Рекс Стаут - Лига запуганных мужчин
При любой оказии я дополнял воздействие моих стихов на некоторых моих друзей словами. Наиболее благодатную почву я нашел в Эндрью Хиббарде. В конце концов я напугал его настолько, что он сбежал. Я не знаю, где он находится, вполне возможно, что он покончил жизнь самоубийством. Я решил воспользоваться его исчезновением, как только услышал о нем. Разумеется, в тот момент, когда он появится, всей игре придет конец, но я и не предполагал, что смогу вести ее бесконечно. Исчезновение Хиббарда было слишком благоприятной оказией, чтобы от нее отказаться. Я разослал третьи стихи. Результат оказался просто великолепным, однако вскоре выяснилось, что даже слишком. О Ниро Вульфе я никогда не слышал. В тот вечер я зашел в его кабинет просто ради удовольствия посмотреть на растерянные лица своих друзей и взглянуть на Ниро Вульфа. Я увидел, что он обладает быстрым умом и интеллигентностью и что по всей видимости моей забаве приходит конец. Моя жена попыталась повлиять на Вульфа, но неудачно.
Я мог бы затронуть еще несколько обстоятельств, но полагаю, что ни одно из них не требует объяснения. Я лишь хотел бы упомянуть, что мои свидетельские показания в суде о мотивах, приведших меня к написанию романа «Черт побери деревенщину», были, по моему мнению верхом изощренности, и Ниро Вульф со мной согласен.
Заявляю, что не несу ответственности за литературные достоинства данного документа. Он был написан Ниро Вульфом.
ПОЛ ЧЕЙПИН».
— Мне кажется, что Эдлер сформулировал наше общее мнение: чушь.
— Я вполне вас понимаю. Я действительно считаю, что при данных обстоятельствах такая реакция неизбежна. Однако позвольте мне высказать свою точку зрения. Мое мнение таково, что я выполнил все обязательства, указанные в меморандуме, и могу получить свой гонорар.
— Дорогой сэр, — отозвался Николас Кейбот, — это абсурд.
— Не думаю. Я обязался избавить вас от страха перед Полом Чейпином. Учитывая те обстоятельства, которые стали известны сегодня, я свою задачу выполнил. Что касается Эндрью Хиббарда: он здесь. В отношении смерти Гаррисона и Дрейера вам должно было быть ясно с самого начала, что Чейпин не имеет с этим ничего общего. Вы знакомы с ним много лет, с самой юности. Я же всего лишь прочел его книги, однако уже в понедельник вечером, когда вы, джентльмены, были здесь, я понял, что просто невозможно, чтобы он совершил преднамеренное убийство, впрочем и импровизированное тоже, разве что в состоянии внезапного помешательства. Мистер Хиббард, вы психолог. Вы читали книги Чейпина? Почему там все время речь идет об убийствах и радости убивать? Почему на каждой странице прославляется насилие и жестокая красота физической расправы? Или, если обратиться к другому герою, — почему Ницше провозглашал: «Идя к женщине, не забудь кнут»? Да потому, что он сам не был настолько опрометчив, чтобы вообще дотрагиваться до женщины хотя бы кончиком пальца. Мистер Чейпин действительно убил Гаррисона, Дрейера и вас всех. Он убил вас и несомненно будет убивать вас вновь и вновь — но в своих книгах. Оставьте его, джентльмены, пусть делает то, что он умеет, и вздохните свободно.
Нет, Гаррисон, Дрейер и Хиббард не имеют с этим ничего общего. Загляните в памятную записку. Остается только вопрос угрожающих писем. Чейпин признает, что посылал их, и поясняет вам, что, как и почему. На этом трилогия закончилась. Никакого продолжения не будет, а если это и было, не думаю, что оно вас потрясет. Чтобы сделать это и снова воспользоваться той же пишущей машинкой, ему пришлось бы прийти сюда в этот кабинет, поскольку она стоит вон там на письменном столе мистера Гудвина.
Все оглянулись, а я подвинул ее в сторону, чтобы все могли ее увидеть. Вульф отпил пива и продолжал:
— Конечно, я понимаю, в чем тут главная трудность. Пол Чейпин сидит в тюрьме по обвинению в убийстве доктора Бертона. Если бы этого не произошло, если бы сегодня доктор Бертон был здесь с нами, живой и здоровый, вы без сомнения согласились бы с моей точкой зрения. Работу, для которой вы меня наняли, я выполнил. Однако вас смущает то, как дела обстоят сегодня, смущает, что если раньше у вас не было никакой защиты от зловредных намерений мистера Чейпина, то теперь ее у вас больше, чем надо. Я предлагаю вам безопасность, которую я обязался вам предоставить, но вас она больше не интересует, ибо вы получили нечто почти столь же ценное: факт, что мистер Чейпин кончит жизнь на электрическом стуле и никогда больше не сможет вас убивать даже в своих книгах. Мистер Кейбот, я спрашиваю вас как юриста: правильно я изложил положение вещей?
— Думаю… — Кейбот вытянул губы трубочкой, а затем продолжал: — Думаю, что все это удивительно хитроумная ерунда.
Вульф кивнул:
— Ничего иного я от вас и не ожидал. Полагаю, джентльмены, что точка зрения мистера Кейбота более менее отвечает взглядам всех вас, не правда ли? В таком случае я вынужден предоставить вам другую точку зрения. А именно: Чейпин не убивал доктора Бертона, я могу доказать его невиновность, и если дело дойдет до суда, он будет оправдан.
Этимон вызвал новый переполох. Вначале раздалось недоверчивое и удивленное гудение, выход которому дал Леопольд Элкас: он вскочил со стула, обежал письменный стол Вульфа, схватил его за руку и начал ее трясти вверх и вниз. Он бормотал что-то непонятное о справедливости и благодарности Вульфу, и какой Вульф чудесный, великий и знаменитый. О мании величия он не упомянул ни словом. Остальные были так заняты своими замечаниями, что не обращали на него никакого внимания. Майкл Эйерс катался со смеху, потом поднялся и направился к столу с напитками. Я тоже встал, намериваясь оторвать Элкаса от Вульфа, но в конце концов он сам присоединился к остальным.
Вульф успокоил их всех одним движением руки:
— Джентльмены! Прошу вас! Мне кажется, вы удивлены. Полагаю, что полиция и окружная прокуратура тоже будут удивлены, хотя им-то уж это не к лицу. Естественно, вы ждете от меня доказательств, подтверждающих мое заявление, однако для того, чтобы сделать это, я вынужден просить вас проявить побольше непредвзятости, чем это проявляется сейчас на лицах почти всех из вас. Не можете же вы стоять на стороне закона и одновременно быть предвзятыми, по крайней мере, если хотите продемонстрировать хоть какую-то долю рассудительности.
Я могу представить вам следующие факты. Во-первых, в субботу вечером за несколько минут до семи Пол Чейпин у себя дома снял трубку телефона. Звонил доктор Бертон, который попросил его немедленно приехать к нему. Через несколько минут Чейпин отправился на Девяностую улицу, куда прибыл в семь тридцать. Только вот с этим телефонным звонком не все в порядке. Прежде всего дело в том, что доктор Бертон ему не звонил. Это подтверждает его жена, которая категорически утверждает, что в субботу в это время ее супруг вообще никому не звонил. Потому следует сделать вывод, что было еще третье лицо, которое взяло на себя роль судьбы. Я вас понимаю, мистер Эдлер, и думаю, что подобное выражение я замечаю и на лице мистера Бауена. Вы хотели бы спросить, неужели я настолько глуп, чтобы поверить Полу Чейпину. Я не глуп, но я ему верю. Он сказал об этом телефонном звонке своей жене, а она рассказала о нем мне, это же подтверждает и телефонист домашнего коммутатора в том доме, где живет Чейпин.
Во-вторых. Обратите внимание на подробности того, что, согласно показаниям, произошло в переднем холле квартиры Бертонов. Бертон взял из ящика своего письменного стола пистолет и пошел в холл. Чейпин поджидал его там, отобрал у него пистолет, четырежды в него выстрелил, погасил свет, отбросил пистолет, а затем на карачках ползал в темноте и искал его. Вы только представьте себе эту сцену! Согласно показаниям миссис Бертон и горничной, доктор Бертон находился в холле не более шести секунд, возможно даже меньше. Бертон был крупным статным мужчиной, Чейпин же — тщедушный калека, к тому же из-за своего увечья он не в состоянии ходить без опоры. Так вот… предлагаю вам отсчитать сейчас шесть секунд. Одна… две… три… четыре… пять… шесть. Это было шесть секунд. За этот отрезок времени, а может быть — еще более короткий, калека Чейпин должен неизвестно каким образом вытащить пистолет из кармана Бертона, застрелить его, отбросить пистолет, доковылять до выключателя, погасить свет и дохромать обратно к столу, чтобы там упасть. Что вы об этом думаете, джентльмены? Меня интересует ваше объективное отношение к этому делу.
Леопольд Элкас вскочил. Его желтые глаза больше не укрывались глубоко в глазницах, а сияли, бросая торжествующие взгляды налево и направо. Он произнес громким ясным голосом:
— Каждый, кто хоть на мгновение поверит в нечто подобное, просто кретин. — Он взглянул на Вульфа. — Буду вынужден принести вам свои извинения, сэр, когда закончится весь этот детский сад. — И он сел.
