Наталья Корнилова - Пантера: время делать ставки
— Не говори ничего, Мила, — отозвался мужчина. — Мы еще посмотрим. Что мальчишка путается в ногах, это, конечно, плохо, но решаемо…
Я задержала дыхание, проклиная себя, что не могу усмирить хотя бы на минуту горячее, толчками, биение сердца, из-за которого можно было упустить хотя бы слово из этого обрушившегося на меня разговора… тем более что, кажется — я узнала, точнее, угадала, собеседников.
Это были Камилла Сереброва — ее характерное контральто и тягучие гласные «а» и «о» я определила без труда — и, с большой долей уверенности, Звягин. Алексей Звягин, начальник охраны Сереброва. Любовник жены своего босса.
А надо мной был офис отца пропавшего Илюши.
8
Много мне услышать не удалось: голоса исчезли. Я повернулась к Антон Антонычу и спросила:
— И что из того, что вы вывели меня к фундаменту серебровского офиса? Если верно, что при желании и умении можно подлезть хоть под пол-Москвы, то…
— А вот и не то! — перебил меня неугомонный старик. — Я-то давно слежу за этой Камиллой. Она путается с кем ни попадя, а Ванька Серебров — дурак. То есть он не дурак, но слишком занят, чтобы углядеть шашни своей бабы.
Я не стала рассуждать с подозрительным стариком по поводу того, кто и с кем путается: было совершенно ясно, что в этом вопросе он даст мне сто очков вперед. Нужно было выбираться из этих лабиринтов и уже на воздухе раскидывать мозгами, что и к чему.
— Чтобы выйти, нужно обратно идти, плутать или как-то иным путем можно выбраться?
— Отчего же, говорю, — вскинулся дед Бородкин, — запросто оно и можно. Тут есть короткий путь, значит… в отсек сейчас нырнем, там штольня и штрек есть, их преодолеть, и выйдем на грузовую ветку метро. Там метров сорок пробежать, а оттуда напрямую можно подняться. Главное — успеть пробежать сорок метров, говорю. А то коли поезд… Ну ладно, пойдем! — Он взял меня за руку и потащил.
— Нет уж, — решительно сказала я, выдергивая руку, — сорок метров! Меня не Анна, не Каренина звать, чтобы вот так решительно — под поезд! Лучше вернемся по тому пути, каким сюда пришли. Настоящие герои, как говорится, всегда идут в обход.
— A-а, вот то-то и оно, что в обход, говорю, — осуждающе проворчал дед Бородкин. — В обход…
Избавившись через час от компании Антон Антоныча и его могучей организации, оставшейся в своих катакомбах пить излюбленный сивушный портвейн (откуда они его брали в Москве-то?), я вышла на солнце и воздух и ужаснулась своему виду. Не стану описывать, как и чем я перепачкалась, скажу только, что за то время, пока я ехала в метро (машину не брала), на меня оглянулись по меньшей мере раз сто. Хорошо еще, что ехать до Сретенки всего две станции…
В офисе босс молча оглядел мою измочаленную персону и, втянув ноздрями воздух, произнес:
— Где бывала, что видала? Или тебя, Мария, пардон, откомандировали на мусорку?
Родион Потапович, как всегда, особо не стеснялся в суждениях-выражениях.
— Нет, — с досадой ответила я, — забралась в подвал и слушала задушевные беседы Камиллы Серебровой и ее сердечного дружка, а по совместительству любовника Звягина.
— И что?
— А ничего! Конечно, они могут быть причастны к исчезновению Ильи, но пока что тому никаких доказательств! Кроме того, мне тут подкинули еще версию…
И я рассказала о «Скорой», Гирине, Антон Антоныче свет-Бородкине и его славной подземной организации, промышляющей самопальными экскурсиями по подземной Москве. Родион Потапович слушал очень внимательно, время от времени вставляя короткие емкие вопросы. Но когда я завершила свой, если пользоваться терминами деда Бородкина, доклад, босс заговорил вовсе не о скорой медпомощи.
— Значит, этот дед-разведчик подозревает Звягина?
— Он, по-моему, подозревает всех. Даже меня. А к себе затащил для проверки на вшивость. У него, конечно, не все дома. Хотя в определенной логике и здравом смысле дедушке не откажешь. О наблюдательности я умалчиваю — старый волк все-таки.
— Мне не дает покоя этот Алексей Звягин, начальник охраны Сереброва, — признался босс, — любовник этой Камиллы. То, что он с ней кувыркается, — ничего страшного. Мало ли людей спит с женами своих начальников? Бывает. А вот справки о семье этого Звягина дали результат следующий: в июне сего года в городе Сочи был убит Звягин Игорь Викентьевич, житель Сочи и работник частной клиники пластической хирургии. Доктор медицинских наук, хирург. Смерть наступила от проникающего ножевого ранения в мозг. Ножевого… гм… или, по показаниям экспертизы, рана была нанесена полоской остро заточенного металла. Так вот, тот Звягин — отец нашему Звягину.
— Когда он был убит? В июне?
— Двенадцатого июня, — чуть помедлив, ответил босс. — А ровно через три месяца, двенадцатого сентября, исчезает Илюша Серебров. Что это — совпадение? Быть может. А может, и нет.
— Вы же говорили о некоем Коломенцеве по прозвищу Ковш, киллере, — напомнила я. — А теперь перекинулись на Звягина.
— Просто не хочу растерять нюансов. Учитывай малое, тогда и большое придет, — в дидактическом духе Сванидзе ответил Родион Потапович. — А ты, я вижу, — резко перебросился он от одной темы к другой, — находишься под впечатлением бородкинских катакомб?
— Да, — призналась я. — Под впечатлением. И вообще этот дедушка меня впечатлил.
— Меня тоже, если судить по рассказу. Ладно. Подведем промежуточный итог. Хотя, конечно, подводить особо нечего. Можно только выделить векторы дальнейшей работы. Ты, Мария, проверишь эту «Скорую» и побеседуешь с этим сердечником Гириным.
— Кстати, он живет прямо над Сванидзе.
— Далее. Этот Звягин и Камилла Сереброва… попытайся последить за их, так сказать, жизнедеятельностью в ближайшее время.
— Боюсь, это будет довольно затруднительно.
— Ничего. И не такое проворачивали. Тем более что удалось же уследить за ними семилетнему Илюше.
— Илюша вообще прыткий паренек, — угрюмо сказала я.
— Это верно. Значит, тебе все ясно?
— Так точно! — по-армейски ответила я.
— А я тем временем займусь архивами. В частности, изучением дела об убийстве Игоря Викентьевича Звягина в июне этого года. Несложно догадаться, что оно повисло «глухарем». Убийцу так и не нашли. Пока — не нашли. Но есть показания персонала клиники, в которой работал доктор Звягин. В этих показаниях отмечено, что из больницы исчез один из пациентов, помещенный туда еще в мае. Личность этого пациента в документации никак не засвечена, хотя это и положено. В клинике, конечно, блюдется строгая анонимность, потому как там часто лечатся знаменитости, разные эстрадные звезды, актеры и так далее. Но даже они фиксируются в больничной документации: кто, кому, как, какая операция, кто оперировал, кто ассистировал. А этот пациент находился в клинике более двух недель, и его лица никто не видел. Медсестра, приставленная к одиночной палате, в которую поместили этого таинственного пациента, показала, что никогда не видела его лица. Она полагает, что лицо было сильно изуродовано. Впрочем, эти выводы она сделала только на основании того, что голова человека была забинтована плюс наложена постоянная медицинская маска. На основании того, что пациент был положен в клинику без отметок в документации и оперировался лично доктором Звягиным, — продолжал Родион, — я делаю вывод, что это личный и очень близкий знакомый доктора. Более того, доктор этому человеку обязан. Да, все говорит именно за это. Пожалуй, убийца — именно этот незнакомец.
— И у вас есть предположение, кто это?.. — осторожно спросила я.
— Конечно, есть.
— И?..
— Это недоброжелатель доктора Звягина, — с лукавой улыбкой ответил Родион Потапович, — то, что он его убил, говорит о том, что относился он к доктору не лучшим образом.
— Издеваетесь, босс? — проговорила я. — Чудно. Ну что ж, пожелайте мне удачи в бою, как пел Цой. Пойду наводить справки о той «Скорой», что приезжала на выезд к Гирину.
* * *На врачей удалось выйти только на следующий день.
— Да, я был у этого… как его… Гирина, — сказал сухопарый врач, — а в чем, собственно, дело?
— Я из милиции, — коротко сказала я и предъявила одно из своих «липовых» удостоверений. — Мне хотелось бы знать, во сколько вы приехали на выезд к Гирину.
— Гм… — пожал плечами сухопарый, — а кто его знает. Это водитель наш, Славка, должен знать. А мое дело — лечить.
— Понятно. Когда вы были в подъезде дома Гирина и возле этого подъезда, вам не приходилось видеть вот этого мальчика?
И я протянула врачу «Скорой помощи» фото Илюши Сереброва, влепив настороженный взгляд в лицо медика. Тот взял фотографию, глянул на нее и снова пожал плечами с совершенно равнодушным видом:
— Да не видел я его. Нет.
— Припомните.
