Александра Маринина - Воющие псы одиночества
- Если бы для дела, он бы у меня спросил. Лилька, можешь мне поверить, у меня глаз - алмаз. Он на тебя запал со страшной силой. Вот увидишь, он тебе сегодня же вечером позвонит с какой-нибудь ерундой. А поскольку ты сама ему телефончик сказала, у него совесть чиста и руки развязаны.
- Не понимаю, - она с удивлением посмотрела на Короткова. - Какая разница, от кого он узнал номер, от меня или от вас?
- Ох, молодая ты еще! - Коротков откровенно веселился, даже недавняя его хмурость куда-то ушла. - Опыта никакого! Если девушка сама дает номер телефона, это означает, что она не возражает против звонка. Если не дает - возражает. Это… ну как тебе объяснить… ну, в общем, во всем этом нет очевидной логики, зато есть столетний опыт человечества по пользованию телефонной связью. И тысячелетний опыт обмена скрытыми посланиями между мужчинами и женщинами. Вот возьми девятнадцатый век, к примеру, или восемнадцатый. Девушка обронила платок, юноша поднял и в карман положил. Девушка это заметила, но не стала требовать платок назад. Понимаешь, о чем я говорю? Тут все тонко, деликатно, на уровне интуиции. Короче, можешь мне поверить, наш маленький Заточный тебе сегодня же позвонит.
- Я еще спросить хотела: он не родственник папиного бывшего начальника?
- Сын.
- А почему вы его называете маленьким Заточным?
- Потому что большой Заточный - это как раз бывший начальник твоего папы. Генерал-лейтенант, крутой профи. А Макс пока еще маленький. Но ничего, это он для меня маленький, а для тебя в самый раз, - он снова рассмеялся. - Окрутишь его, станешь генеральской невесткой. Красота!
- Ну дядя Юра, что вы, в самом деле!
Он окончательно вогнал Лилю в смущение, и она решила больше ни о чем Короткова не спрашивать, потому что поняла, что он все равно будет подшучивать над ней и над симпатичным голубоглазым оперативником Максимом.
Они проехали станцию «Сокольники», Лиля машинально посмотрела на цветочный киоск, где сегодня утром стояла машина Кирилла. И вчера вечером она там стояла… Как несправедливо устроен мир! В час ночи она сидела с Кириллом возле Дворца спорта, и ей было так хорошо, она была такой счастливой, а в это время совсем рядом, всего в нескольких минутах езды, убивали девушку, такую же студентку, как сама Лиля. И ведь это так близко, совсем рядом… Даже в четыре часа дня, когда машин довольно много, они очень быстро доехали от «Щелковской» до «Сокольников», а уж ночью… минут пять езды, не больше.
***Ровно в шестнадцать часов, как и было велено, Настя Каменская сидела перед кабинетом профессора Городничего и уныло наблюдала за лаборанткой Ларисой, которая занималась тем, что делала выписки из расписания для всего преподавательского состава кафедры. Перед ней лежала огромная «простыня», из которой Лариса выписывала на отдельные большие разграфленные листы номера групп и тем курса. Работа требовала внимания, любая ошибка была смерти подобна, поэтому лаборантка ни с кем не разговаривала, на вопросы не отвечала и ни на что не отвлекалась. А то поставит отметку не в ту графу, придет преподаватель Тютькин вместо первой пары на вторую, и занятие окажется сорванным. А кто будет виноват? Лариса, ясное дело. И головы ей за такую халатность не сносить. Городничего, как и следовало ожидать, еще не было, и Насте ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать. Сначала она немного позлилась, потом решила поблагодарить судьбу за предоставленную передышку и обдумать кое-что.
Инна Семеновна Шустова говорила, что ее муж ждал, когда появится еще одно убийство, в котором будет фигурировать маленькая иконка, чтобы добиться активных действий по расследованию убийства его дочери, но так и не дождался. Получив материалы от Игоря Лесникова, Настя первым делом просмотрела их с точки зрения именно иконки и ничего не нашла.
Куда же девался этот убийца, если он был маньяком? Не мог он совершить одно-единственное преступление и остановиться. Или мог? Умер, например, или его посадили за что-нибудь другое, или психическое заболевание стало столь очевидным, что он попал в больницу на лечение. Но так или иначе никаких других убийств с использованием иконки не было. Это могло означать только одно: Таню Шустову убили все-таки по личным мотивам, и милиция откровенно схалтурила, не проверив и не отработав все ее связи и контакты.
И в этот самый момент, проговорив мысленно фразу до конца, Настя поняла, какая мысль билась в ее голове, не находя нужной двери и нужной полочки, когда она утром, заполняла таблицу под диктовку Максима Заточного. Почему работники милиции схалтурили и практически ничего не сделали? Что сказала Шустова? Что убийством Тани занимались кое-как, потому что накануне похитили какого-то олигарха, и вся милиция Москвы стояла на ушах и занималась только этим. А что было в утренних материалах? Одна из студенток убита в ночь на 1 апреля, а накануне была взорвана машина депутата Корякина. При взрыве погибли сам депутат, водитель и еще один человек, который в тот момент проходил мимо. И на голове убитой студентки лежал приколотый к волосам розовый бантик из шелковой ленточки.
Одна потерпевшая - медсестра, другая - студентка. Социальный статус разный, но обе - молодые девушки, незамужем. Что еще? Надо посмотреть фотографию студентки, может оказаться, что у нее и Тани Шустовой один тип внешности. Интервал между убийствами - больше двух лет, многовато, конечно, для маньяка, но кто сказал, что между этими двумя убийствами не было других? Если оба преступления совершены одним человеком, то иконка и бантик могут оказаться элементами ритуала. Просто ему необходимо что-то оставить на теле жертвы. Но способ убийства разный. Таню Шустову ударили чем-то тяжелым по голове, студентку (Настя никак не могла вспомнить ее фамилию) задушили. Мало общего между этими преступлениями, кроме иконки с бантиком и еще одного фактора: накануне имело место громкое преступление, на раскрытие которого отряжались все милицейские силы. Что это? Простое совпадение?
Надо проверять, проверять и еще раз проверять. Просмотреть заново материалы Лесникова в поисках чего-то похожего, ведь Настя искала только упоминания об иконках, на всё прочее внимания не обращала. Попросить у Короткова более подробные сведения о девушке, убитой в ночь на 1 апреля, и ее фотографию…
- Вы уже здесь? Проходите в кабинет.
Она вздрогнула и очнулась. Оказывается, Городничий стоит прямо перед ней, а она и не заметила, как он вошел. Настя схватила сумку и пошла вслед за профессором в его научную обитель.
- Ну, показывайте, что вам удалось сделать. Сегодня Олег Антонович был настроен благодушно, правда, причина его хорошего настроения от Насти не укрылась: от научного руководителя ощутимо тянуло запахом виски. Ну что ж, не только у Лешки в институте отмечают дни рождения, в милицейских академиях такие же люди работают.
Она протянула Городничему тоненькую папку и приготовилась выслушать очередную порцию критики. Однако виски, по-видимому, было хорошим и сопровождалось достойной закуской, и профессор остался доволен не только застольем, но и Настиными документами.
- Это значительно лучше, - одобрительно произнес он, важно кивая, - нужно сделать незначительные поправки, и можно выносить на заседание кафедры. Ближайшая кафедра в среду, но вы, наверное, не успеете переделать…
Настя нащупала в сумке дискету. Сказать, что ей на переделку понадобится десять минут, или не стоит? Что это за замечания научного руководителя, которые можно устранить за десять минут? Обидится еще.
- Я бы постаралась успеть, - осторожно сказала она.
- Но я должен буду посмотреть окончательный вариант до того, как начнется кафедра. И рецензенты должны успеть прочесть. Если вы все принесете завтра, я поговорю с начальником кафедры, попрошу его поставить ваш вопрос дополнительно в повестку дня и назначить рецензентов. А вам нужно будет уговорить их быстренько прочесть программу и обоснование и подготовиться к выступлению. Сумеете?
- Не знаю, - честно призналась Настя. - Переделать с учетом ваших замечаний я точно успею. А уговаривать рецензентов… Я не знаю, как это делается.
- Ну как, - усмехнулся Олег Антонович, - очень просто. Приходите, заглядываете в глаза и очень просите. Они вам отвечают, что ужасно заняты и за один день не смогут выкроить время, чтобы прочесть, обдумать и подготовить замечания. У них ведь тоже должны быть замечания. А вы постараетесь их заинтересовать. Привыкайте, - добавил он, увидев Настины растерянные, полные ужаса глаза. - Пока будете работать над диссертацией и готовиться к защите, вам много кого придется уговаривать, начиная с внутрикафедральных рецензентов и заканчивая ученым секретарем и оппонентами. Я за вас этого делать не буду.
Понятно, подумала Настя. Вот это как раз то, о чем говорил Леша.
