Игнасио Акунья - Частный детектив. Выпуск 12
Магда запнулась. Я понял, что она хотела сказать о завещании.
— Он не мог простить матери ее брак.
— Дело не только в этом. Он давно примирился с браком, но из-за упрямства не мог проявить свои чувства.
Эта женщина моложе меня, относилась ко мне с такой теплой заботливостью, будто действительно была родной тетушкой… Я вспомнил слова Апостолоса Мелахриноса. Как отличался образ Магды Констас, представленный им, от этой женщины. Но какая из них настоящая?!
— Вы, конечно, узнали подробности о смерти, — сказала Магда.
— Да. Я сегодня встретился со своим адвокатом.
В детских глазах появились искорки злости.
— Вы беседовали с Апостолосом Мелахриносом?
— Сегодня утром.
— Представляю, что он говорил…
— Мы обсуждали только детали, относящиеся к завещанию.
— Только ли? Этот человек меня ненавидит, преследует своей ненавистью. Если бы только знали, что он посмел говорить обо мне…
Я знал. Но разумеется, ничего не сказал.
— Почему он ненавидит вас? — спросил я несколько погодя, — он же всегда был добрым другом дядюшки.
— Так думал и мой супруг. Но разве может быть искренним другом тот, кто посягает на его жену?.
Ответ меня ошеломил. Апостолос Мелахринос, человек столь серьезный, да в его возрасте…
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что вас не было в Афинах долгое время и вы всего не можете знать. Не будем об этом говорить… Расскажите лучше о себе.
Я чувствовал, как поддаюсь ее очарованию.
Но нужно действовать. Эта женщина, возможно, изменяла мужу. А может быть, его и убила. С уязвленной гордостью она рассказывала о недостойном поведении Апостолоса Мелахриноса. А именно: он был человеком, считающим ее виновной, человеком, любящим своего друга и не простившим его смерть.
Я рассказал кое-что О своих путешествиях.
— Сообщите в гостиницу, чтобы вам подготовили багаж. Я пошлю забрать его. Вы будете жить здесь.
Я хотел отказаться, но покорно промолчал.
— Скажите, что не откажетесь…
И она положила свою руку на мою. Я принял приглашение.
— Вы позвоните?
Уже собирался сказать «да», как в холле послышались шаги и в открытой двери появился силуэт.
— Привет, Магда!
Алекс Аргирис улыбался. Его яркая одежда, усмешка, наглая физиономия контрастировали со строгостью помещения, с затянутыми портьерами, с низким тоном голосов, с трагической серьезностью Магды.
— Мой кузен, Алекс Аргирис, — произнесла женщина. — Господин Никодемос, ближайший родственник покойного мужа.
Аргирис по-клоунски поклонялся.
— О, не хотел прерывать родственную беседу, — произнес молодой человек.
— Алекс, ты не мог бы хоть раз в жизни вести себя серьезно? — сказала Магда с укором.
— Мог бы, но почему именно сейчас?
Тень улыбки появилась на лице Магды, улыбки, которая не соответствовала ее поведению.
— Мне кажется, что я уже встречал этого господина, — сказал Аргирис.
— Да.
— Вспомнил. Мы ведь живем в одной гостинице. Я видел вас сегодня.
— И даже беседовали, — добавил я.
— Интересно, как?
— По телефону.
Он задумался.
— По телефону? Когда?
— Да вчера вечером. И сегодня утром…
— Мы с вами? Вы ошибаетесь.
— Возможно.
— Странно. Как мы могли разговаривать, не будучи знакомыми?
Он издевался надо мной?!
Аргирис разлегся в кресле, скрестив ноги.
— Магда, — твой племянник, — и он акцентировал последние два слова с особой иронией, — и есть знаменитый сонаследник?
Магда попыталась изменить ход беседы.
— Как поживает матушка? — спросила она Аргириса.
— У нее огорчения с последним любовником, — ответил он и зевнул.
— У Алекса одно стремление — всех ошеломить, — сказала Магда Констас, желая его оправдать.
— Истина часто ошеломляет, — произнес безразлично юноша.
Он поднялся.
— Вижу, что помешал. Пойду прогуляюсь и, если вы не против, вернусь пообедать.
Он снова, как клоун, поклонился и вышел.
— Какой ребенок! — сказала женщина.
— Вы любите его?
— Мы выросли вместе. Какой это был обаятельный мальчуган! Чувствительный, нежный. Но отношения родителей и некоторые события заставили его бояться людей.
— Что-то не заметил. Скорее ему нравится провоцировать.
— А он так скрывает свою боязнь.
Она вздохнула.
— Собственно, каким он вам является родственником?
— Наши отцы — братья.
Стало быть, моя знаменитая «тетушка» не была такой уж бедной, когда выходила замуж за Тимотеоса Констаса. В таком случае, зачем она за него пошла?
Я разглядывал этот очаровательный образ с огромными глазами. Полумрак и небольшие паузы в разговоре опять создавали некую интимность, которую рассеяло появление Алекса Аргириса.
— Так что же говорил Апостолос Мелахринос? — тихо спросила Магда.
— Что дядя умер не от сердечной болезни.
— Только это?
Не было сил лгать, и я промолчал.
— Он сказал, что дядя был убит?
— Нет.
— Вы не хотите травмировать меня. Он сказал это. Причем, вы не единственный, с кем адвокат делится своими подозрениями.
— Как умер дядя? — продолжал я.
— Я не могу найти ответ.
— Как бы то ни было, он не умер от сердечного приступа?
— Нет.
— Может быть, несчастный случай?
— Трудно представить себе, как мог произойти подобный несчастный случай.
— Так что это могло быть?
— Сначала я решила, что муж покончил жизнь самоубийством. Стала искать причины.
— И нашли?
Мой вопрос прозвучал как упрек.
— Нет, — сказала она решительно. — Я никогда не давала ему повода чувствовать себя несчастным.
Я промолчал.
— Спрашивайте все, что вам угодно.
— Я бы не хотел…
— Вы бы не хотели спрашивать, есть ли у меня любовник. И не покончил ли дядя с собой, узнав об этом?
— Нет.
— Во всяком случае, если это самоубийство, причины надо искать в другом.
— В чем?
— Трудно сказать. Прожили вместе год. Уважая и понимая друг друга. Когда же муж умер, я обнаружила, что ничего не знаю о нем.
— Но вы знаете, что он вас любил.
— Была абсолютно уверена. Теперь не знаю и этого.
Она вздохнула.
— Тимотеос был скрытной натурой. Говорил, что любит меня, но никогда не открывал свою душу, не рассказывал о своих делах и отношениях.
— Его что-то беспокоило?
— Видимо, да.
— А именно?
— Не знаю. Но он чего-то боялся.
Я вздрогнул.
— Не могу сказать, было ли это «что-то» человеком, ситуацией, действием, относилось ли к настоящему или к прошлому. Но бесспорно — он боялся. Некоторые телефонные звонки заметно меняли его настроение. Нередко возникала необходимость в каких-то срочных поездках. Однажды к нам пришел человек. Муж пригласил его в кабинет, где они долго разговаривали. Когда неизвестный ушел, Тимотеос был бледен, как покойник. Я спросила, что случилось, он грубо ответил, чтобы я не вмешивалась в его дела. Впервые он так разговаривал со мной.
— Тот человек еще появлялся?
— Нет.
— Кому-нибудь говорили об этом?
— Не говорила. Ничего конкретного я не знала и единственное, чего бы достигла — он стал бы героем скандальных рубрик местных газет.
— А полиции не сообщали?
— О чем я могла сообщать? О визите неизвестного несколько месяцев тому назад?
— А стакан? — спросил я. — Что случилось со стаканом? Вы говорили, что, возможно, в суматохе горничная его вымыла с другой посудой?
— Да, я так говорила.
— Вы этому верите?
— Не знаю.
— Итак, вы допускаете, что Тимотеос не покончил жизнь самоубийством?
Она не ответила. Я продолжал взволнованно:
— Его могли убить?
— Не знаю, — испуганно пробормотала Магда, — но я не давала никаких поводов для самоубийства.
— Кто в тот вечер был здесь?
— Апостолос Мелахринос, мать Алекса…
Она не успела договорить. Алекс Аргирис вошел в комнату.
— Не побеспокоил вас? — с издевкой спросил он.
— Отнюдь.
— Я подумал, что вдруг ваши родственные проблемы…
Появилось желание влепить ему пару пощечин.
— Брось свои ребячества, Алекс, и присаживайся, — сказала Магда.
Он взял стул и уселся рядом.
— Ты маму пригласила?
— Да.
— А ее жиголо?
— Алекс, как тебе не стыдно?!
— Почему же?
Из холла послышались женские голоса, смех.
— Прибыла, — объявил Алекс.
Магда поднялась. В комнату шумно вошла надушенная и разукрашенная, как фрегат в праздничный день, мадам Аргирис. За ней следовал высокий брюнет.
