать оружием. Судя по всему, щель оказалась куда глубже, чем я предполагал.
– Ну и зачем вы здесь?
– Из любопытства. – Сержант Недич хлопнул по рукоятке пистолета. – А также ради удовольствия. Поохотиться на мусульманина нынче удается редко. Вы были приманкой для них, считайте, охотились мы вместе.
– А, так вы попали в затылок типу с немецким автоматом!..
Из щели вылезла Йованка. Щурясь от слепившего глаза солнца, она встала рядом со мной и сказала сержанту что-то по-сербски.
– А я думал, вы догадались, – ответил по-русски хорошо воспитанный боснийский полицейский. Лицо его не покидала усмешка.
– Спасибо, возможно, вы спасли нам жизнь, – сухо поблагодарила Йованка. – Там, дальше, можно пролезть, не так тесно. – Слова были адресованы мне.
Мило без объяснений отобрал у Йованки фонарик и, присев на корточки, заглянул в пролом.
– Усташ, сюда! – позвал он, и пес наконец-то оставил меня в покое.
Недич светил фонариком, Усташ принюхивался. Хвостом он уже не махал.
– Пожалуй, я туда не пролезу, – сообщил сержант Недич.
– Ну и не надо, – пожала плечами Йованка.
– Надо! – Полицейский повернул к нам голову.
– Зачем? – Вопрос вырвался у нас с Йованкой одновременно.
– У нас с вами сходная мотивация: мы ищем правды. – Недич потрепал собаку по холке. – Напрасно тратим время: там ничего нет.
Усташ, дружелюбно оскалившись, задрал ногу и начал поливать стену.
– Он умный, он знает свое дело, – пояснил сержант. – Я тоже умный. Я приказал ему идти по вашим следам. И правильно сделал. Вы хороший сапер, пан капитан. Жаль, что я не встретил вас во время войны. Может, все вышло бы совсем по-иному… – Он помолчал и добавил: – Здесь, на Печинаце, и у всех нас…
Мне оставалось принять к сведению загадочное заявление. В одном Недич был безусловно прав – эта гора никому и никогда не прощала ошибок.
Я взял у него фонарик и сказал им обоим:
– Я пойду первым. Как хороший сапер, скажу вам: эту щель я бы обязательно заминировал.
И все-таки мы пролезли. Все четверо. Тесный ход расширился, и большую часть пути мы проделали привычным способом: на четвереньках, было, конечно, несколько неудобно, зато в целости остались наши скальпы и животы.
Мин я не обнаружил – кто же минирует дороги в никуда? Свежеиспеченная минерская мудрость собственного сочинения тешила мою душу до самого финиша. Кстати, ползли мы молча. Все, за исключением замыкающего Усташа, который время от времени поскуливал и даже гавкал вполголоса, пытаясь воззвать к моему разуму. Потолок ушел вдруг куда-то вверх, ход расширился, и я увидел прямо перед собой глухую стену, а под ней небольшое озерцо, то бишь самый натуральный тупик.
– Ну что, довольна? – не оборачиваясь, сказал я Йованке, упершейся лбом в подошву моего ботинка.
Луч света прошелся по тяжелому серому своду над головой, я вспомнил, что с детства боялся замкнутых пространств и с ужасом представил свою будущую камеру-одиночку.
– Все, финиш! – известил я своих товарищей. – Обратно придется ползти, извиняюсь, раком… Господи, какой я все-таки кретин! Говорила же мне мама: не слушай…
– А ну-ка пропусти, – бесцеремонно дернула меня за штанину Йованка.
Ей удалось протиснуться рядом со мной, и не скажу, что это доставило мне хоть какое-то удовольствие.
– Куда тебя понесло?
Йованка словно бы не услышала меня. Лежа рядом со мной, она сунула руку в чернильно-черную воду. Озерцо утробно булькнуло, со дна всплыл серебристый пузырь. Лужа оказалась неожиданно глубокой.
– Ну и что? – резонно вопросил я.
– Сейчас поймешь, – жарко выдохнула мне в ухо Йованка.
Она стала стягивать с плеча автомат, мое несчастное ухо буквально запылало от боли: она задела его мушкой «Калашникова». Слава богу, магазин был отстегнут еще там, у вонючего источника. Йованка взяла автомат за ствол и опустила его в воду.
– Слушай, ты что… ошалела?
– Глубоко, – радостно возвестила она. – Очень глубоко… Это сифон! Через него можно пронырнуть…
– Ты хочешь… Нет, ты не в своем уме! И не думай даже…
– А чего тут думать, нырнуть, и все тут! – Йованка облизнула пересохшие губы. – Я нырну…
– Ну не я же! Я и плавать-то… Нет, ты действительно чокнутая! Хочешь покончить жизнь самоубийством?!
– Я хочу пронырнуть через сифон. Я помню… то есть я чувствую: это то самое место. Мне нужно проверить… – Она покосилась на меня: – Да не бойся ты, Марчин, ничего со мной не случится. Я не задохнусь. Знаешь, какой у меня объем легких?
– И размер груди, – машинально пробормотал я. Как-то не хотелось верить, что она говорит всерьез. – Ты ненормальная…
– Ненормальная, – легко согласилась Йованка, – не спорю… Между прочим, мы с тобой застряли капитально, назад теперь никак не получится. Остается одно – вперед и только вперед… Минуту под водой я выдержу. Досчитаю до двадцати и начну возвращаться. Я успею, слышишь. – (Я кивнул машинально.) – У меня на обратный путь будет в два раза больше времени. Ну а если…
– Что «если»?
– Если меня долго не будет, не вздумай лезть мне на помощь.
– Это я тебе гарантирую, – уныло заверил я. Недич молчал, как противотанковая мина. Хамство, конечно, но говорили мы с ней по-польски.
Йованка внимательно взглянула на меня. Не знаю, о чем думала она, я лично проклинал тот миг, когда дрогнул и сам полез в эту ловушку, в проклятую темную щель в мертвом известняке. Лучше снаружи видеть брата-поляка в прорези мушки, чем ее глаза…
