Андрей Троицкий - Прыжок в темноту
Превозмогая боль в горле, капитан сел на полу.
– Он не фэ… Не фэ…
– Что-что? – не понял Галиджинов.
Прапорщик пришел в себя и теперь лежал на полу, глядя в потолок, посасывал сломанный палец.
– Говорю, он не фраер, – выдавил из себя капитан. Он вытащил из кармана выбитый зуб, осмотрел его со всех сторон и, вздохнув, снова опустил в карман. – Матерый бандюга. Почему ты его не пристрелил, когда была возможность?
– Секунды не хватило.
– Да, бедному жениться – и ночь коротка.
– Он мог запросто нас грохнуть, но оставил в живых. Почему?
– Скоро ты задашь этот вопрос Колчину лично, – ответил Урузбеков. – Ну, перед тем, как он сдохнет.
Добрых пять минут капитан пытался выворотить из пола табурет, налегая на него плечом, пиная ногой. Но металлические ножки, сваренные из кусков арматуры, даже не погнулись. Тогда капитан наклонился вперед, ухватившись пальцами за столешницу, потянул стол на себя, но не смог сдвинул его ни на миллиметр. Из головы вылетело, стол ведь тоже прикручен к полу. Черт… Капитан попытался достать кончиками пальцев до телефонного провода. Аппарат можно кинуть в окно, размолотив стекло, позвать кого-нибудь на помощь. Нет, до провода не добраться, слишком далеко. Он привстал, но удалось лишь сесть на колени, лицо едва доставало подоконника. Тогда Урузбеков расстегнул ремень, скрутил его трубочкой, размахнувшись, запустил в окно. На пол посыпались стекла.
– Люди, помогите, – заорал Урузбеков. – Люди, сюда. Эй, вы…
Кажется, улица видела послеобеденный сон. Ветер перегонял с места на место тучи пыли и мусор, солнце взошло высоко и жарило изо всех сил. Вопли капитана слышала лишь соседская собака, спасавшаяся от жары в канаве. Через десять минут капитан потерял голос.
– Теперь ты кричи.
– Люди, все сюда, – заорал прапорщик. – На милицию напали вооруженные преступники. Все сюда…
Минут через двадцать в окне показалась старушечья физиономия, завязанная платком по самый нос.
– За кузнецом беги, бабка, – приказал Урузбеков, к которому понемногу возвращался потерянный голос. – Пусть мчит сюда со всех ног. Возьмет ножовку и весь инструмент. На нас преступники напали. Хотели завладеть оружием и боеприпасами. Надо срочно организовывать погоню. Надо…
Урузбеков с досады махнул рукой. Чего это он распинается перед какой-то тупой безмозглой бабкой.
– Дуй скорее, старая жопа, – заорал он. – Чего стоишь? Беги, мать твою… Зараза.
Физиономия исчезла, капитан вытер пот ладонью и перевел дух. Кузнец быстро справится с наручниками. Еще трое сотрудников милиции сегодня сидят по домам на другом краю поселка. За ними надо послать мальчишку из хибары через улицу. Один человек поедет в район, чтобы вызвать поддержку. А пока Урузбеков попробует организовать погоню своими силами.
Дорога тут одна. Этим гастролерам, если они хотят жить, рано или поздно придется, уходя от преследования, съезжать с трассы в открытую степь. Ветер сегодня слабый. Следы протекторов будут хорошо видны до самой ночи. С рассветом погоня продолжится. Но на этот раз все будет по-другому. Без гнилого либерализма, переговоров и требований поднять лапки кверху. Этого Колчина и его дружков просто закопают в степи, живых или мертвых. Как получится.
Разумеется, Урузбеков и словом не обмолвится о том, что Колчин назвался майором СВР, просил связаться с астраханским управлением ФСБ. Разговора такого не было. Окажись слова этого проходимца правдой, капитан не только погон лишится, вся жизнь, налаженная на новом месте, разобьется вдребезги. Служебное расследование, неудобные вопросы в прокуратуре, увольнение из органов… И поедет, и покатится. Нет, Колчина нельзя брать живым.
– Мы их достанем, – сказал Урузбеков. – Немного терпения. И они наши.
Прапорщик вытащил изо рта распухший налившийся синевой палец.
– Достанем, – кивнул он. – Ну, блин, лучше бы им на свет не рождаться.
Москва, Сокольники. 6 сентября.Накрывшись от дождя зонтом, Сальников ждал Беляева на той же скамейке. На этот раз подполковник пришел раньше назначенного времени. Беляев выглядел уставшим, под глазами залегли тени, глаза тусклые, как у замороженной рыбы, локоны волос, кое-как зачесанные на макушку, не прятали лысину. От прежнего лощеного пижона не осталось следа: мокрый плащ, кривой, наспех завязанный узел галстука, испачканные грязью ботинки и брюки. И пахло от него гарью, пожаром. Впечатление такое, будто подполковник на ранней зорьке отправился за грибами, а потом долго грелся у лесного костра.
– Становитесь под мой зонт, – сказал священник. Не терпелось поделиться своей новостью, но выдержка прежде всего. – Вы промокли.
– Это полбеды. Давайте пройдемся.
Посетителей в парке по пальцам считать, они двинулись вперед по пустой аллее. Беляев, собравшись с духом, начал свой рассказ. Место, где жил Гребнев установлено. Сегодня на утренней зорьке оперативники ФСБ пытались взять его на съемной даче, но ничего хорошего из этого не получилось. Погиб комендант садоводческого товарищества, вызвавшийся помочь, два опера получили травмы при взрыве. Операцию по поиску Гребнева можно считать полностью проваленной.
– Мне очень жаль, что погиб человек, – Сальников остановился, опустил и сложил зонт. – Странно все это… Вы задумали какую-то операцию, даже не поставили меня в известность. Задумали взять этого Гребнева…
– Все изменилось слишком быстро, мы не успевали за событиями, – вздохнул Беляев. – С самого начала Гребнев водил нас за нос. Он предполагал, что у спецслужб есть какие-то данные на него. И действовал очень ловко. Зайдем туда, а то совсем промокнем.
Беляев кивнул на кафетерий, напоминавший большой аквариум, где за стеклом плавали пара посетителей и буфетчица.
«Стекляшка» пропиталась запахами жареных желудей, из которых здесь, видимо, готовили кофе, и водочным духом. Сальников встал за столом в углу, Беляев, потоптавшись у стойки, поставил на поднос блюдце с пирожными, два стакана горячего чая и лично для себя сто пятьдесят коньяка. Отец Владимир, не любившей сладкого, от огорчения забыл все прежние привычки и в два укуса съел эклер. Беляев глотнул коньяка и впервые за весь долгий день немного согрелся.
– Почему этот Гребнев похитил именно моего племянника? Мало ли в России священников. Только в Москве около тысячи человек.
– Ваш племянник – подходящий кандидат, – ответил Беляев. – И вы не последний человек в Московской патриархии. Вот и весь ответ. Гребнев узнал о Максиме все или почти все. У Гребнева высокий интеллектуальный коэффициент, он не громила, не ординарный уголовник. План сложился в голове сам собой. Вы не сможете заплатить выкуп. Значит, согласитесь на сделку или пойдете на сотрудничество со следственными органами. Но этот ход не сулит вам, в представлении Гребнева, никаких дивидендов. Вы все рано станете играть по его правилам.
– И он оказался прав, – вздохнул Сальников.
– Давайте я по порядку изложу нашу версию событий, думаю, она не слишком далека от истины. Этим летом Гребнева задержали в Краснодаре. В следственном изоляторе наш сотрудник предъявил ему фотографии, сделанные в Баден – Бадене. Гребнев в ресторане рядом с известным террористом и похитителем людей Рамзаном Вахаевым. Мы совершили ошибку, показав ему эти карточки. Позже Гребнев организует похищение Максима, перевозит его в Астраханскую область на хутор своего подельника Воловика. Гребнев встречается с вами, выдвигая заведомо невыполнимое требование: миллион долларов выкупа. И, когда вы говорите, что таких денег во сне не видели, предлагает свой вариант спасения племянника. Гребнев нервничает…
– Но ведь нет причин для беспокойства.
– Все идет не совсем так, как он планировал. Во-первых, его дружки милиционеры, которые непосредственно похитили Максима, нарушили уговор. Не избавились от внедорожника вашего племянника, выставили его на продажу на автомобильном рынке. И засветились. Гребнев успевает разделаться с одним из подельников. Другой гибнет в перестрелке с оперативниками ФСБ. Во-вторых, на хвосте сидят контрразведчики. Положение так себе, шаткое. Гребнев наверняка склонился к мысли, что Сальников старший снюхался с чекистами. Но продолжает вести свою игру. Гребнев расплачивается долларами, похищенными из инкассаторской машины, с одним медиком, чьими услугами иногда пользуется. Врач меняет баксы на рубли в ближайшем к дому филиале Сбербанка. И тут же попадает к нам на прицел. На допросе он рассказывает о съемной даче, где однажды гостил. Мы принимаем решение взять Гребнева сегодняшним утром. Покойный комендант участков натыкается на взрывное устройство. Вот и вся история с печальным концом.
– У меня есть важное сообщение, – вспомнил Сальников. – Сегодня утром мне звонила женщина. Она сказала, что представляет интересы нашего общего знакомого. Спросила, готов ли сделать то, о чем меня просил наш общий знакомый. Я ответил утвердительно. Она помолчала и сказала, что наш друг вернется в Москву дня через три-четыре и даст о себе знать.
