Лейф Перссон - Другие времена, другая жизнь
— Почему ты решила с ним расстаться?
Что-то тут не склеивается, подумал он, хотя что именно, понять не мог.
— Я разобралась, что он за человек, — пожала она плечами, — и сказала ему, что не хочу с ним больше видеться. Вот и все.
— А что в нем тебе не понравилось? — спросил Юханссон.
Если не считать, что он выглядел и вел себя так, словно ему в задницу вставили еловый сук.
— Наплюй, — сказала жена. — Просто я поняла, что он не мой тип. Что здесь странного?
— Ничего, — согласился Юханссон.
Со мной тоже такое бывало, вспомнил он.
— Со мной тоже такое бывало, — сказал он вслух и улыбнулся.
— Значит, говорили, что он утонул. А вы уверены, что это правда? — с любопытством спросила Пиа.
— О боже! — Юханссон вдруг разозлился. — Или ты объяснишь, в чем дело, или давай сменим тему. Я ведь уже сказал: я слышал, что коллега Вальтин утонул, когда отдыхал в Испании, причем слышал краем уха… Я с ним и пересекался-то редко. Этого достаточно?
— А ты не думаешь, что его могли убить?
— Убить? — удивился Юханссон. — С какого перепугу его должны были убить?
— Ну-у, как тебе сказать… — Жену его тон не смутил. — Если учесть его бывшую работу и все такое прочее…
Это всё, наверное, старые детективы, которые она читает, подумал Юханссон, не собираясь делиться с ней своими мыслями.
— Я перебираю все возможные мотивы, — вместо этого, ухмыльнувшись, сказал он, — и не могу найти ничего разумного. Разве что он не заплатил своему портному вовремя, но это вряд ли имеет отношение к его бывшей работе.
— Я тебя поняла, — сказала Пиа и тоже улыбнулась.
— И что скажешь?
— Что самое время сменить тему.
Она не просто красива, с ней и разговаривать интересно. Она еще и не глупа, в который раз решил Юханссон. Не успев прийти на работу, он позвонил Викландеру и попросил оказать ему еще одну маленькую услугу: когда Викландер будет говорить с Перссоном и с другими, с кем должен сегодня встретиться, заодно узнать, что произошло с бывшим обер-интендантом полиции Клесом Вальтином.
— Вальтин? — Викландер явно удивился. — Это тот хлыщ, который утонул на Майорке?
— Именно он. Он уволился через пару лет после убийства Пальме, а потом вроде бы утонул в Испании.
— Обязательно спрошу, — пообещал Викландер. — Шеф считает, что он имеет отношение к нашему делу?
— Ни под каким видом! — с чувством ответил Юханссон. — С какого боку?
Я интересуюсь им по чисто личным причинам, а по каким — не твое дело, подумал он.
— Будет сделано.
Интересно, что задумал шеф, мысленно поинтересовался Викландер.
32
В восемь часов утра Хольт позвонила своему шефу Ларсу Мартину Юханссону, чтобы получить разрешение продолжать разработку Хелены Штейн обычным путем, ставшим для нее вполне привычным за десять лет работы в следственном отделе: наружное наблюдение, прослушивание телефонов — традиционный балет, в результате которого, как правило, что-нибудь да вылезет на поверхность. Сидеть и щелкать по клавиатуре или с головой зарыться в папки с документами могут и другие — Лиза Маттеи, к примеру. Она это любит, и к тому же умеет лучше, чем кто-либо другой.
Не в пример вчерашнему дню Юханссон взял трубку только после третьего сигнала и был, если это только возможно, еще более лаконичным, чем в первый раз.
— Доброе утро, Хольт, — проворчал он. — Чем могу служить?
— Мне бы хотелось начать наружное наблюдение за Хеленой Штейн, — сказала она.
Только бы он не подумал, что я выслуживаюсь, подумала она. Звонки по утрам в выходные — не чересчур ли?
— Забудь, — вежливо буркнул Юханссон. — Пока не докажешь ее присутствие в квартире Эрикссона и не приведешь мне как минимум три веские причины для размышления.
Без церемоний, подумала Хольт.
— И телефон ее тоже забудь, — отрубил он.
Несмотря на полное неумение вести светский разговор, Юханссон, очевидно, обладал даром чтения мыслей.
— Спасибо, шеф. От всей души надеюсь, что не причинила вас особого беспокойства в воскресное утро, — подчеркнуто светским тоном произнесла Хольт.
Куда деваться от тебя и таких, как ты, с горечью подумала она.
— И никуда ты от меня не денешься. Если хочешь хороший совет, запомни: на меня и таких, как я, эти штуки не действуют. — Он повесил трубку.
Ничего себе, подумала Хольт. Он и в самом деле ясновидец. Мне ясно одно: надо торопиться.
Мартинес тоже увязла в бюрократическом болоте. Ни одного из дежурных экспертов из криминалистического отдела СЭПО на месте не было: все уехали по какому-то в высшей степени важному делу такой неописуемой секретности, что никто даже не пожелал сообщить, когда можно ждать их возвращения в здание управления на Польхемсгатан.
Дежурного криминалиста в Стокгольмском отделении полиции поймать тоже не удалось: в отделе просто никого не было, во всяком случае, трубку никто не поднял, а значит, никакой информации насчет того, когда и с кем можно будет поговорить, получить не удалось.
Под конец она позвонила в отдел полиции Центрального района.
— Меня не спрашивай, — раздраженно отозвался комиссар. — Один черт знает, где они, как всегда, шляются.
— Большое спасибо за помощь, — сказала Мартинес с выражением.
Мудила стоеросовый, подумала она, кладя трубку.
И Хольт, и Мартинес пришлось подчиниться судьбе. Чтобы чем-то заняться, они составили общество Маттеи. Та была в демонстрационном зале, сидела перед компьютерами в проекторной, куда они для надежности перенесли все относящиеся к делу материалы. В стороне от мониторов на столе лежала аккуратная стопка толстых папок. Маттеи была весела, как птица. Она пообещала после ланча показать им новые программы («если они вас интересуют, разумеется»). Хольт подумала, что во всем можно найти положительные стороны, и решила просмотреть еще раз все дело об убийстве Эрикссона. Что делала Мартинес, сидя за своим компьютером, неизвестно, однако можно было предположить, что она шерстит внутреннюю сеть полиции безопасности, максимально эффективно используя временный доступ.
Юханссон посвятил день общению с женой Пией. В минуты хорошего расположения духа он называл ее Живчик-Пифчик, впрочем, только когда она тоже была в соответствующем настроении.
Они встретились почти пятнадцать лет назад. Она проходила по делу о загадочном самоубийстве: какой-то американский журналист, как утверждали, покончил с собой, выбросившись из окна пятнадцатого этажа.
Юханссон заинтересовался этим делом не столько из профессиональных, сколько из личных соображений: он принимал участие в опросе свидетелей, и Пиа ему очень понравилась — ее внешность, манера себя держать и разговаривать. Это беспокоило его, потому что она понравилась ему куда больше, чем следовало. В этом вопросе Юханссон придерживался в высшей степени старомодных принципов: к женщинам, которых он встречал по службе, он относился не как мужчина, а как полицейский. Даже если они были только свидетелями.
Когда вся история с журналистом разъяснилась (не самоубийство, а самое настоящее убийство), он попытался вновь завязать с ней знакомство, на этот раз не как полицейский, а как мужчина, но она явно была занята чем-то (или кем-то) другим. И хотя он не спрашивал, чем (или кем) именно, ему все было понятно без слов. Он отодвинул воспоминания о ней куда-то в глубины подсознания, в компанию людей, которые, наверное, могли бы занять важное место в его жизни, но не получилось, потому что он не делал никаких усилий, чтобы это произошло. Иногда он думал о ней, особенно когда одиночество, к которому он вроде бы стремился, вдруг становилось тягостным… Тогда он вспоминал о ней с тоской, которая подпитывалась не тем, что произошло, а тем, что могло бы произойти.
Через несколько лет, когда Юханссон уже почти о ней забыл, он внезапно наткнулся на нее в продуктовом магазине рядом со своим домом. Подарок судьбы, решил он и ошибся, потому что, несмотря на свои легендарные детективные таланты, он даже не предполагал, что эта счастливая случайность была вовсе не случайностью.
Примерно за месяц до этого события Пиа, которая тоже часто вспоминала Ларса Мартина Юханссона, причем по тем же причинам, по которым он вспоминал ее, прочитала большое интервью с ним в вечерней газете и тут же решила, что пора навести порядок в личной жизни. Она прекрасно понимала: если она сама ничего не предпримет, никакого прогресса в этой области ожидать не приходится. Внезапный импульс… впрочем, не такой уж внезапный, если учесть, что она уже не раз ловила себя на том, что часто думает о человеке, которого видела всего два раза в жизни, и к тому же в служебной обстановке.
