Фридрих Незнанский - Договор с дьяволом
И наконец, – что очень опасно! – похоже, ему что-то известно о хвосте, как он выразился. И это могло означать, что и за ней, и за Мамедовым, и – что хуже – за Козловым пристально наблюдали, подслушивали разговоры, записывали на пленку… А о чем говорили? Теперь надо буквально дословно все припоминать и находить каждому слову приемлемое объяснение…
А как он все перевернул с ног на голову?! Вышло, что это она, Лина, первая связала смерть Махмуда и Самарина с катастрофой на «Соколе»! Это уж вообще ни в какие ворота!
И последнее предупреждение – вспомни, где была, что делала… Нет, надо срочно мчаться в проклятый «Вестник» и там хоть из кожи вылезть, но утвердить всех в убеждении, что она в злосчастный день смерти академика маялась от безделья и ожидания в их коридорах.
Ее отчаянные размышления оборвал телефонный звонок. Господи, да кого еще черт надоумил звонить, когда башка занята совершенно другими проблемами?! Надо мчаться на Ленинский проспект, в президиум Академии наук, а тут какие-то звонки!…
– Слушаю вас, Нолина, – суровым голосом сказала она в трубку, желая сразу отбить всякую охоту болтать у звонившего.
– Здравствуйте, Лина, – послышался учтивый и холодный голос Дроуди. – Как настроение?
– Отвратительное.
– Да? Есть серьезные причины?
– Все есть, – почти грубо ответила она. – Бесконечные следователи, то им скажи, другое. Замучили.
– Ну, надеюсь, с этим вопросом у вас все в порядке. Буду краток. Хочу напомнить, что в нашем договоре оказался некий пробел. Вы понимаете, о чем я. Его необходимо восполнить. Обязательно. Вы должны понимать свою ответственность.
– Но ведь вы же знаете, что у нас произошло!
– Знаю, разумеется, но ко мне и нашему договору это событие не имеет ни малейшего отношения. И каждая сторона обязана выполнять договор неукоснительно. Я правильно говорю это по-русски?
– Правильно, – буркнула она.
– Тогда я ожидаю вашего звонка. Мой номер вы помните. Не тяните с окончательным решением. Потому что есть вещи, которые даже я не могу проконтролировать, понимаете? Большие деньги всегда очень опасны для тех, кто не выполняет условий. Всего доброго. Жду завтра.
– Будь ты проклят, сволочь! – воскликнула она, вспыхнув от гнева. Но лишь после того, как в трубке послышались короткие гудки.
И уже через минуту-другую, промокнув влажным носовым платком, а затем и душистыми гигиеническими салфетками лицо, она попросила Серафиму Павловну вызвать к подъезду служебную машину. Звонили из академии, кажется, там что-то сдвинулось с места. Надо, оказывается, человеку умереть, чтобы дело его ума и рук получило наконец очередное признание! Лина была просто прекрасна в своем праведном гневе…
Но, увлеченная единственной мыслью – еще раз приложить все усилия для обеспечения себя крепким алиби, она словно перестала обращать внимание на все окружающее ее. А обратить следовало бы…
От самого «Мосдизеля» за ней неотступно следовали две машины, меняясь местами, чтобы не примелькаться у водителя «Волги».
Денис поступил разумно и подключил, что называется, за те же деньги не одного Филю Агеева, а и его напарника Щербака, благо все равно тот сидел без дела. Вот они и «повели» Нолину из Химок на Ленинский проспект, в район площади Гагарина.
Филя, как менее заметный, «сопроводил» прекрасную женщину до редакции «Академического вестника», пошнырял там, поглядел то и се, поскольку никто его не останавливал и не спрашивал, кто он и по какой причине наличествует в святая святых академической мысли…
Пробыв в «Вестнике» не долее часа, Нолина с удовлетворенным лицом покинула здание и отправилась обратно, в Химки. И просидела на работе до конца дня. После чего та же служебная «Волга» отвезла ее домой, на Кутузовский проспект.
Щербак уехал, а Филя на всякий случай остался. До утра. Но это абсолютно ничего не значило для бывшего разведчика спецназа ГРУ: на войне такое «дежурство» можно было безо всяких условностей назвать райским отдыхом…
Утром Филю сменил Николай. Он имел указание сопровождать даму, которая, скорее всего, прямо с утра двинется на службу. И оставаться там до приезда следственной группы во главе с Турецким. Тоже задание не бог весть какое.
Нолина вышла вместе с пожилым мужчиной, который явно годился ей в отцы. Ну еще в покровители, как раньше называли подобных старцев, любящих молоденьких девочек-певичек. Коле и в голову не пришла бы мысль, что этот дед-сморчок – известный ученый и муж Ангелины Васильевны. Тем более что она прижималась к нему, кокетничала, словно с богатеньким, но немощным любовником. Живут же люди! А Филя, подумал Николай, сегодня же от него схлопочет. Как же это он не углядел, что дамочка-то с любовничком, оказывается?
Вот полный подобных мстительно-завистливых мыслей Щербак и приехал следом за парочкой в Химки. И был несколько разочарован, когда подходящие к подъезду служащие спокойно здоровались с этим дедом и его женщиной, не находя здесь ничего удивительного. Может, показалось? И не такой он старый, как кажется? Хрен их всех знает, чем занимаются…
И первый, кому он доложил о странной парочке, был Александр Борисович Турецкий, который выбрался из тесноватой для него «Волги» с синей мигалкой на крыше и потянулся, расправляя плечи. Следом из «РАФа» вышли несколько человек, которых даже неопытный глаз определил бы как работников правоохранительной системы. Профессия все же накладывает свой отпечаток.
В ответ на сообщение Щербака Турецкий рассмеялся:
– Николай, это же ее супруг! Роберт Павлович Нолин. И потом, какой же он старик, если ему только шестьдесят? Как наш Костя! Держи себя в руках, сыщик. Ладно, спасибо за службу, свободен. А мы – пошли, мужики…
Когда отворилась дверь ее кабинета и Лина увидела стоящих на пороге кадровика Золотцева, а рядом Турецкого в новом синем мундире с синими же генеральскими погонами… а за их спинами целую группу людей, ей стало нехорошо.
Ком подкатил к горлу, которое почему-то враз пересохло – до рвотного кашля. И стало жарко, а следом словно нахлынула волна леденящего, резкого холода.
– Здравствуйте, Ангелина Васильевна, – сказал Турецкий, входя в тесноватый кабинет. – Я же чувствовал, что нам с вами придется увидеться. И не ошибся. Итак, я к вашим услугам.
– К моим? – изумилась Лина.
– Пожалуйста, можете понимать и наоборот. Существенного значения не имеет. Разговор на этот раз у нас с вами официальный. Можете считать его допросом. А затем мы проведем здесь небольшой обыск, как и положено в подобных случаях, понимаете?
– Не понимаю. – Лина уже взяла себя в руки. – Какой допрос? Какой обыск? Семен Петрович, я хотела бы, чтобы вы пригласили сюда моего мужа. Возможно, он сумеет защитить меня! Если другие…
– Роберт Павлович нам понадобится позже, – безапелляционно заявил Турецкий. – Когда обыск будет производиться у вас дома, на Кутузовском проспекте.
– Как?! Но почему?
– Вот это я и постараюсь вам объяснить. Семен Петрович, мы не торопимся, поэтому я прошу вас, найдите местечко, где мои товарищи могли бы отдохнуть, пока мы разговариваем с Ангелиной Васильевной. А сами возвращайтесь. У нас от вас тайн никаких нет.
И когда тот вышел, прикрыв за собой дверь, Турецкий быстро зашептал ей:
– Вы великолепная женщина. Я почти влюблен в вас. Выслушайте совет. Только полное раскаяние и признание во всех грехах. А их у вас вполне достаточно, чтобы… ладно, сами знаете. Только в этом случае у вас будет надежда на снисхождение суда. Все. Я буду ставить вопросы, а вы честно на них отвечайте. Можете даже заявить в начале допроса, что желаете дать чистосердечные признания. И учтите, что теперь уже никакой Дроуди вам больше не поможет. Поняли меня?
Лина смотрела на него расширенными до невозможности глазами, в которых читался уже и не страх, а ужас… слово, которое она так любила в некоторых ситуациях повторять.
Тут и вернулся Золотцев. Угрюмо посмотрел на Лину и сел в стороне, у окна. И вот этот его взгляд окончательно сразил Лину.
– Я не буду говорить при нем.
– Это ваше право. Извините, Семен Петрович, свободны… Ну что ж, приступим, Ангелина Васильевна, – сказал сухо Турецкий и склонился над чистым листом протокола допроса свидетеля. – Итак, допрос начат… – он посмотрел на свои часы, – в десять часов ноль семь минут. Допрос окончен… Это мы потом проставим. Далее… – Он говорил вслух и писал: – Старший следователь Управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры Российской Федерации государственный советник юстиции третьего класса Турецкий А. Б. в рабочем кабинете гражданки Нолиной А. В. с соблюдением требований статей… допросил в качестве свидетеля по уголовному делу номер… Ваша фамилия, имя и отчество?
– Вы же знаете… Ну хорошо, Нолина Ангелина Васильевна.
– Записываю… Время рождения?… Место рождения?… Национальность?… Образование?… Место работы?… Место жительства?… Ваш паспорт, пожалуйста… Ангелина Васильевна, разъясняю вам, как свидетелю, ваши права, предусмотренные статьей пятьдесят первой Конституции Российской Федерации, не свидетельствовать против самой себя, своего супруга и близких родственников, а также ваше право, в соответствии со статьей сто шестидесятой Уголовно-процессуального кодекса, собственноручно записывать свои показания, ознакомиться с протоколом, вносить в него дополнения, изменения, уточнения. А теперь вот тут вы запишете своей рукой следующее… Прошу. – Турецкий повернул лист протокола к ней лицом и протянул свою ручку – «паркер» с золотым пером: – Объясняю ваши обязанности, предусмотренные статьей семьдесят третьей УПК РСФСР. Вы обязаны являться по вызову следователя, прокурора, суда и давать правдивые показания, то есть сообщать все известное вам по делу и отвечать на поставленные вопросы. При неявке без уважительной причины вас вправе подвергнуть приводу. Наложить денежное взыскание. За отказ или уклонение от дачи показаний несете ответственность по статье триста восьмой Уголовного кодекса, а за дачу заведомо ложных показаний по статье триста седьмой. О чем они толкуют?… Отказ от дачи показаний наказывается штрафом, либо исправительными работами, либо арестом на срок до трех месяцев. А заведомо ложные показания – также штрафом, исправительными работами или арестом. Все практически то же самое. Но! Те же деяния, соединенные с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, понимаете?… наказываются лишением свободы на срок до пяти лет. Ну вот, я вам все необходимое объяснил. Теперь пишите: обязанности свидетеля, предусмотренные статьей семьдесят третьей УПК РСФСР, мне разъяснены. Об ответственности за дачу заведомо ложных показаний предупреждена в соответствии с требованиями статей триста семь и триста восемь УК РФ. И ваша подпись… Благодарю. Вы желаете сами записать свои показания?
