Аркадий Адамов - Болотная трава
— Благодарю, благодарю, товарищ полковник! Рад встретиться, сердечно рад! А с товарищем Лосевым, я надеюсь, мы уже подружились. Поздравляю с таким выдающимся сотрудником, от всей души поздравляю. Наслышан, знаете, наслышан.
— Птицын Ной Герасимович, — представил его Лосев, делая усилие, чтобы не рассмеяться.
При всем своем плохом настроении Цветков не удержался от улыбки.
— Присаживайтесь, Ной Герасимович, — добродушно и чуть церемонно сказал он, указывая на стул возле своего стола. — Чем обязан?
— Мы с товарищем Лосевым, — доверительно начал Птицын, опускаясь на стул, — все уже обсудили в отношении этого злосчастного кулона. Это… Это действительно мой подарок… Так сказать, сердечному другу. Словом, честно вам скажу — любовь, — уже совсем интимно поделился он, прижав пухлые руки к груди и конфузливо улыбаясь. — Мое горе и мое счастье, вот так я бы сказал. Но хватит об этом, — он решительно взмахнул рукой. И сам себе как бы еще раз приказал: — Хватит. Для чего я пришел к вам? Требуют уточнения два пункта. Чтобы, так сказать, не оставалось сомнений. Да-да, вот именно — сомнений. Первое, — лицо его стало грустным, — это кончина уважаемого Семена Прокофьевича. Грубо говоря, убийство. Уверяю вас, то есть просто клянусь, что мои отношения с Ларочкой, его бывшей женой, к этому факту отношения не имеют. Решительно не имеют, категорически! Я, к вашему сведению, за всю жизнь мухи — мухи! — никогда… Ни в коем случае!..
— Погодите, Ной Герасимович, — остановил Федор Кузьмич распалившегося Птицына. — Вас решительно никто не подозревает…
— Но можете подозревать, можете!
— Да не подозреваем, поймите.
— Однако имеются основания! И я категорически протестую! Ка-те-го-ри-чески! — отчеканил он, взмахнув рукой, и на глаза его вдруг навернулись слезы.
Птицын полез за носовым платком, трубно высморкался и промокнул глаза.
— Нервов моих просто не хватает, — жалобно сказал он. — Ларочка права.
— А что она говорит? — участливо спросил Лосев.
— Что мне надо все бросить и уехать.
— С ней? — невольно вырвалось у Виталия, но, заметив смятение в глазах Птицына, он тут же поправился: — Извините, нас это не касается. Но вы хотели назвать Федору Кузьмичу и второй пункт, который, как вы сказали, требует уточнения.
— Я? — растерянно переспросил Птицын, но тут же спохватился: — Ах, да! Вы же меня просили. Это насчет моей поездки в Ялту, — обратился он к Цветкову. — Понимаете, важная сторона нашей работы — это обмен опытом. Крымские товарищи проводят интересный эксперимент. Бригадный подряд там включает…
— Извините, Ной Герасимович, — прервал его Лосев, — но мы начали говорить с вами о Журавском,
— Да-да. Это мой приятель, знаете. И я заодно уж…
— А как вы узнали, что он там, в той гостинице?
— Случайно. Совершенно случайно, уверяю вас. В разговоре с администратором. Кто, спрашиваю, у вас тут из Москвы? Она и называет его. Ну, естественно, стал разыскивать. Не нашел. Говорят, уехал. В тот же день.
— Заметив вас, он скрылся из гостиницы, — усмехнулся Лосев.
— Что?! Быть этого не может!
— Вы, вернувшись в Москву, не звонили ему?
— Не успел еще. Я же, можно сказать, прямо с корабля на бал, то есть к вам.
— Погодите, Ной Герасимович, — вмешался Цветков — Тут действительно надо разобраться. Вашего приятеля как зовут?
— Олег Дмитриевич Журавский. Работает на «Мосфильме», — известный оператор. И никуда он не мог скрыться, что за чепуха!
— Так-так. А у Олега Дмитриевича не пропадал паспорт, не слыхали случайно? — задал новый вопрос Цветков.
— Слыхал, конечно. Более того, буквально, можно сказать, у меня на глазах пропал.
— То есть как?! — удивленно воскликнул Лосев. — Вы мне про это не говорили.
— Так вы же меня про паспорт не спрашивали, прошу прощения.
— Ну, конечно, конечно, извините, — спохватился Виталий. — И как же он у вас на глазах пропал, интересно?
— Самым, знаете, элементарным образом, — охот но начал рассказывать Птицын. — Это еще, кажется в июне было. Да-да, в начале июня. Приехали мы компанией на наше болото. Это мы так наше садовое товарищество зовем, ха-ха-ха! Ну-с, у меня уже та домик стоял. Отдохнули, закусили. Жарища страшенная была, помните? Пошли гулять. В шортах, полотенца взяли, может, думаем, выкупаемся. Возвращаемся, глядь, а у Олега из пиджака бумажник пропал. Обыскались. Но, конечно, не нашли. Вот, собственно, и вся история.
— Да-а, — покачал головой Цветков. — Кто же мог украсть, как думаете?
— Воскресенье было? Народу понаехало? — спросил Лосев, улыбнувшись.
Он понял всю нелепость происшедшего. Птицын, сам того не подозревая, спугнул мнимого Журавского. Из этого, однако, следовал один немаловажный вывод: человек, скрывавшийся под фамилией Журавского, знал Птицына и встретиться с ним почему-то побоялся.
— А потому, скорей всего, — сказал Цветков, когда Птицын ушел и они с Лосевым остались одни, — что он и украл тот паспорт.
— И еще потому, что Птицын, видимо, его знает.
— Именно что, — с ударением подтвердил Цветков. — Следовательно, тот человек тоже как-то связан с болотом. Пайщик он там, член товарищества?
— Нет, непохоже, — покачал головой Лосев. — Я уже думал.
— Еще там были шабашники всякие, кругом домики строили.
— И на шабашника он тоже не похож, — ответил Лосев. — В жизни он инструмент в руках не держал. Вот по голове кого шарахнуть, отнять что-то — это он может.
— Значит, и не шабашник, — согласился Цветков. — Допустим. Кто же там еще мог бы, интересно знать? Эх, время упущено. Но ты, когда в воскресенье поедешь на болото, это тоже держи в уме. М-да, важный узелок развязал нам этот Птицын.
— Один развязал, а другой завязал.
— Это уж точно. Так и должно быть. Между прочим, Серков-старший тоже кое-что развязал и завязал. Хотя разговор был… Ну да пусть хлопочет. Его дело.
— Но вы ничего не обещали?
— Ясное дело. Как я могу обещать?
— Другой бы на вашем месте из кожи вылез, а услужил. Такой случай, шутка сказать.
— Не знаю, не знаю, — сухо ответил Цветков.
Он не любил обсуждать со своими подчиненными всякие «гримасы», как он выражался. Вот и сейчас — уж кто-кто, а он прекрасно знал, что вполне мог найтись человек, который бы услужил Серкову, и знал, что знает об этом Лосев. Но обсуждать с ним эту неприятную, постыдную проблему Цветков не желал.
— Ну а что Серков дал? — спросил Лосев, вдруг почувствовав какую-то неловкость от возникшего было разговора.
— Дал два факта, — ответил Цветков, — Один такой. В Снежинске — помнишь такой городок? — на Заовражной улице, восемь, живет Зотова Варвара Алексеевна, тетка старшего Серкова, бабка младшего. И вот этот младший к ней, оказывается, шастал не раз. С приятелями, — он многозначительно поднял палец. — Пили там, хулиганили. Папаша даже из милиции его там вызволял.
— Интересно, — согласился Лосев. — Тоже вопросик для разговора с ним.
— Не только с ним. Надо выяснить, с кем он туда приезжал. И всякие подробности. Понимаешь ты меня? Так что запроси.
— Так точно.
— Ну а второй факт еще интереснее, продолжал Цветков. — Адрес одного из приятелей Серкова-младшего, некоего Генки, тот самый, у бассейна «Москва», где та Галя живет.
— Ого! Вот это открытие! — оживился Лосев.
— Именно что, — с ударением произнес Цветков и многозначительно поднял сложенные очки, которые крутил в руках. — Выходит, паспорт Журавского очутился у Генки.
— А Генка этот тоже тянет на болото, — добавил Лосев. — Во всяком случае, некий Гена там фигурирует.
— Во-во. И это держи в уме.
…Через два дня, в пятницу, пришло сообщение из Снежинска. Зотова Варвара Алексеевна действительно проживала по указанному адресу, в собственном домике. Муж ее погиб на войне, больше она замуж не вышла, все годы жила одиноко, детей у нее не было. В Москве имеются родственнники. Доброты Варвара Алексеевна необычайной, любому готова помочь и поделиться последним. Зато внук ее, приезжавший из Москвы — это она его внуком зовет, — оставил по себе плохую память. Давно бы его тут посадили за пьянство и хулиганство, но он — это уже три раза было — показывал справку из домоуправления, которую неизвестно как получил, где было указано, кто его отец. И с ним не связывались. Только выпроваживали из Снежинска. А однажды и сам папаша вмешался. В тот раз Гарик приехал с девушкой по имени Нина, фамилия Хлопотихина, восемнадцать лет, студентка, тоже проживает в Москве, одна, родители работают за границей. Привезла в Снежинск для продажи носильные вещи иностранного производства. Сбыть все вещи не удалось, составлен акт, сообщено в институт. А недавно Серков приезжал с каким-то приятелем. В этот раз не пьянствовал и не хулиганил. Цель приезда не установлена. Пробыли всего два дня.
