Елена Арсеньева - Фигурки страсти
– Cherchez la femme, понимаю, – проворчала Алёна. – А юный бабник, по-вашему, чист, как ангел.
Она вдруг вспомнила разъяренную Манон Моро с ее уничтожающими репликами: «Coureur! Putassier!» – и прыснула, хотя разговор-то шел не слишком веселый. Но тут же вернулась к прежней теме:
– Однако, если Бланш так уж во всем виновата и все сама затеяла, тем более странно, что она сплоховала, спрятав статуэтку в карман блузки. Девица ведь знала о его неукротимых свойствах!
– Ну… то ли сделала так машинально, то ли внезапно поняла, что игра, как обычно пишут в криминальных романах, проиграна, и решила уйти быстро и безболезненно, – предположил Диего.
– А мне кажется, ей было плохо, очень плохо, – возразила Алёна. – Она была так бледна!
– Умирать всегда страшно, – тихо обронил Жоэль. – Тем более если знаешь, что умираешь. В данном смысле Чжэн было легче.
– Да! Я ведь совершенно забыла про Чжэн! – ахнула Алёна. – С ней-то что случилось?
– Китаянка была всего лишь орудием в руках Эсмэ и Бланш. Эта расчетливая особа, я имею в виду мадемуазель Марье, предпочитала чужими руками жар загребать. Узнав, что между ее женихом и Чжэн вспыхнул роман, она решила обратить его в свою пользу и убедила Эсмэ, что нужно привлечь китаянку к делу: устроить ее на работу в Талле. А той только того и нужно было. Чжэн казалось, что сбываются все ее мечты! Девушка считала, будто всем обязана Эсмэ, и готова была сделать для него что угодно. Но когда парень рассказал о планируемой краже, в которой ей отводилась ведущая роль, вспомнила о своем приятеле Вассермане, с которым когда-то вместе мечтали подобраться к сокровищам Талле, и связалась с ним. Тот сообщил ей свой новый телефон… Видимо, Бланкет как раз услышал, как она записывала его, для верности повторяя цифры. Чжэн рассказала своему приятелю все, и Вассерман решил, что без него тут обойтись невозможно. У него и раньше были нелады с правосудием – на своем судне он подозревался в контрабанде наркотиков, но доказать ничего не удалось. Мужчина немедленно уволился с корабля под самым пустым предлогом и вернулся во Францию. Помирился с женой, которая всегда была ему предана и только и ждала его возвращения. И явился в Талле – якобы на экскурсию. Бывший тренер был обеспокоен – Чжэн перестала выходить с ним на связь. А та и не могла этого сделать. А тут еще вы позвонили по его номеру, якобы пытаясь разыскать Чжэн. Вассерман еще больше насторожился. Но к тому времени никто уже не мог ее разыскать – китаянка была мертва и лежала…
– Я знаю где, – с горечью перебила Алёна. – В Башне Лиги! В одном из мешков. Преступники нарочно развели там ремонт, чтобы…
Диего и Жоэль переглянулись и одновременно покачали головами.
– Этот ремонт, кажется, был единственным делом, которое не имело отношения к краже, – усмехнулся Диего. – Он был затеян по приказу самого графа, который нашел в старых бумагах упоминание о том, что колонны в башне первоначально были размещены несколько иначе, и загорелся идеей вернуть ее в первозданное состояние. Но события последних дней, кажется, отбили у него охоту к переделке. То-то радости будет строителям и обслуге замка – уносить все тяжести вниз!
– Да уж… – буркнул Жоэль, пристально всматриваясь в зеркало заднего вида.
Алёна заметила, как он переглянулся с водителем и пожал плечами. Однако сейчас ей было не до каких-то мелочей:
– Нет, напрасно вы говорите, что ремонт не имел к краже отношения. Ведь именно в ящике с песком Бланш прятала статуэтку. Но как она к ней попала?
– А тут начинается самое печальное, – сказал Диего несколько рассеянно, потому что следил глазами за Жоэлем. – Статуэтку взяла Чжэн, но Бланш и Эсмэ не стали предупреждать ее об особых свойствах сокровища. Видимо, боялись, что девушка испугается, а без нее было не обойтись. Разумеется, она постаралась замести следы – съехала с квартиры в Троншуа за день до кражи, увезла свои вещи и сдала их в Париже в камеру хранения…. Кстати, мы их забрали, там есть ее дневниковые записи, которые, возможно, прольют свет на некие детали этого дела… Итак, Чжэн сдала вещи на хранение, а затем вернулась в Талле и отправилась на ночную уборку. Она знала коды замка от отца Бланш и без труда взяла статуэтку. И тут ее, видимо, что-то напугало, потому что она не стала прятать украденную вещь в специальную коробку, а скрыла ее под одеждой и спряталась в конюшне. Ну и… легко предугадать, что случилось потом.
– Она умерла…
– Да, умерла. И осталась лежать за тюками сена. А ее сообщники терялись в догадках, куда девушка пропала и где может быть. Решили, что сбежала, предав их. Вдобавок появился Вассерман, который стал требовать доли от будущих барышей, угрожая иначе выдать всех. Легко представить, что Беарн с трудом удерживал себя в руках во время экскурсии.
– Да еще его дочка-трансвеститка появилась, – пробормотала Алёна.
– Вот именно. К счастью, сия особа со своим дружком… или подружкой, уж не знаю, как правильно сказать… вскоре отбыла восвояси. Сообщники не переставали обсуждать, куда же пропала Чжэн. Эсмэ убеждал их, что она не могла удариться в бега, не встретившись с ним, – парень был убежден в любви и преданности Чжэн. Вассерман со своей стороны клялся, что девушка непременно сообщила бы ему о своих планах. Да, для них это был сумасшедший день, пока одна из собак, которые живут на псарне шато, не забежала в конюшню и не подняла лай. Если бы ее услышал кто-то другой, а не Марье, вся история кончилась бы тотчас. Начальник охраны обнаружил труп Чжэн и тут же, неподалеку, тело Карло Витали, а в его руке – крепко сжатую статуэтку…
– То есть Витали нашел Чжэн и…
– Совершенно верно.
– Но как итальянец попал в конюшню? Что ему там понадобилось? – изумленно спрашивала Алёна.
– Подробности нам стали известны от его спутницы Лиин Фао, китаянки. Наверное, вы ее видели во время экскурсии.
– О да, конечно, видела! Она необычайно красива, только макияж у нее чрезмерный. Честно говоря, я потом, когда обо всем размышляла, думала, что это, возможно, была Чжэн, накрашенная сверх меры, чтобы ее никто не узнал в замке, – призналась Алёна. – Ведь вы понимаете, для нас, европейцев, все китайцы на одно лицо…
– Нет, вы ошиблись. Лиин Фао рассказала, что Карло Витали был необычайно сластолюбив. Приступы невероятного желания накатывали на него внезапно, и тогда он становился готов на все, только бы немедленно сойтись с женщиной. Так случилось и в комнатах замка!
Алёна вспомнила экстраординарную кровать, увиденное в зеркале и почувствовала, что краснеет. Честное слово, не только на Карло Витали накатывало это!
– Итальянец увлек свою спутницу в конюшню, чтобы быстренько предаться страсти? – догадалась наша героиня. – Затащил ее за тюки с сеном, и там они увидели тело Чжэн, а в руке у нее…
– Совершенно верно, – сказал Диего, но как-то рассеянно. – В руке у нее была статуэтка, которую Витали немедленно схватил и начал восхищенно рассматривать, поскольку знал толк в китайском искусстве. Но внезапно пал мертвым. Лиин Фао, у которой имелись некоторые проблемы с законом, немедленно скрылась, даже не взглянув на «эту ерунду», как она выразилась о статуэтке. Самое смешное, что китаянка даже не слышала ни о Серебряной Фей, ни об императрице Цыси – ее семья уже третье поколение живет во Франции и совершенно ассимилировалась.
– Как странно: Витали, фирма которого помогла Чжэн приехать во Францию, погиб как бы от ее рук! – покачала головой Алёна. – Совпадение, в которое даже не очень верится.
– Да, в жизни бывает масса очень странных совпадений, – как-то рассеянно согласился Диего. И вдруг резко махнул рукой: – Давай, Полиньяк! Делай!
Повинуясь его команде, шофер, носивший такую знаменитую фамилию, внезапно резко развернул автомобиль и остановился посреди дороги. Диего и Жоэль вылетели из салона с такой прытью, что Алёне даже показалось, будто их вовсе никогда не было рядом. Однако они были! А сейчас они замерли на проезжей части, наставив пистолеты на какой-то неуклюже тормозивший серый «Вольво»… А из того, держа руки поднятыми, явились… о господи, Алёна не могла поверить своим глазам… Николь Вассерман, она же Виктори Джейби, и Луи-Огюст. На сей раз сладкая парочка была в женском обличье, хотя обе… оба… ну, словом, все они были по-прежнему лысые. Вид у Николь был самый жалкий и несчастный.
– Так, медам[51], в чем дело? Почему вы нас преследовали? – сурово спросил их лейтенант Ле Пёпль.
Диего Малгастадор как-то странно кашлянул, и Алёне почему-то показалось, что он с трудом скрывает смех.
Луи-Огюст только шевелил губами, словно был не в силах молвить и слово, и роль переговорщика пришлось взять на себя Николь. А у нее прерывался голос:
– Ради бога, господа… Мы вас не преследовали, мы всего-навсего хотели догнать вот эту даму… – И, поскольку руки у нее были подняты, Николь, нелепо выпятив подбородок, указала им на Алёну.
