Лариса Соболева - Особые приметы ангела
Она стала наблюдать, какими ключами он пользуется. Ключи от машины висели на отдельном брелоке, на втором – от дома, ключ от сейфа он хранил в ящике кабинетного стола, стол запирался, ключ тиран уносил с собой. В сейф он клал еще связку ключей – всего три, наверняка это и были те самые, от третьего этажа. Светлана ломала голову: как украсть ключ от стола? Она настолько втесалась мужу в доверие, что Севастьян оставлял кабинет открытым, ей же следовало ежедневно вытирать там пыль, через день делать влажную уборку.
– Нашел, сволочь, бесплатную домработницу, кухарку, шлюху и боксерскую грушу в одном лице, – ворчала Светлана, вытирая пыль и одновременно присматриваясь к заветному ящику. – Как же тебя открыть? Замочек простой...
А пацаны в детдоме запросто открывали замки, даже английские. Надо подсмотреть, в какую сторону поворачивается ключ, и попробовать открыть, ведь видела же она не раз, как пацаны это делают. Вечером Света принесла чай в кабинет, где проклятый муж работал на компьютере.
– Сева, выпьешь чаю? Я заварила свежий.
– Ты мне? – изумился он, так как до этого она носила-уносила лишь по приказу. – Давай.
– Можно я посижу с тобой?
Севастьян окинул ее оценивающим взглядом, мол, с чего это вдруг? Увидел преданные, искренние глаза. Ничего не заподозрил.
– Садись, но не мешай.
Девушка устроилась в кресле, подперла голову рукой и смотрела только на него – садиста и конченого урода. Смотрела с нежной улыбкой, а сама думала: «Прикончила б тебя и твоих собак. Отравила б, если имелись таблетки, но ты, сволочь, никогда ничем не болеешь».
– Чему ты улыбаешься? – спросил он, отхлебывая чай.
– Нравится смотреть, как ты работаешь, – тут же солгала она.
– Раз я тебе нравлюсь, идем в постель.
Она перестаралась, придется отбывать повинность. Правда, постельная повинность тут же забылась, Света увидела, как он закрыл сейф, ключ от сейфа кинул в ящик стола, поворот ключа... и кинул его на стол. Вот бы забыл завтра его тут!
Не забыл. Этот урод никогда ничего не забывал. Светлана не унывала, принесла нож, попробовала повернуть язычок замка... не получилось. Шпилькой от волос тоже не получилось, отверткой тоже. Каждый день, выполнив обязанности домработницы, она пыталась открыть ящик. Накапала в замок оливкового масла – результат ноль. Но упорство всегда вознаграждается, через три дня титанических усилий, вставив в замочную скважину конец вязального крючка (и вязать ее заставил Севастьян), она легко повернула язычок. Выдвинув ящик, Светлана не стала упиваться победой – времени было мало. Провозилась еще час, нервничала, но заперла ящик на замок.
Утром, дождавшись, когда тиран покинет дом, Светлана сделала все работы по дому, чтоб не быть битой, потом ринулась к ящику. Открыла. Достала ключ от сейфа, взяла связку из трех ключей и понеслась наверх. На секунду екнуло сердце: а вдруг тот человек заложит ее Севастьяну? Это была всего лишь секунда ужаса, едва не заставившая ее ретироваться. Далее Светлана действовала решительно.
На этаже было две двери напротив друг друга. Одна оказалась открыта, комната была завалена хламом. Ко второй двери подошел один из ключей, она была вовсе пустой, там Светлана увидела еще одну дверь, вставила последний ключ.
Ее глазам предстала картина: узкая кровать, стол, стул, матовое стекло на окне, на подоконнике сидит худенькая молоденькая девчушка в пижаме. Она даже не посмотрела, кто пришел.
– Эй! – позвала почему-то шепотом Светлана.
Та повернула к ней хорошенькое личико, вначале никак не прореагировала, потом спросила:
– Ты кто?
– Я живу здесь. А ты кто?
– Жена подонка, у которого ты живешь, – вяло сказала девчушка.
– А... – с пониманием протянула Светлана. – Как тебя зовут?
– Вероника.
Что удивляло – Вероника не удивилась появлению Светланы. Может, подумала, что Севастьян и незнакомка заодно?
– Он называет меня Вероникой, – сказала Севтлана, а у девчушки ни одной эмоции. – И держит здесь насильно, я не могу выбраться из дома.
– Он подослал тебя, – уличила ее Вероника.
– Нет-нет, поверь мне, – Светлана разволновалась, подошла ближе. – Я заметила, что он сюда ходит, выкрала ключ и... Может, тебе что-нибудь нужно?
– Удавить Севку, – зло бросила Вероника.
– Не выйдет, он сильнее, – вздохнула с сожалением Светлана, садясь рядом с ней на подоконник. – Ты не доверяешь мне?
– Мне вообще все равно, кто ты и зачем здесь.
– А мне не все равно. Я живу в этом доме несколько месяцев, а даже поговорить не с кем по-человечески...
Уж как это получилось, ведь ее никто не просил, но Светлана взахлеб, со слезами, рассказала свою ужасную историю, надеясь, что Вероника ей поверит, проникнется сочувствием, после чего они начнут вместе думать как выбраться отсюда. Не просто выбраться, а впоследствии засадить общего мужа на долгие годы в тюрьму. Вероника слушала, подробностями не интересовалась, говорила коротко, выглядела изможденной, болезненно бледной. Да только время неслось быстрее, чем хотелось, Светлана вспомнила о нем, когда стало темнеть в комнате.
– Извини, мне пора, – сказала, слезая с подоконника. – Надо еще ключи положить на место и ящик закрыть. Если получится, я приду завтра. (В ответ ни гугу.) Ты не сдашь меня ему?
– Нет, – получила она сухой ответ.
Макар возликовал: Вероника жива, у него зрел грандиозный план захвата дома Севастьяна, после чего не нужно будет добывать улики. А Роксана Сергеевна после небольшой паузы, так как говорила битых три часа и устала, не останавливалась.
– Светочке с трудом удалось растормошить Веронику, которая была лишена абсолютно всего. У девочки не было ни телевизора, ни радио, ни книг. Светочка тайком ей носила книжки, лакомства.
– А как получилось, что Севастьян запер Веронику, почему?
– Он поймал ее на крючок так же, как Светочку. Поначалу вел себя хорошо, а потом натура стала брать верх. Вероника была молоденькая, неопытная, любила его, старалась не замечать недостатков. Он даже письма контролировал, которые она писала сестре, чтоб ничего лишнего там не было, советовал, как надо писать.
– Ничего себе – недостатки! – фыркнул Макар. – Садюга.
– По рассказам Вероники в то время, когда она вышла за него замуж, его садистские наклонности проявлялись не столь явно, он умел перевернуть все с ног на голову, клялся, что от любви с ума сходит. Вероника ему верила. Она училась в институте, Севастьян заставил ее перевестись на заочное, чтоб больше дома сидела. А серьезные конфликты начались, когда он заставил ее вымогать у сестры большие деньги. Опять же! Поначалу он хитро обставлял свои просьбы, говорил, будто все вернет, как только поставит дело на должный уровень.
– А вы не знаете, как получилось, что Алина высылала деньги до востребования?
– Знаю. Он просил жену об этом. Вероника была прописана не в городе, Севастьян объяснил ей: придется часто ездить в деревню за переводами, на это у него нет времени. Но как только Вероника окончила институт, он запер ее дома.
– Понимаю, понимаю, – перебил Макар. – Пока она училась, Севастьян не рисковал применить к жене жесткие меры. В институте могли заинтересоваться, где их студентка, а ему не нужна была даже мизерная шумиха.
– Возможно, – пожала плечами Роксана Сергеевна. – Вероника взбунтовалась, категорично отказывалась заниматься вымогательством. К тому времени Севастьян проявил себя во всей красе, а она поняла, какую ошибку допустила, хотела его бросить...
– Ясно, – сказал Макар. – Как же он начал писать Алине вместо Вероники?
– Я ничего не понимаю в технике, но дело в пароле, так?
– Именно. Чтобы войти в почтовый ящик, надо набрать пароль, вы набираете только буквы, а появляются точки.
– Да-да, – закивала Роксана Сергеевна. – Точки... Севастьян выбил из Вероники эти точки.
– Избил, да?
– Конечно. А потом привел собаку и натравил на девочку... Вероника стала после этого инвалидом. Врачей он не вызывал, сам лечил... и запер под крышей, чтоб она не добралась до компьютера.
Роксана Сергеевна перевела дух, выпила капли, даже ей, не пережившей этого кошмара, было трудно о нем повествовать. Макар не переставал удивляться этой женщине: надо же, еще есть такие люди, им близка чужая боль.
– Я всякое видел, но такое... – У него не было слов. – В это сложно поверить. Вероника наверняка кричала, а соседи? Неужели не слышали, когда ее терзала собака?
– А как вы объясните, что молодой человек, живя в обычном доме в двухкомнатной квартире, зверски убивал людей, в основном детей? Около тридцати человек или больше. А его мать заманивала жертв. Потом расчлененные трупы выносила в эмалированных ведрах. Я читала об этом в газете. Неужели никто не слышал, что происходит за стенкой? А у Севастьяна дом... вы же видели.
– Как она написала сестре «спаси меня»?
– Это Светочка...
Невооруженным глазом было видно, что у Вероники сильно подорвано здоровье. Ходила она плохо, точно не могла сказать, в чем причина, но полагала, что собака повредила сухожилия, когда напала на нее. От неподвижного образа жизни постепенно атрофировались и мышцы. Она либо лежала на кровати, либо сидела на подоконнике, еле передвигалась к туалетной комнате и назад. К тому же морально Вероника тоже была уничтожена, и как еще держалась – неизвестно. Светлана давно бы умерла, будь она на ее месте. У нее есть хоть относительная свобода – передвигается по всему дому, телик имеет право посмотреть, но... существование в изоляции от мира вместе с побоями и извращенным сексом уже доканывали.
