Фридрих Незнанский - Ящик Пандоры
— Вообще? — осведомился Меркулов.
— Вообще,— с твердостью в голосе ответил Кирин.
— А я с вашего позволенья выпью рюмочку водки,— сказал Меркулов,— хотя врачи и запрещают. И не курите? А я, вот, грешен, домашних обманываю, говорю — бросил курить, а сам смолю где попало, только не дома. Да это, в общем, к делу не относится.
— Да, Костя, давайте, действительно, к делу. Чем могу — помогу, задавайте вопросы.
— Позвольте, Володя, я сначала изложу вам суть дела, вы тогда поймете, что я бы хотел знать. Так вот, началось все с убийства майора госбезопасности Анатолия Петровича Биляша...
— Прикончили-таки Биляшку? Не знал, не знал. Но он давно просил пулю в лоб или нож в сердце.
— ...и касательство к этому, по неточным данным, имеет капитан того же ведомства Бобовский.
— Ну, это вряд ли. Наш Бобик только на шухере мог стоять.
— Значит, знакомы с ними? Ну, тогда легче будет разговаривать...
39
Ирина разделалась с остатками куриного чахохбили, стараясь не обращать внимания на наблюдающую за ней Валерию. Пришла Маня и, нарочито гремя посудой, убрала со стола. Валерия заперла за Маней дверь на ключ, сказав:
— А теперь нам никто не должен мешать, правда?
— Да-да, давайте... давай начнем заниматься,— ответила Ирина жизнерадостно и поспешила к роялю — как будто бы и не захолодело все внутри от омерзительного предчувствия.— Я вам... я тебе сейчас дам прослушать первый урок, записанный на магнитофоне. Тогда будет ясна цель, к которой вы... ты должна стремиться...
«Господи, спаси меня от нее, помоги мне найти Кешеньку, господи, я на все готова, только чтобы она меня не трогала своими руками...»
Ирина включила магнитофон, зазвучала незатейливая мелодия модной песенки в медленном темпе..
— А сейчас я сыграю первый пассаж, раз ты когда-то училась игре на фортепьяно, это будет легко. Вот, слушай.
«Только бы не дрожали пальцы, только бы не сбиться...» Нет, пальцы слушались и не дрожали, клавиши мягко опускались под ними, и Ирке хотелось, чтобы так продолжалось вечно — играть эту глупую мелодию в переложении для дураков, только бы не подходила к ней эта мерзкая баба, которая разлучила ее с Сашей, точно разлучила, разлучила сегодня, сейчас, а не раньше, тогда она не знала Валерию, знала только, что у него кто-то есть, но она пережила, забыла, нет, не забыла, но могла жить дальше с этим знанием. Теперь всё иначе, она не может себе представить как он мог быть с этой женщиной, и если все-таки мог, значит, он не -тот, кого она знает и любит так давно...
— Видишь, это совсем не трудно,— говорила она все тем же жизнерадостным голосом и улыбалась, а синие глаза сияли, как язычки газовой горелки.
«Только одно, только одно может искупить все, только одно поможет забыть, что Валерия Зимарина существует на свете. Надо найти Кешу. И тогда Валерия исчезнет, и дух ее испарится с земли».
— Это... действительно... нетрудно,— услышала она совсем рядом прерывистый шепот и, почувствовав на груди требовательную руку, поняла — сейчас она умрет, сейчас у нее разорвется сердце, потому что есть только один способ найти маленького мальчика Кешу, найти и вернуть его не знакомой ей Нике, мучающейся от .горя, только один способ вернуть себе своего любимого, забыть все, что было связано с этой женщиной, с этой настойчивой рукой с зелено-перламутровым маникюром: надо подчиниться, надо принять ненавистную ласку. Она заставила себя расслабиться, сбросила напряжение, сковавшее ее в единый каменный брусок, и продолжала играть, взглядывая через плечо невидящими глазами.
И тогда пришло избавление. Колокольным звоном, возвестившим о конце пытки, залился телефон. Ирина не вздрогнула, но играть прекратила; Валерия же почему-то трубку не сняла, посмотрела на часы и быстро вышла из комнаты, бросив на ходу:
— Играй, играй.
Она, вероятно, взяла трубку где-то в другом месте — звон прекратился. У Ирины возникла уверенность, что этот звонок каким-то образом связан, с похищением Кеши, Валерия явно ждала этого звонка, недаром так — как рысь — скосила глаз на изящные, в камушках часики, недаром бросила якобы небрежно — «играй, играй», это чтобы не было слышно, о чем разговор. Ирина, продолжая играть левой рукой, включила магнитофон, где на пленке была та же самая песенка в ее собственном исполнении, и очень осторожно сняла трубку телефона. Нет, Валерия не дура, трубка отозвалась мертвой тишиной, аппарат отключался, когда на другом поднимали трубку. Ирина снова осторожно нажала на рычаг, скинула туфли, вышла во внутренний коридор, прислушалась — голос Валерии еле доносился откуда-то сверху. Боясь наткнуться на Маню, Ирина поднялась по крутой лестнице, приложила ухо к двери. Звук рояля и стук собственного сердца мешал разобрать слова, надо было бы не включать магнитофон так громко, но Валерия повысила голос, и сердце стало биться так громко, что она испугалась — сейчас ее услышат!
— ...не получишь ни куска, Валера. И сдам тебя мусорам, залупа ты конская, со всеми кишками. Бери ублюдка и немедленно, слышишь? — не-мед-лен-но отвези в Подлипки... Как это забыл? Сказала бы я тебе, Валера, кто ты, да времени нет. Галстук повесить ты горазд, а головой покрутить не можешь. Машину брось у самого вокзала. Пойдешь вдоль жестянки, строение восемнадцать. Пустое. Сиди там, я скоро тебе пришлю верного друга.
Ирина не успела переварить услышанное, как щелкнул рычаг, и она стремглав бросилась по лестнице вниз, села к роялю, как была — босиком, но телефон рядом с ней тихонько верещал: Валерия набирала чей-то номер. Ирина хотела снова бежать наверх, но там хлопнула дверь, и через несколько секунд явилась Зимарина и сказала:
— Нельзя нам с мужиками иметь дело, киска. «Если она ко мне будет снова приставать, я ее убью.
Вот этой бронзовой статуэткой. И вплавь через речку». Аутотренинг больше не срабатывал.
— Я хочу, чтоб ты мне поиграла что-нибудь хорошее, ну, Моцарта, например.
«Подлипки, вдоль жестянки, строение восемнадцать. Какой жестянки? Надо срочно сообщить Романовой. Валерия обещала прислать «верного друга» — надо спешить! Вот дура, дура, даже не знаю номер телефона Меркулова. Да и как позвонить? Не отсюда же! Боже, помоги мне выбраться!»
Она старалась не смотреть на Валерию, боялась, что Моцарт не выдержит святотатства.
— Только ты разденься, играй голенькая. А я буду на тебя смотреть. Мне надо дозвониться в одно место.
Ирка начала примеряться глазами к статуэтке, но Зимарина вдруг ругнулась непотребно, устремив злобный взгляд в окно, швырнула трубку и вылетела из комнаты. «Как ведьма на помеле»,— подумала Ирина и тоже посмотрела в окно. На участок въехала машина, из нее почти на ходу выскочил грузный мужчина лет пятидесяти, крупными шагами направился к дому. Ирина узнала в нем прокурора Москвы Эдуарда Антоновича Зимарина.
* * *Кирин начал издалека, и Меркулов терпеливо ждал, когда тот подойдет к ответам на поставленные перед ним вопросы.
— Мне удалось выйти на одну тайную головную организацию. Это мозг системы. Она управляет всем военно-промышленным комплексом. Называется эта структура «Наблюдательный Совет при Кабинете министров СССР». Хотя не он правительству, а правительство ему подчиняется. Но сами члены этого Совета свою контору называют «Вече». То ли.по аналогии с древним Новгородским вече, то ли еще почему. Новгородское, правда, стояло на страже интересов народа.
Официантка принесла «телятину на гриле», чем на минуту прервала монолог Кирина.
— Наша вина в том именно и состоит, что мы все, обладающие властными полномочиями, не умеем пользоваться властью в интересах народа. Даем, знаешь ли, им возможность пользоваться плодами революции семнадцатого года.
— Извини, но кто это «мы»? И кто «они»?
— Номенклатура. Тут и госпартаппарат, и военно-промышленный комплекс, и карательные органы, и армия. Правильно кто-то назвал это чудище военно-политическим комплексом. Именно он делает нашу страну военной сверхдержавой. На многочисленных примерах я пришел к убеждению, что наш комитет, партия и оборонка уже не способны найти общий язык с собственным народом. Никогда не найдут. Слишком далеко разошлись пути-дорожки. И ничего не поделаешь: их так запрограммировали. И знаешь кто заварил эту бодягу? Не догадываешься? Сталин и Берия.— Кирин заинтересованно посмотрел в лицо Меркулова: — Думаешь, я свихнулся? Комплекс этот запрограммирован лишь на защиту системы, на разжигание войны. Он против всего конструктивного, против созидания. В борьбе с этим злом мне нужны союзники. И не просто надежные люди. Нужны люди, облеченные властью. Такие как, например, ты, Костя. Наблюдательный Совет при Кабинете министров, «Вече» — с одной стороны, часть этой системы, с другой — он вырастает в самостоятельно действующий орган и пользуется для захвата всей власти далеко не гуманными методами. Вплоть до террора.
![Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]](/uploads/posts/books/37716/37716.jpg)
