Антон Леонтьев - Вендетта. День первый
– Это дело наживное, – улыбнулась Настя. – Мне нужна такая, как вы, Елена Павловна... Такая, как ты, Лена! Нет – такая, как ты, Княгиня! Слушай внимательно: в скором времени я уезжаю за границу. Надолго. И ты поедешь со мной!
* * *Решение Анастасия приняла уже давно. Ее ребенок, вернее, их с Игорем ребенок, должен появиться на свет подальше от Питера. Она поступит так, как ей было приказано, – отправится за рубеж. Нельзя же допустить, чтобы Остоженский и его люди причинили вред малышу.
Настя поведала обо всем Княгине. Елена Павловна, внимательно выслушав, вынесла вердикт:
– Иногда гораздо умнее сделать ноги, чем сражаться до последнего. Остоженский теперь стал единовластным хозяином не только в Москве, но и в Питере. Да и шорох в провинции наводит – будь здоров. У него важные друзья на всех хлебных местах сидят, они его и прикрывают. Да Глеб Романыч любит хвастаться тем, что он – генерал-лейтенант ФСБ в отставке, а сейчас, сама знаешь, такие люди в почете.
Настя выбрала Лазурное побережье – там, на мысе Антиб, у Игоря имелась вилла. Женщина знала, что ее отъезд похож на бегство, на признание поражения, на то, будто она склонила голову перед Остоженским. Но ведь в первую очередь будущая мать обязана думать о своем малыше!
Дядя Глеб, прознавший о том, что Анастасия уезжает из России, позвонил ей накануне отъезда.
– Настюша, я рад, что ты образумилась, – сказал он со смешком. – Наверное, сказывается положительное действие женских гормонов! Ты ведь, я слышал, станешь матерью...
И откуда он только узнал! У Остоженского везде свои информаторы.
– Ребенок Игоря Леонидовича Басалыго, полагаю? – продолжил дядя Глеб. – Знаешь, раньше, в древние времена, во время военных действий уничтожали не только мужчин, но и детей, и беременных женщин, чтобы из малышей не выросли враги и не пожелали отомстить за убитых отцов. – Остоженский сделал многозначительную паузу, а затем бодро добавил: – Но мы ведь не в Средневековье живем! Однако учти, Настюша... Сиди за границей, трать миллионы, которые оставил тебе покойный муж, расти ребеночка, а в Россию лучше и не наведывайся. У тебя все равно здесь никого нет. Муж и падчерица умерли, отец с матерью тоже в сырой земле. Надеюсь, ты меня поняла? Потому что дважды повторять не буду!
Угроза была неприкрытой, и Настя вздохнула с облегчением только тогда, когда самолет приземлился в Ницце. Ее сопровождала Княгиня – выбить шенгенскую визу для бывшей зэчки было весьма сложно, но деньги открывали любые двери, даже французского посольства в Москве и министерства внутренних дел в Париже.
На Лазурном Берегу Настя и Игорь были всего несколько раз, да и то прилетали из России на пару дней. Вилла нравилась Анастасии – стены из белого известняка, стилизованная под старинный маяк башня, большой сад и примыкающий к нему виноградник, уходивший террасами вниз, к Средиземному морю.
В Ницце Настю настиг... пакет от Игоря. Оказывается, Басалыго оставил у нотариуса послание для жены, которое она должна получить спустя три месяца после его смерти. В пакете находилась видеокассета, и Настя все никак не могла просмотреть ее, потому что, едва завидев живого Игоря и заслышав его голос, останавливала пленку, начинала плакать.
* * *Ей потребовался без малого месяц, чтобы собраться с силами и посмотреть запись. К тому времени она уже знала, что у них с Игорем будет мальчик. Настя находилась на попечении маститого французского гинеколога, специалиста с мировым реноме, который заверил ее, что беременность протекает нормально и причин для беспокойства нет.
Запись длилась восемь минут и тридцать четыре секунды. И в течение этих коротких восьми минут и тридцати четырех секунд Насте казалось, что Игорь жив. Он был с ней, она слышала его голос, видела его лицо... И только когда по экрану побежали черно-белые полосы, женщина поняла: ее ощущения – всего лишь иллюзия.
К кассете прилагалось письмо, в котором содержался список тайных счетов, распоряжаться которыми могли два человека – сам Игорь и его жена, Анастасия Басалыго. Счета были открыты в швейцарских, монегасских, люксембургских банках, а также в нескольких кредитно-финансовых заведениях, расположенных на Каймановых островах и на Багамах.
Финансовыми вопросами Настя никогда особенно не интересовалась, просто знала, что Игорь богат. И даже после того, как Остоженский забрал акции и заводы, денег осталось весьма много. Но суммы, которые находились на тайных счетах, поразили воображение Насти. Она боялась говорить о неожиданной новости с кем-то, но наконец показала бумаги Княгине.
Та хмыкнула, изучила документы и заявила:
– Басалыго, вижу, был парнем с головой на плечах. И в отличие от многих думал о семье. Ты, мать, мультимиллионерша! С такими деньжищами весь мир принадлежит тебе!
– Весь, кроме России, – вздохнула Настя. Потому что на родине ее ждал Остоженский. Человек, который отнял у нее всех, кого она любила, и пообещал забрать даже не родившегося еще сына.
– Забудь о дяде Глебе! – воскликнула Елена Павловна. – Старый хрыч когда-нибудь скапутится, и поделом ему будет. Зато ты можешь позволить себе любое безумство. У тебя такое количество бабок, что ты можешь все это хреновое побережье стодолларовыми купюрами замостить. Так о чем тебе еще заботиться, Настюха? Живи в свое удовольствие и не ведай печали!
Настя понимала, что Княгиня права, но по ночам к ней приходили кошмары – скрюченное тельце Машеньки на железной кровати... бледный Игорь в гробу с бумажным венчиком на лбу... мама, лежащая перед подъездом... могила отца...
Ребенок появился на день позже срока, спрогнозированного французским профессором, и роды прошли очень легко. Настя, настроившаяся на многочасовые мучения, была даже немного разочарована. Она взяла сына на руки и первым делом подумала: мальчик никогда не узнает отца и сестру... Нет, она должна перестать мучить себя воспоминаниями!
Княгиня была готова посвятить свою жизнь воспитанию Игорька и оскорбилась до глубины души, когда Настя наняла няньку. Вилла превратилась в детский рай: молодая мать хотела, чтобы ее ребенок ни в чем не знал отказа.
Рассматривая старые фотографии Игоря, Настя поразилась тому, что сын так похож на отца.
– Будем только надеяться, что он не облысеет полностью, как Басалыго, годам к двадцати пяти, – вздохнула Княгиня.
Она уже смирилась с присутствием няньки и даже наладила с ней контакт. Себя Елена Павловна видела в роли бабки и громогласно заявляла, что Игорька надо с пеленок учить не французскому, английскому и испанскому, а русскому мату.
– Ребенок не должен забывать о своих корнях! – твердила Княгиня.
Когда Игорьку исполнилось полгода, Настя получила открытку от Остоженского. Тот поздравлял вдову своего «лучшего друга Игоря» с рождением сына и набивался в крестные. Настя разорвала открытку в клочья, но еще долго не могла успокоиться и вздрагивала каждый раз, когда горничная приносила свежую почту. Понятно, дядя Глеб просто дал ей понять, что следит за ней, что в курсе ее жизни, что она у него на крючке...
* * *Первый день рождения Игорька отпраздновали в тесном семейном кругу: Настя, Елена Павловна и прибывшая из России Ринара, которая привезла последние новости и сплетни. Анастасия внимательно следила за событиями на родине и знала, что дядя Глеб и его сын Максим рьяно прибирают к рукам предприятия некоторых опальных олигархов.
Как-то Настя прогуливалась с Игорьком, спавшим в коляске, по Английской набережной в Ницце. Жизнь на Лазурном Берегу была счастливой, спокойной, размеренной, но женщина давно ощущала: ей чего-то не хватает. Ее тянуло в Россию, хотя бы на пару дней, чтобы побывать на могилах родителей и Игоря с Машенькой. Однако она боялась оставить Игорька во Франции, а взять сына с собой не решалась: кто знает, на что способен дядя Глеб.
Настя присела на скамейку, вынула последний номер «Комсомольской правды», развернула – и увидела огромную фотографию Максима и Вероники Остоженских, дававших прием в своем подмосковном особняке. Собрались сливки столичного общества, но хозяйская пара затмевала всех: надменная красавица Вероника и улыбающийся Максим, который считался одним из самых успешных бизнесменов страны. На одной из фотографий можно было лицезреть и генерал-лейтенанта в отставке Остоженского: в смокинге, под руку с какой-то девицей, а рядом – знаменитый оскароносный режиссер Софроницкий, дядя Вероники, со своей экстравагантной супругой.
– Занимательные новости, не так ли? – услышала Настя русскую фразу и подняла голову. Перед ней стояла элегантная пожилая дама в сиреневом брючном костюме, в огромных очках и большой шляпе. – Какой у вас очаровательный сынок! – продолжила незнакомка и склонилась над коляской с Игорьком. – И как похож на отца!
Настя инстинктивно потянула к себе коляску и произнесла:
