Наталья Солнцева - Портрет кавалера в голубом камзоле
Глава 31
– Это еще ничего не доказывает, – горячился Лавров. – Неизвестно, какие картины Блюмкин реставрировал для Зубова. Не обязательно именно тот портрет… Мало ли что он Сатину наболтал спьяну? Может, тот сам все придумал…
Глория шагала к машине, молчаливая и задумчивая. Под деревьями уже лежали сумеречные тени. Школьники, бросив ранцы на снег, с радостными возгласами катались на ледяной дорожке.
– Ты думаешь, все дело в портрете?
– В портрете или в перстне… – отозвалась она.
– Каждый, кто поглядит на него, узнает, какая смерть его ждет?
– Ты бы хотел поглядеть?
Он зябко повел плечами, ощущая бегущие по телу мурашки. Хотелось ли ему увидеть свою смерть? Страшно…
– Интересно, наверное.
Глория не позволила ему уйти от ответа.
– Хотел бы или нет?
– Пожалуй, нет! Когда все точки расставлены, жизнь теряет свою прелесть. Из нее уходит главная составляющая, – тайна…
– Очарование бытия – в его непредсказуемости, – согласно кинула Глория. – Человека манит именно неизвестность, неизведанность. А он, безумец, стремится к познанию…
– …чтобы затосковать навеки! – заключил Лавров.
Она засмеялась. Но в ее смехе не слышалось безмятежной радости.
Лавров включил зажигание, прогревая мотор. Глория устраивалась поудобнее на переднем сиденье. Интересно, как бы она вела себя, зная, что едет к своему концу?.. Бр-ррр!
– Жуткая штуковина этот портрет… вернее, перстень, – пробормотал начальник охраны. – Зачем он понадобился Ивану Грозному?
– Его страшила неизвестность. Царь был подвержен приступам патологического ужаса. Ему казалось, что опасности подстерегают его повсюду. Он надеялся на спасительное знание…
– В самом деле? А по-моему, неведение – благо…
– Значит, мне нечего корить себя в том, что я не предупредила Жемчужную о грозящей смерти.
– Так можно ходить по кругу до бесконечности. Знать или не знать?
– Быть или не быть? – усмехнулась Глория. – Гамлет не зря задавался этим вопросом.
Машина тронулась и покатила к повороту. Лавров внимательно следил за дорогой. То, что случилось с Зубовым, заставляло его напрягаться.
– Кому теперь достанется портрет? – не поворачиваясь, спросил он Глорию. – У Зубова есть наследники?
– Рано говорить о наследстве…
– Ты веришь в непричастность Сатина? Он больше всех заинтересован в гибели партнера. Теперь, когда Зубова нет в живых, никто не помешает банкиру добраться до портрета. Даст денег охраннику, и тот пустит его в дом…
– Рано, Рома… – повторила Глория. – Не забегай вперед.
– Что «рано» да «рано»? – рассердился он. – Сама же говорила, мы опаздываем!
– Куда ты едешь?
– В Летники! Спасать полотно от этого маньяка Сатина! Ты заметила одержимость в его глазах? Он сейчас же кинется за город, к Зубову… вернее, в его поместье. Вряд ли существует подробная опись коллекции. Так что пропажа одного портрета останется незамеченной.
– Что ты собираешься делать? Стоять у картины на посту? Или уличить банкира в краже? Боюсь, ты потерпишь фиаско.
В ее голосе звучала скрытая насмешка. Лавров закипал. Произнести гневную отповедь ему помешал сигнал сотового.
– О, черт… Неужели Колбин? Его только не хватало. Прицепится, как репей: где ты? чем занимаешься? почему не в офисе?
Но на дисплее высветился незнакомый номер.
– Слушаю, – с облегчением сказал начальник охраны. – Кто? Вы, Тамара?.. Что?.. Митин?.. Признался?.. Кому?.. Вам?.. Не волнуйтесь… Говорите… Вы где?.. Дома?.. А он?.. Уехал к себе?.. Да… Да, конечно! Еду…
Он сунул телефон в карман и возбужденно доложил Глории:
– Это Наримова. Я давал ей номер мобильного, чтобы позвонила в случае чего. Митин признался в убийстве! Он отправил на тот свет Полину Жемчужную, Лихвицкую и Бузееву. Аварию Зубову подстроил он же, – повредил тормоза на его «лексусе». Сам рассказал все Тамаре! Не выдержал. Вот такой расклад…
– Егор Митин?..
Лавров был обескуражен не меньше Глории.
– Знаешь, маньяки часто хотят, чтобы им помогли остановиться, – объяснил он. – Они не в силах сносить собственные злодеяния и… Я бы тоже подозревал Митина в последнюю очередь. Но факты – вещь упрямая. Раз артист признался, видать, ему уже невмоготу стало носить это в себе. Едем!
– Куда? Арестовывать Митина? У тебя есть полномочия? Или убедительные доказательства его вины?
Лавров сбавил скорость, притормозил и съехал к бордюру. В самом деле, как быть в этой ситуации? Звонить в милицию? А вдруг Наримова нарочно переводит стрелки на коллегу по сцене? Себя выгораживает?
– Что ты предлагаешь? – сдался он. – Позволить убийце разгуливать на свободе? Чтобы он нашел новую жертву?
– Кажется, ты направлялся в Летники. Будь же последовательным.
Одной рукой Лавров держался за руль, другой отчаянно жестикулировал.
– Жизнь людей важнее какого-то портрета! Может, Зубов просто был немного чокнутым. И закрыл ставнями обычную картину. Хотел прослыть оригиналом! И прослыл, надо признать… Но теперь он мертв! Понимаешь? Пора спасать живых от опасного преступника!
Глория упрямо качала головой:
– Митин не похож на убийцу.
– Маньяков вычислить труднее всего именно потому, что они ничем не отличаются от других людей. Их никто не подозревает. Они ловко маскируются…
– Едем в Летники, – перебила она. – К Митину потом. Никуда он от нас не денется.
– Сбежит из города, как пить дать!
– Зачем он признался в убийстве, по-твоему? Чтобы убегать? Сам же говоришь, маньяк подсознательно хочет остановиться…
* * *Подмосковный поселок Летники.Лавров не ошибся в своих предположениях. Господин Сатин, едва выпроводив незваных гостей, направился в загородную резиденцию Зубова.
Банкир мчался по зимнему шоссе с одной мыслью, – успеть туда раньше всех, заплатить охраннику и проникнуть в дом. Там уж он разберется, как быть…
Трасса была скользкой, и он рисковал, обгоняя едущие впереди автомобили. Но риск этот был оправданным.
– Мне удалось! Удалось! – ликовал он. – Сама судьба благоволит ко мне! Сейчас или никогда… сейчас или никогда…
На висках от напряжения и нетерпения вздулись вены. Капельки пота со лба медленно ползли вниз, застревали в бровях. Банкир этого не замечал. Он прикидывал в уме, какую сумму предложить охраннику, чтобы тот согласился не только впустить его в дом, но и отдать картину.
– Черт…
Сатин вспомнил, что не заручился никаким подтверждением гибели Зубова. Охранник ему не поверит. Чем же доказать смерть его хозяина?
Он на ходу принялся набирать номер своего человека из окружения погибшего, который доложил об аварии. Звонки срывались из-за плохой связи. Сатин, бормоча ругательства, чуть не проскочил поворот. Его «ауди» на скорости чудом не слетела с дороги. Еще немного, и он бы врезался в дерево…
– Уф-ф… пронесло…
Остальную часть пути до указателя на Летники банкир ехал, не отвлекаясь на телефон и сумбурные мысли. Он забыл обо всем, кроме портрета.
– У меня будет время подумать… потом, когда я доберусь до картины, – рассудил он. – Вряд ли кто-нибудь заявится в дом Зубова раньше, чем я. К счастью, ни женой, ни детьми Валера не обзавелся, а пока дальняя родня спохватится… много воды утечет. Битва за наследство начнется гораздо позже…
Теша себя надеждами, Сатин подкатил к знакомому забору, вышел из машины и нажал кнопку переговорного устройства.
– Хозяина нет дома, – донесся из динамика ленивый баритон.
– Я Сатин! Федор Петрович!
– Вижу…
– Так открывай ворота, чего сидишь?
– Никого пускать не велено…
«Болван!» – едва не вырвалось из уст банкира. Он вовремя опомнился. Ссориться с человеком, который должен был сослужить ему деликатную службу, не имело смысла. Наоборот. Следовало заручиться его симпатией и поддержкой.
– Тебя как зовут? – спросил он.
– Андрей…
– Тут такое дело, Андрюха… беда случилась. Погиб твой хозяин. В аварию попал и разбился… насмерть…
На том конце повисло растерянное молчание.
– Эй! Ты меня слышишь?
– Слышу…
– Господин Зубов погиб. Умер! Понимаешь? Ты что, не веришь мне?
Охранник промычал нечто невразумительное.
– Позвони ему и убедись сам! – повысил голос банкир. – Он тебе не ответит. Потому как с того света не отвечают! Андрей, будь умницей, открой мне ворота! Мы с Валерием Яковлевичем – партнеры по бизнесу. Ту же знаешь. Я у него документы оставил… Слышишь меня? Документы срочно забрать требуется! Открывай же!
Охранник не отвечал. Видимо, он набирал мобильный номер Зубова… естественно, без успеха. Телефон наверняка разбился вместе с владельцем.
– Андрей… – взывал из-за забора Сатин. – Я окоченел тут стоять! На улице мороз, между прочим!
Только после этих слов он почувствовал, что в самом деле замерз без головного убора, без пальто. Вскочил в машину, как был, в костюме и легких туфлях. Верхняя одежда осталась в кабинете.
