Елена Михалкова - Алмазный эндшпиль
– Это Верман, – сказал Антон, доставая телефон. – Что-то случилось.
Игоря с Генкой проинструктировал сам Дымов. На памяти «сержанта» такого прежде не случалось: инструктаж всегда проводил непосредственный начальник, а шеф только устраивал разносы – как в прошлый раз, когда они упустили перевозчика.
Игорю показалось, что Валентин Петрович сильно похудел со дня их последней встречи. Прежде сочные щеки теперь стекали вниз дряблыми брылями, а с шеи свисал неопрятный кожистый мешок, отчего шеф стал похож на фантастическую помесь индюка и английского бульдога. Глаза покрасневшие, все в прожилках лопнувших капилляров, а волосы встрепанные, словно Хрящ задал ему головомойку в прямом смысле.
Ничего хорошего ни Игорю, ни Генке это не сулило, но Савушкину все равно было приятно посмотреть на такого Дымова: не вальяжного, раздувшегося от жира и спеси, а осунувшегося и нервничающего.
– Ваша задача – тихо убрать их обоих, – втолковывал Дымов. – Понимаете, что такое тихо?
Игорь кивнул. «Тихо» означало, что придется использовать нож. Ножом «сержант» владел отлично, еще с того времени, когда закончил школу ножевого боя. И, конечно же, Дымов не мог об этом не знать.
– Ты – бьешь, – шеф указал на Игоря. – А ты – прикрываешь. – Ткнул толстым пальцем в Генку. – Белов спустится в подъезд, там вы его и будете ждать. Савушкин, ты спрячешься под лестницей, нападешь сзади. Гена должен стоять у дверей.
Савушкин поразмыслил и одобрил этот план. Он помнил, что в подъезде темно, и был уверен, что человека под лестницей Белов не заметит.
– Это еще не все, – Дымов наклонился вперед. – Как только уберете перевозчика, затащите тело под лестницу – и живо в квартиру. Там его подружка, зовут Майя Марецкая. С ней проблем не должно возникнуть. Все ясно?
Парочка снова кивнула. Что же здесь неясного? И перевозчика надо прикончить, и его женщину тоже. Все логично.
– На все про все у вас десять минут. Вопросы?
– Нас кто-то прикрывает? – спросил Генка.
– Нет, работаете сами. Гоша, а ты что такой задумчивый?
Игорь поднял на Дымова серые глаза.
– Валентин Петрович, с чего вдруг Белов спустится в подъезд? Он куда-то собрался и мы должны будем его поджидать? Тогда опасно. Любой сосед пройдет и срисует наши рожи.
– А ведь точно! – прозрел Генка. – А если перевозчик задержится? Если захочет потрахаться? Нам что, ждать его, козла?!
Дымов поморщился. Вот ведь послал бог идиотов… Впрочем, нет, Игоря идиотом никак не назовешь. Серенький парнишка, действительно серенький: кожа какого-то странного цвета, как у ящерицы. Мелкий, неприметный, но при этом весь словно сжатая пружина, и ножом владеет отлично. Ценный пацан, только немного сдвинутый. Впрочем, как раз таких Дымов любил и привечал – сдвинутых, странновато улыбающихся, в которых он чувствовал готовность убивать по его приказу и делать это с удовольствием. В Игоре все это было.
Генка, рыжий дурень, годился только ему в помощники. Зато исполнителен, как натасканная овчарка. Сработанные ребята, даром что у одного мозгов не хватает.
– Ждать вам его, козла, не нужно, – раздельно выговорил Валентин Петрович. – Как только зайдете в дом и займете места, Белову позвонят. После звонка он спустится вниз. Дальше дело за вами. Все ясно?
Парни помолчали, переглянулись. Шеф не спешил давать пояснений, но Игорь все-таки спросил:
– Что за звонок?
По толстой физиономии Дымова пробежала довольная ухмылка.
– Хороший звонок, – заверил он. – Можете послушать.
Он придвинул компьютер, открыл файл и нажал кнопку мыши. Из динамиков компьютера раздался взволнованный, торопливый голос, комкающий слова:
– Белов? Мне нужно с вами поговорить, быстро, сейчас же. Я у вас, жду внизу, приходите скорее, только без нее.
Все это говорящий произнес почти скороговоркой. Наступила тишина, и Игорь решил, что запись кончилась. Но из динамика раздалось еще одно слово – тихое, словно вздох:
– Пожалуйста…
– Ну как? – спросил Валентин Петрович, закрывая компьютер. – Убедительно?
– Ничего, – признал Игорь. – Кто это?
– Один из друзей Белова. На этот вопль о помощи перевозчик должен отреагировать. Наши ребята подключатся к линии, поэтому на определителе у перевозчика высветится номер Вермана. Скорее всего, он действительно спустится один, но если за ним увяжется Марецкая, то вам придется уложить их обоих. Справитесь?
Генка повернулся к Игорю, безоговорочно признавая его право решать. Савушкин прикинул расклад и кивнул: справятся.
– Что потом сделать с трупами? – спросил он.
– Ничего. Главное, не наследите. У Марецкой бывший приятель – ревнивый псих, мы попробуем его пристроить к нашей картине преступления.
– Какие-нибудь предметы нужно там оставить? – тут же спросил смышленый Савушкин. – Улики?
– Нет, это лишнее. Все, отправляйтесь, и как только войдете в подъезд – свяжитесь со старшим, чтобы он дал команду выманить Белова звонком. Давайте, ребятки – ни пуха ни пера!
– К черту, – нестройно ответили напарники.
В машине Игорь был так молчалив, что разговорчивый Генка, пытавшийся обсуждать с ним детали предстоящей работы, в конце концов притих, испуганно косясь на приятеля. Что-то странное творилось с Савушкиным. Он молча скалился, уставившись в одну точку, и выглядел жутковато, как оживший покойник.
Генка все же подергал его за рукав.
– Слышь, Гош! Гош, ты чо? Давай, выходи из транса! Нам ехать осталось – двадцать минут!
Савушкин на секунду очнулся и посмотрел на Гену так, что тот отпрянул.
– Все сделаю сам… – прошипел Игорь свистящим шепотом. – Не мешай.
И снова уставился перед собой.
«Сам так сам», – решил Гена и больше не лез с вопросами.
В душе Игоря клокотала буря. Перевозчик по-прежнему глумился над ним! Сбежал, затаился так, что они не отыскали его, всех перехитрил, как опытный волк, не уступающий в хитрости лисе! Но мало этого – он посмел выставить Савушкина идиотом! Все это время он был вовсе не в больнице, как предполагал Игорь, а в той самой квартире, где спрятался сразу после нападения!
Врачиху Игорь убил зря. Он ошибся, и сегодня понял это окончательно. Ему не под силу было представить, зачем тощей дуре понадобилось врать, когда она могла указать ему на квартиру своей соседки и этим попытаться спасти свою жалкую жизнь. Игорь все равно прикончил бы ее, но врачиха об этом не знала. Так почему же она соврала? Зачем пустила его по ложному следу?!
Савушкин ненавидел, когда кто-то совершал поступки, неподвластные его логике – это заставляло его чувствовать себя дураком. К тому же он сам промахнулся, выбрав не ту бабу, и мысль о собственной ошибке приводила его в бешенство. Кто был виноват в этом? Перевозчик! Перевозчик и его стриженая сучка – они вдвоем обвели его вокруг пальца и выставили на посмешище.
Игорь даже не задумался над тем, что никто – ни Дымов, ни Хрящ – не знал об убийстве врачихи. Все последние задания слились для него в один позорный провал. И больше всего в эти минуты Савушкин радовался тому, что Дымов разрешил использовать нож.
Он знал, как будет убивать перевозчика. Не точным ударом сзади из-под ребра, чтобы достать до сердца, – нет, это недостаточно надежно! А главное, не дает сполна насладиться тем, как из врага уходит жизнь. Нет, Игорь прыгнет сзади, схватит перевозчика за волосы и дернет его голову назад, чтобы задрался подбородок. А затем махнет лезвием по горлу противника – от уха до уха, отточенным, плавным движением. Как с врачихой. Перевозчик сначала вскинет руки, пытаясь достать убийцу, но уже через секунду ему станет не до Игоря. Он прижмет обе ладони к разверзшейся щели в своей шее, из которой толчками будет выплескиваться кровь, и осядет, скрючившись, под ноги Савушкину. Это случится очень быстро.
И последнее, что увидит курьер перед смертью, будет лицо Игоря, склоняющегося над ним с улыбкой.
Савушкин улыбнулся так, как будто это все уже произошло. Генка посмотрел на него – и тут же торопливо отвернулся к окну.
Несколько минут спустя черный «опель» притормозил возле продуктового магазина. Двое вышли из машины и тут же свернули во двор, а «опель» бесшумно уехал.
Во дворе стояла тишина, нарушаемая лишь воркованием голубей. Генка вслед за Савушкиным проскользнул к подъезду и, пока Игорь набирал код, цепко огляделся.
Никого. Дремлющие глазницы окон, зашторенные от солнца, смотрели не на них, а в глубь себя. Кодовый замок щелкнул, и Генка с Игорем исчезли в темной пещере подъезда.
Им пришлось постоять, чтобы глаза привыкли к сумраку. С верхних пролетов, золотясь и вспыхивая, опускались пылинки, и внизу их съедала темнота. Под лестницей она загустевала, и туда-то шагнул Савушкин. Миг – и от него ничего не осталось; темнота всосала его, как пылинку.
– Э-э, – тихо позвал Генка. – Пора звонить?
Из-под лестницы сверкнули белки глаз, и Генке показалось, что там не Игорь, а какой-то крупный зверь притаился и ждет.
