Сэйси Ёкомидзо - Бал-маскарад
Нацуэ замолчала. Всем стало ясно, кто была женщина, с которой Фуэкодзи имел половое сношение перед тем, как он очутился в воде. Через некоторое время Киндаити, прокашлявшись, нарушил молчание.
– Ваши впечатления можно суммировать следующим образом. Женщина лежала в кровати в пижаме, около ее подушки горел ночник. Ворвавшись, мужчина после борьбы изнасиловал ее. Верно?
– Киндаити-сэнсей, мое первое впечатление было именно такое. Но затем я сделала глупость.
– Что за глупость?
– Я решила узнать, кому принадлежит эта вилла, и подошла поближе. На табличке я прочитала: Фуэкодзи… Я сразу решила, что тень мужчины, которую я видела, принадлежала Фуэкодзи. Но моя нелепая ошибка состояла в том, что за женщину в пижаме я приняла эту… то есть Тиёко Отори.
– Оку-сан, когда и почему вы пришли к выводу, что женщина в пижаме не была Тиёко Отори? – с трудом выговорил инспектор Ямасита.
Среди множества дел, в расследовании которых принимал участие этот опытный инспектор, такого вызывающего отвращение случая еще не было.
– Ямасита-сама, послушайте, что было дальше. Киндаити-сэнсей, я видела не только это. Я стала свидетелем еще одного события, смысл которого не могу понять до сих пор.
Волнение Нацуэ, казалось, передалось всем мужчинам. Все в испуге смотрели в ее лицо.
– Оку-сан, если вы… – заговорил сдавленным голосом молодой помощник инспектора, но его остановил инспектор Ямасита:
– Хибия-кун, не лучше ли нам выслушать до конца рассказ оку-сан. Затем в том, что ей непонятно, попытаемся разобраться мы. Киндаити-сэнсей, вы согласны?
– Это будет самое лучшее. Итак, Фудзимура-сан, успокойтесь, возьмите себя в руки. Значит, вы ошибочно приняли женщину в пижаме за Тиёко Отори. И что было потом?
Подбадриваемая Коскэ Киндаити, Нацуэ немного успокоилась и продолжала:
– Спасибо, сэнсей. В то время я испытывала сильную ненависть и презрение к этой женщине, то есть к Тиёко Отори. Я подумала, что в этом и состоит ее тайна, на которую намекал Акуцу. Формально она развелась с Фуэкодзи, а в действительности продолжала отношения с ним. Именно по этой причине Акуцу, Маки и Цумура бросили ее.
– Вполне резонно. С вашими моральными принципами вы вряд ли можете одобрить такое поведение.
– Я, наверное, женщина старого склада. Хотя Акуцу бросил меня, как изношенную обувь, у меня не возникло даже мысли выйти замуж за другого мужчину.
Нацуэ печально улыбнулась и продолжала:
– Однако, Киндаити-сэнсей, я осталась там стоять не из любопытства. Я просто не могла двигаться, ноги как приросли к земле.
– Я вас вполне понимаю.
– Как долго я там стояла? Пять минут? Десять? Или дольше? Я полностью потеряла ощущение времени. Поэтому…
– Одну минутку, Фудзимура-сан, – перебил ее Коскэ Киндаити. – Когда вы там стояли, была слышна музыка с праздника О-Бон?
Нацуэ с удивлением посмотрела на Коскэ Киндаити.
– Да. Я слышала ее постоянно. Ведь было еще не поздно… Это имеет какое-то значение, сэнсей?
– Смысл этого вопроса станет ясен позже. Итак, продолжайте.
Его коллеги поняли, что он имеет в виду: раз продолжались танцы О-Бон, домработницы Рики еще не было дома.
– В это время на шторе появилась тень мужчины, и я пришла в себя. На некоторое время она исчезла из поля зрения, и у меня сложилось впечатление, что он одевается. Меня охватили отвращение и стыд, и, увидев спускающегося с крыльца Фуэкодзи, я уж было собралась броситься бежать в Асамаин. Я бы так и сделала, если бы в этот момент на крыльце не появилась девочка в пижаме, которая бежала вслед за Фуэкодзи с криком: «Папа, папа, ты забыл это!»
Все мужчины опустили глаза, а Хибия снял очки и стал их яростно протирать.
– Голос девочки был приглушен, видимо, она боялась, что ее услышат, но я отчетливо все расслышала. Когда я обернулась, Фуэкодзи уже поднялся по пологому склону и вышел на дорогу. В свете фонаря я рассмотрела фигуру в пижаме и убедилась, что это не Тиёко Отори, а еще совсем неоформившаяся девочка. Когда я осознала это, меня как будто парализовало.
Казалось, что и сейчас лицо Нацуэ свела судорога, ее взгляд был устремлен в пространство, а мускулы на щеках будто одеревенели. Она как заведенная продолжала говорить:
– Я знала, что у Фуэкодзи и той женщины была дочь, девочка по имени Мися-тян. Но была ли это Мися-тян, я не знаю, так как я ее никогда не видела, и к тому же туман не позволил рассмотреть ее лицо. Однако она позвала «папа»… А как же тень на шторе? Отец и его собственная дочь…
Да, это была ужасная правда. Даже инспекторы Тодороку и Ямасита, привыкшие ко всему старые служаки, не могли оправиться от потрясения. Казалось, что это открытие завело в тупик расследование, которое проводил до сих пор молодой помощник инспектора Хибия.
– Но Фуэкодзи не слышал голоса девочки, – механическим голосом продолжала Нацуэ. – Он был еще сильно пьян и шатающейся походкой перешел мост. Девочка бежала за ним, прижимая что-то к груди. Когда я прочитала потом газеты, то подумала, не была ли это бутылка виски.
Помощник инспектора Хибия глубоко вздохнул. С этой бутылки были сняты отпечатки пальцев только самого Ясухиса Фуэкодзи. В последнее время в связи с ростом популярности детективных романов в обществе стало широко известно, какую важную роль играют отпечатки пальцев в раскрытии преступлений. Знала ли об этом девочка, или она случайно прихватила бутылку длинными рукавами пижамы, и поэтому на ней не осталось отпечатков ее пальцев? Хибия почему-то подумал, что она, наверное, все-таки знала.
– Перейдя через мост, Фуэкодзи-сан начал спускаться вниз по склону, по которому он недавно поднялся. Девочка шла за ним, а за ней – я. Киндаити-сэнсей, я не могла иначе поступить, – всхлипывая, сказала Нацуэ, терзая дрожащими пальцами лежавший у нее на коленях платок.
– Вы поступили правильно. Успокойтесь, возьмите себя в руки. И что вы затем увидели?
– По-прежнему стоял густой туман, поэтому я почти не различала фигуры Фуэкодзи и девочки. Только иногда доносились звуки его шагов. Шагов девочки не было слышно. Вскоре я вышла на перекресток. Поскольку я была уверена, что Фуэкодзи-сан будет возвращаться той же дорогой, по которой пришел сюда, я пошла по ней. Дойдя до перекрестка, где он раньше выкрикивал эти странные слова, я поняла, что, кажется, ошиблась дорогой. Не обращая внимания на то, что меня может увидеть девочка, я ускорила шаги. Пробежав еще немного вперед, я окончательно убедилась, что ошиблась дорогой. Остановившись и немного подумав, я поняла, что постыдное любопытство сыграло со мной злую шутку, и решила возвратиться в Асамаин. Но для этого мне все равно надо было вернуться к перекрестку, откуда мне было значительно ближе идти. Когда я дошла до него, то услышала, как кто-то быстро поднимается снизу, и инстинктивно спряталась в придорожных зарослях.
Глава двадцать шестая
Нацуэ сидела, как в трансе, с окаменевшим лицом, и только ее наполненные ужасом глаза лихорадочно блестели.
– Я забыла сказать, что в этом месте горел уличный фонарь, и в его свете я увидела лицо этой девочки в пижаме.
Нацуэ резко взмахнула руками перед лицом, как будто пытаясь отбросить от себя это страшное видение.
– Я не знаю, сколько раз потом я видела это лицо во сне. То было не лицо человека, а лицо дьяволицы, ведьмы. Нет, оно было намного, намного страшнее, чем лицо ведьмы. Перекошенное, искаженное, оно как будто в то же время смеялось. Ее тело было скрючено, как у больного рахитом, подбородок выдавался вперед, руки болтались, как у гориллы, и весь ее вид был грязный и непристойный… Нет! Нет! Это лицо я не хочу больше видеть даже во сне!
Коскэ Киндаити и инспектор Тодороку в страхе переглянулись. Они сегодня в гольф-клубе видели искаженное лицо Мися. Несомненно, Нацуэ описала его очень выразительно и верно.
– Фудзимура-сан, ну потерпите немного, постарайтесь закончить рассказ. Что вы сделали? Пошли по дороге, по которой поднималась эта девочка?
Успокоенная голосом Киндаити, Нацуэ как будто проснулась от дурного сна.
– Извините, сэнсей, я совсем не в себе… Да, я не могла не сделать этого. К тому же меня обеспокоило, что у девочки ничего не было в руках. Я почувствовала, что с Фуэкодзи что-то случилось. Подождав, пока фигура девочки не исчезнет за склоном, я поспешно бросилась в том направлении, откуда она пришла. Вскоре впереди сквозь туман что-то слабо заблестело, и когда я приблизилась, то увидела, что это бассейн. Он был обнесен оградой из железной сетки, и только в одном месте она была порвана, но, похоже, не сейчас, а уже давно. За железную проволоку в этом месте зацепился кусок белой материи, я его сняла и увидела, что это был лоскут ткани, видимо, оторванный от пижамы девочки.
Услышав это, помощник инспектора Хибия застонал.
– Хибия-сан, я даже не знаю, как мне просить у вас прощения, если то, что я унесла с собой этот кусок ткани, помешало расследованию. Однако в тот момент я еще не знала, что я увижу в бассейне. В воде был Фуэкодзи, в одних трусах. С одного взгляда было ясно, что он уже мертв. На следующее утро я сбежала из Каруидзавы. Киндаити-сэнсей, – Нацуэ повысила голос, – я не понимаю всего этого. Я не знаю, была ли смерть Фуэкодзи самоубийством, убийством или просто несчастным случаем. Если это было убийство, то почему эта девочка, Мися-тян, убила своего отца? И почему Фуэкодзи-сан изнасиловал свою дочь? Или он был просто мертвецки пьян?