Наталья Борохова - Адвокат под гипнозом
– Давай сообщим номер твоих преследователей в органы! – предложил доктор, но мужчина рассмеялся.
– Чтобы завтра они прислали другую машину? Ты хитер, док. Ты чертовски хитер. Ты ловко притворялся все это время. Это ведь очень удобно, верно? Не надо прибегать к пыткам и наркозу. Положил человека на кушетку, и он сам расскажет тебе все свои тайны. А если субъект окажется несговорчивым, ты же всегда можешь применить свое коронное средство – гипноз!
– Но я не применяю гипноз помимо воли пациента! – взмолился Левицкий.
– Врешь! А как же профессор Каменев? Ты через него хотел выйти на меня. Не отрицай, мне все известно. Ученый подходил ко мне после сеанса с кое-какими подозрительными вопросами. Но когда ему ничего не удалось разведать, ты уничтожил его, как поступают обычно с ненужными свидетелями. Верно? Ты не резал ножом и не стрелял из пистолета, ты просто запрограммировал его, как робота, на самоуничтожение.
– Адвокат Дубровская говорила то же самое! – неосторожно заметил врач. – Следователь проверил эту версию и установил мою невиновность.
– Так я и знал, что ты работаешь на них! – воскликнул Агент. – Где уж этой адвокатессе было тягаться с тобой. Но знаешь, тебя нужно остановить, и я не знаю ни одного способа сделать это, кроме…
– Подожди! – вскричал доктор, теряя остатки самообладания. – Мы встретимся с тобой еще раз. Я проведу тебе бесплатные сеансы. Я сделаю корректирующее лечение…
– Ты убьешь меня, пока я буду считать баранов в твоем гипнотическом сне!
– Нет! Нет! Это исключено, – махал руками доктор, оглядываясь. Но он тщетно ждал, что их разговор прервет появление какого-нибудь припозднившегося гуляки. Двор был пуст, а их голоса слышны лишь в самой арке. За спиной Агента мелькали огни ночного проспекта. Шуршали шинами по асфальту машины, спешили по своим делам водители, не зная, что в десятке метров от них готовится преступление. «Стойте! – хотелось закричать доктору. – Остановитесь. Сверните сюда. Все, что мне нужно, это только несколько секунд».
Но Агент уже расстегнул «молнию» на куртке и полез во внутренний карман. Из-за пазухи показалось что-то большое и темное. «Пистолет с глушителем», – мелькнула отчаянная мысль. Медлить было нельзя. И, не дожидаясь, пока злодей пустит в ход оружие, доктор оттолкнул его и бросился к спасительному выходу.
Реакции Агента можно было только позавидовать. Он и в самом деле словно всю жизнь провел на оперативной работе, а не звякал ножницами в своем ателье. В мгновение ока он перехватил доктора. Две темных фигуры сплелись в арке. Силы были примерно равны. Двое мужчин одного возраста и равной комплекции, только один из них безумен, а второй – сильно напуган. Еще несколько мгновений, и доктор змеей вырвался из объятий бывшего клиента. Сердце его билось уже не в груди, а где-то в пятках. Теперь все зависело от скорости. Но бегать-то он мог. Жаль, что природа не наградила его даром мгновенной реакции. Сознавая, что опасность осталась позади, Левицкий продолжал оглядываться. В это время автомобиль на большой скорости свернул с главной дороги на боковую. Водитель не заметил суетливой фигуры человека в черном, который почти что слился с осенней мозглой темнотой.
Последнее, что увидел Левицкий, были два огромных слепящих глаза, выпрыгнувших на него со стороны.
«Справедливость, – раздался в ушах ехидный шепоток адвоката. – Сколько веревочке не виться, конец…»
– Это еще не конец! – хотел крикнуть он, но голос, оторвавшись от тела, превратился в отчаянный вопль и унесся куда-то в ночное холодное небо…
Вместо эпилога
Роман шагал по пыльной дороге маленького городка, и ему казалось, что с каждым поворотом, открывавшим ему то небольшой продуктовый магазинчик, то церковь с золоченым крестом на крыше, в его душе появляются едва знакомые проблески виденных когда-то картин.
«Вот сейчас, за этими зарослями орешника, появится белое здание почты», – подумал он и даже замедлил шаг, боясь ошибиться. Здание оказалось относительно новым, из красного кирпича, но на фронтоне красовалась надпись: «Почта».
И сразу же, словно открылся невидимый шлюз, на него хлынули потоки воспоминаний. Почтальонша тетя Клава, добрая тетка с веснушчатым лицом. Дом на Сиреневой улице, с палисадником и не просыхающей лужей, где вовсю плескались гуси и утки. Девушка, милая девушка Таня… Как он ни старался, вспомнить ее лицо не мог. Вместо этого видел солнце. Оно было теплым и приветливым, и вовсе не обжигало глаза. Так что, его Таня была рыжей?
Он шел дальше, чувствуя, что ноги наливаются приятной тяжестью. Нет, городок почти не изменился за двадцать три года. Ветры перемен обошли его стороной. Все также шумела листва в кронах деревьев. Все также перекликалась детвора на школьном дворе.
«Сиреневая улица» – прочел он табличку, намалеванную простой белой краской на листе жести. Тяжесть в ногах стала почти невыносимой. «Второй дом от поворота», – подумал он и сразу же попался в капкан обычной осенней грязи. Чертыхнулся и замер, наткнувшись на пронзительный взгляд девичьих глаз. Девчонка, вернее, уже молодая женщина, стоя у ворот дома, смеялась, и рыжие волосы стояли ореолом вокруг ее лица. В ней не было и капли серьезности.
– Таня?! – сказал он вдруг. – Таня, это ты?
Он тонул в ее глазах, он ждал подтверждения, а рыжая плутовка только крутила головой и заливалась смехом.
– Я не Таня, – сказала она наконец. – Меня зовут Анна. Вы обознались. Да выйдите же, наконец, из лужи…
Но он не мог обознаться. В его памяти вдруг померкло солнце и вместо него из потемневшего диска вдруг показались знакомые черты: мягкий овал лица, насмешливые глаза и рыжие волосы. Это определенно была Таня! Он обрадованно шагнул к ней, но тут же замер на месте. Из калитки вышла точно такая же девушка, точный образец его хохотушки. Она уставилась на него, а потом на сестру, не понимая, что происходит. Мужчина явно не был пьян, к тому же прилично одет, хотя один его ботинок и облепила грязь. Он смотрел на девушек недоверчиво, странно, словно не веря своим глазам. Так, точно ему довелось встретить на городской улице двух совершенно невероятных существ неземного происхождения.
– Конечно, вы – Анна и Мария! – сказал он, и девушки недоуменно переглянулись. – Двадцать три года прошло. Шутка ли…
Чувство горечи и отчаяния охватило его. Он впервые, очнувшись от радостной эйфории предстоящей встречи, вдруг осознал, сколько воды утекло с тех пор, когда он в последний раз перешагнул порог дома на Сиреневой улице. Выросли дети и стали точь-в-точь похожи на мать. А где же сама Таня? Вышла еще раз замуж? Постарела? Да помнит ли она его?
– Нет, это не девчонки, а сущее наказание! – коснулся ушей знакомый голос. – Видел бы вас отец, царствие ему небесное…
За калитку выскочила женщина, невысокая, простоволосая, с круглым приятным лицом. Вокруг ее глаз лучиками сияли морщинки, но это ее не портило. Отнюдь! Она казалась ему такой же близкой и родной, словно не было двадцати с лишним лет. Да разве это имело теперь значение? Он едва сдержался, чтобы не кинуться ей навстречу. Примет ли она его? Не оттолкнет ли?
Татьяна едва окинула взглядом его измученное, ждущее лицо. Глаза ее широко раскрылись, словно желая охватить все вокруг: пустынную улицу, осененную багрянцем пылающих листьев; удивленные лица дочерей и нелепую мужскую фигуру с чемоданом в руках. Все это прошло в ее сознании яркой вспышкой. Ноги ее подкосились, но упала она уже в крепкие мужские объятия. Ее короткий взгляд сказал ему все. Его здесь ждали…
ФиалкаНет, ей, определенно, повезло второй раз родиться женщиной. Эдика опять чувствовала себя красивой и желанной, способной увлечь за собой любого мужчину. Словно не было долгих месяцев, проведенных в рабстве у Нико Центурии. Она улыбнулась, вспомнив, как ловко улизнула от него. Черт с ними, с деньгами! Она ушла от него, как была, захватив только документы да кое-какую одежду. Не ходить же голой! Конечно, она могла бы захватить шубки, да кое-что из драгоценностей, ведь они были подарены ей Нико. Хотя нет, неправильно. Он дарил эти вещи не мужчине в обличье женщины, а любимой жене, матери его первенца, который так и не родился. Это воспоминание не придало ей радости. Обидно, конечно, что она, при всей своей красоте, так и останется бесплодной, как старый сухой сук, на котором никогда не появятся листья. Если бы ей дали такую возможность, скорее всего, она бы отблагодарила Нико. Кстати, что это вдруг она завела о благодарности? Разве не он запер ее в своем роскошном доме и поедом изводил ее ревностью? Разве не он отправил ее на сеансы доктора Левицкого, желая убить в ней кокетство и желание нравиться всем мужчинам? Конечно, он. Но почему-то Эдика не испытывала к своему бывшему мужу ненависти. Скорее наоборот. Временами ее окатывала жестокая тоска. Хоть волком вой!
