Карл Вадасфи - Пропавшая без следа
Он схватил ее за шею и принялся душить, она слышала, как тяжело он дышит, изо всех сил сжимая ее горло. Ей не хватало воздуха. Она не могла избавиться от его железной хватки, как ни старалась. Она уже ничего не могла поделать. Была абсолютно беспомощна. Она заметила нож, попыталась схватить его, но не смогла. Все вокруг поплыло, ее захлестнуло чувство потери, ощущение слабости побежденного человека, затем реальность начала ускользать. Ее глаза закрылись.
Это был конец.
Итак, это смерть, мелькнула у нее мысль. Смерть приближается.
И в самом деле, смерть широко распростерла для нее свои объятия. Она больше не могла сопротивляться, Вон был слишком силен, а она слишком слаба.
Сознание ускользает. Это конец. Ее голова бессильно склоняется на грудь, обмякшее тело становится безжизненным.
И вот, наконец, приходит освобождение: пустота.
Сэм находился в десяти минутах езды от Сандерс-Роуд. Знак на тротуаре указывал, что впереди ведутся дорожные работы, и потому на дороге собралась длинная вереница машин, в которой и застрял Сэм. Он видел рабочих, огни временного светофора, который стремительно переключался с зеленого сигнала на красный как раз в тот момент, когда его ряду выпадала возможность продвинуться, и машины с другой стороны устремлялись вперед бурным потоком.
Он то и дело поглядывал на часы. Думал о том, что лишь зря тратит время. Думал о том, что Нельсен вернется в участок раньше, чем он доберется до дома Вонов.
Освобождение: пустота.
Вон выпустил ее, хотя Нельсен, уже почти потерявшая сознание, не догадывалась о том, что постепенно возвращается к жизни. Она не знала, что кто-то всем телом навалился на Вона и сбил его с ног, не слышала звуки борьбы, завязавшейся у ее ног, не видела, как градом сыпались на Вона удары кулаков, разбивая его лицо, грудь и живот. Она не почувствовала, как кто-то освободил ее, разрезав ножом опутывавшие ее веревки. Не почувствовала, как кто-то поднял ее и положил на диван. И не слышала, как кто-то вызывает полицию.
Сэм услышал этот звонок по рации. Он тут же ощутил противный привкус желчи во рту.
– Черт, – пробормотал он, с трудом проглотив подступивший к горлу ком.
У Сэма не оказалось сирены, но он все-таки въехал на тротуар и нажал на газ. Он понесся вдоль стены здания, царапая бока машины. Он ехал по тротуару, пока не добрался до начала очереди, снова втиснулся на дорогу и проскочил светофор. Высунув голову в открытое окно, он кричал на недовольных водителей, сообщая им, кто он такой, хотя их это мало волновало. Он бесконечно сигналил и лавировал между машинами и так гнал машину, что ее заносило на поворотах. Благодаря этой бешеной гонке через несколько минут он уже подъехал к дому Вонов.
Оставив открытой дверцу машины, он ринулся по дорожке к дому и обнаружил, что входная дверь распахнута настежь. Он ворвался в коридор и завопил:
– Кейт!
– Сюда, – услышал он мужской голос, но в тот момент не узнал его.
Сэм вбежал в гостиную и увидел, что Нельсен лежит на диване с закрытыми глазами, рядом с ней на полу сидит какой-то человек, а Вон лежит на полу, и его руки заведены за спину и скованы наручниками.
– Кейт, – пробормотал Сэм, бросаясь к ней. В этот момент снаружи послышались шум и чьи-то шаги. Прибыли полицейские и врачи скорой помощи. – Кейт, все будет хорошо, – произнес он, отступая назад, чтобы не мешать врачам. Он не сводил глаз с ее лица, покрытого синяками и испачканного кровью.
А затем перевел взгляд на человека, стоявшего на коленях рядом с диваном, затем на Вона, а затем снова на того человека около дивана. Он улыбнулся и глубоко вздохнул:
– Как хорошо, что вы здесь оказались, Джон!
Глава 28
Он заполучил меня, и теперь я абсолютно беспомощна. И я сама на это согласилась. Я подписала свой смертный приговор, и все ради работы. А он должен был быть рядом. Он должен был помочь мне.
Меня изо всех сил ударили в лицо. Боль в левой скуле просто невыносима. Я чувствую, как начинает заплывать глаз. Я лежу на земле, не в силах пошевелиться. Та часть моего разума, что должна приказать моему телу двигаться, встать, бороться, делать все что угодно, лишь бы выбраться отсюда живой, та часть моего разума бездействует, она просто исчезла, стерлась в тот момент, когда я больше всего в ней нуждаюсь. Мое тело словно парализовано, возможно, всему виной сковавший меня ужас, а возможно, дело в том, что я сильно ударилась обо что-то головой и, возможно, вообще больше не в состоянии управлять своим телом. Я уже ничего не знаю, и все, что я могу, – это смотреть на него сквозь туман, застилающий мои глаза, и ждать, что он теперь станет делать.
Он поглаживает свой пах и опускается на колени надо мной.
Я с трудом выдавливаю: «Пожалуйста, не надо».
Но моя мольба напрасна. Это все равно что взывать к глухому. Он не останавливается, словно ничего не слышит, а медленно расстегивает ширинку, готовясь к тому, что так долго предвкушал.
– Пожалуйста, – снова повторяю я. Мой хриплый голос звучит совсем слабо, и теперь я уже не уверена, слышит ли он меня на самом деле, такой ничтожной оказывается моя попытка заговорить с ним.
Он стягивает с себя джинсы. Его трусы болтаются вокруг лодыжек.
Он ложится на меня. Разрывает чулки. И засовывает мне в рот.
Он входит в меня. И мне невыносимо ощущение его присутствия внутри моего тела. Меня использовали так, как я и представить себе не могла. Слезы текут по моим щекам. Я плачу, потому что абсолютно бессильна, потому что не могу заставить этого чокнутого мерзавца прекратить делать то, что я могла бы позволить лишь любимому мужчине. Плачу, потому что хочу умереть.
– Пожалуйста, не надо, – повторяю я в последний раз, но на этот раз ни звука не срывается с моих губ.
Он начинает двигаться взад-вперед. Все быстрее и быстрее. Пронзает меня все сильнее. Я впиваюсь зубами в чулки, пытаясь не думать о том, что происходит, чтобы не сойти с ума. Но это не помогает. Мне хочется убить этого человека. Я жажду мести. Хочу увидеть, как он страдает, корчится от боли, которую я причиняю ему. Хочу, чтобы ему было так же плохо, как мне сейчас.
Но этому не суждено сбыться.
Я буду думать лишь о том моменте, когда все кончится и он убьет меня. Возможно, он об этом не догадывается, но в душе я останусь непобежденной. Я не покорюсь и без страха покину эту жизнь.
Я пытаюсь перестать плакать, но слезы продолжают струиться по щекам. Эти проклятые слезы смешиваются с его потом, который капает на мое лицо. Смотрю ему прямо в глаза, но он отводит взгляд. Он избегает смотреть на меня. Теперь я ясно вижу – ему стыдно. Он стыдится того, что творит. Но все же продолжает, все жестче, все безжалостнее, и вот его голова опускается на мое плечо. Он прячется от меня. Я чувствую, как его зубы впиваются в мою шею. Я открываю рот, чтобы закричать, но не могу издать ни звука. Ничего, только полная тишина.
А затем наступает неизбежный финал: он кончает. Он вскидывает голову, наваливаясь на меня изо всех сил. Он достиг своего освобождения. А я смотрю прямо на него, хотя он по-прежнему избегает моего взгляда. Да, в моих глазах все еще стоят слезы, но в них больше нет страха. Лишь отвращение, я вижу, насколько он жалок. Насколько ничтожен.
Его тело медленно обмякает, и вот, наконец, это происходит, наши взгляды встречаются. Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, безуспешно пытаясь не выдать своих чувств, я – ненависть, он – чувство вины.
Ко мне внезапно возвращается утраченная смелость, и я хочу, чтобы он узнал об этом. Он все еще во мне, но я открываю рот и издаю пронзительный вопль. Я кричу так громко, что меня слышно за сотню миль отсюда. Этот вопль продолжается бесконечно, затихая лишь тогда, когда мне уже не хватает воздуха.
Он смотрит на меня. По его щеке ползет слеза. Она капает на мою щеку. Глядя на него одним глазом, я ругаю его всеми бранными словами, какие приходят в голову.
Он приподнимается на левой руке, а правой принимается шарить у себя за спиной. Он что-то достает из своих брюк. Это пистолет. Он подносит его к моему лицу, но я не отвожу взгляд, я не сдаюсь, в моих глазах нет ни страха, ни отчаяния. Я не закрываю глаза.
Он кладет палец на спуск. Мы с ним по-прежнему как одно целое. И вот настал этот момент.
Он начинает надавливать на спусковой крючок и приставляет пистолет к своей голове. Раздается выстрел, и его лицо разлетается в клочья. Он по-прежнему внутри меня, и мое тело покрывают куски его лица.
И в этот момент я улыбаюсь.
Вздрогнув, Кейт Нельсен проснулась. На этот раз ее тело не покрывал липкий пот, как бывало всякий раз после ночного кошмара. Этот сон, как всегда, испугал ее, но на этот раз у него был конец. Впервые за четыре года у этого сна появился конец. Возможно, теперь ее ночи станут хоть немного спокойнее.
