Лев Пучков - Наша личная война
Осмысливать произошедшее стала уже гораздо позже, когда мы отъехали подальше и остановились перевязать Аюба. Его, оказывается, зацепило в руку, а я даже не заметила этого. Он с каким-то странным презрением отнесся к своей ране, сказал - царапина, хотя руку пробило навылет и было много крови.
...Получается, что Саладин своим пренебрежением спас нам обоим жизнь. Мы хотели пойти к мосту посмотреть на Деда, но он с усмешкой сказал, чтобы оставались у машины и охраняли деньги. Прозвучало это примерно так - куда лезете, убогие? Не видите, какие люди тут делом занимаются?
Я подумала тогда - от кого охранять? Какой сумасшедший мог позариться на деньги этих головорезов? Аюб же обиделся, его давно никто в стойло не ставил, он привык себя королем чувствовать...
Мы подъезжали к Толстой-Юрту, и душа моя разрывалась на части. Показалось мне вдруг, что до сегодняшнего дня я, наивная дурочка, жестоко заблуждалась насчет федералов. Или насчет нас - тут понимай как хочешь. Мы всегда обматывали их вокруг пальца и творили что хотели. А тут вдруг одно за одним, как будто кто сглазил: Ахмед, куча трупов в Сарпи, пленение Деда, сожженные нами братья и сестры по вере и под занавес - вот это... Я невольно поддалась минутной слабости и подумала: если они способны на такое, что сделали в Сарпи и сегодня у моста, это просто страшно, что они могут сделать с нашим народом, если захотят! Получается, они играют с нами в кошки-мышки? И до сих пор всех не уничтожили лишь потому, что мы для чего-то им нужны?
- На тебе лица нет, звезда моя, - Аюб вырвал меня из плена мрачных размышлений. - Веселее! Мы остались живы и сохранили все до последнего цента.
- Они все умерли... - пробормотала я. - А ты... ты ведь прикрывался мной как щитом!
- Да, прикрывался, - с обычной легкостью ответил Аюб. - Обстоятельства так сложились...
Точно! Я сказала это наобум, просто в голову пришло. И сейчас же осмыслила невольно вырвавшуюся фразу. Ведь наш проворный воин Аюб и в самом деле использовал меня как живой щит! Откуда он знал, что спецназ федералов не станет стрелять в женщину? Он же не мог читать их мысли! А если не знал точно, то что получается? Значит, он рассчитывал, что мое тело примет в себя пули, предназначавшиеся ему... И это - после всего, что мы вместе пережили?!
- О Аллах... Какая же ты сволочь!!! Ты даже представить себе не можешь, как я тебя ненавижу...
- Да ну, звезда моя, перестань! - Аюб был радостно возбужден, даже рана не могла испортить его приподнятого настроения. - Ты просто расстроена, я прекрасно понимаю. Это, конечно, еще то испытание... Не каждый день на твоих глазах умирает такая куча отличных бойцов! Но главное ведь - конечный результат, верно? Мы живы, с деньгами...
- Засунь эти деньги себе в задницу, - прошептала я, уже не имея сил злиться - чувствовала себя так, как будто по мне локомотив проехал. - Пусть ими заполнят твою могилу...
В доме Джамала Идрисова, к которому мы ехали, был траур. Отец его, старый инвалид Магомед, сказал, что Джамала и его людей убили русские, которые приезжали в воскресенье.
- Это был самый сильный спецназ русских, - с горечью сообщил Магомед. Ты знаешь, что Джамал был хороший воин, его нельзя было просто так убить. Он хотел убить их, но они оказались сильнее. Их было в десять раз больше, чем наших. Целая рота спецназа. Поэтому так и получилось. Они сражались до последнего патрона. Трупы русских устилали весь двор. Инша Аллах...
- Понятно, почему он мне не звонил все это время, - с обычной легкостью заметил Аюб, но, поймав наполненный болью взгляд старика, поправился: - Мы отомстим за него. Русские будут с проклятием вспоминать этот день...
Еще Магомед сказал, что русские, которые убили Джамала, интересовались вдовами.
Я вспомнила тот день, когда Аюб сжег семью Бекмурзаевых и странный разговор по телефону, предшествующий этому печальному событию. И прямо при Магомеде закатила скандал. Нет, вовсе не потому, что старик соврал - Джамал, помнится, сказал, что русских всего трое и с ними две женщины. Это обычное преувеличение, когда родственники хотят выставить своего погибшего хорошим бойцом, и скандал был адресован, конечно же, не пришибленному горем старику.
Тут важнее всего был "объект" интереса русских. Аюб, с присущей ему легкомысленностью, не счел нужным сообщить мне, с какой целью пожаловали русские к Джамалу. Сказал - это не по нашему делу, какие-то совершенно посторонние посетители.
А теперь стало ясно, что те опасные гости как раз интересовались самым главным. И если они втроем сумели убить Джамала и его людей, которые наверняка хорошо подготовились и устроили засаду... Значит, это были, скорее всего, именно те невидимые убийцы, что подстерегали нас сегодня возле моста. А если это были те самые люди-призраки... Страшно даже думать дальше! Получается, что нас обложили со всех сторон и петля вот-вот затянется...
В общем, я была в истерике. Не желала слушать ничего, брызгала слюной, старалась вцепиться Аюбу в лицо и визжала, как беременная ослица. Аюб был терпелив, успокаивал меня, объяснил старику, что мы только что чудом избежали смерти и я до сих пор не могу прийти в себя. Магомед понял все правильно - для наших женщин вполне характерна такая реакция на несчастье. Покричат, успокоятся, через час пойдут заниматься домашними делами...
Мы пробыли там часа полтора. Я наконец успокоилась, мы сделали Аюбу перевязку, покушали и отправились дальше. Выехав за село с той стороны, где не было поста федералов, мы остановились - настал самый неприятный момент, когда надо было докладывать кому-то из Восьмерки, что Саладина нет в живых.
- Слава Аллаху, деньги сохранили, - сказала я, доставая телефон Деда. Только это нас и спасает.
- Какие деньги, красавица? - Аюб изобразил удивление. - Их забрали федералы!
- У тебя память отшибло. - Я не сразу и поняла, в чем дело. - Это машина Саладина, деньги здесь...
- А кто теперь знает, что Саладин ехал именно в этой машине? - Аюб заговорщицки подмигнул мне. - Мы с тобой прыгнули на ту, что была ближе всех, и удрали. А машина с деньгами осталась у моста. Так что эти деньги теперь делят наши предатели с теми федералами.
Я сначала не поверила. Вышла из машины, открыла багажник... точно, нет денег! Они лежали в багажнике, в двух дорожных сумках и дипломате, который планировали вручить Аликперу в качестве задатка.
Я достала свой пистолет, направила его на Аюба и потребовала объяснений. Аюб, довольно улыбаясь и совершенно игнорируя пистолет, рассказал, как он спрятал деньги. Вышел, как будто в туалет, из дипломата высыпал деньги в одну из сумок, уложил сумки в чехол от сиденья и зарыл в сарае, сверху навалил навоз. Магомед не в курсе, никто вообще ничего не видел. Только он, Аюб, знает, где эти деньги. Ну, теперь и я знаю...
Мне показалось, что он окончательно сошел с ума. Стоял и довольно улыбался, глядя на меня взором победителя. Первое желание было - застрелить этого придурка и затем покончить с собой.
- Все просто прекрасно, красавица моя! - верно уловив мое умонастроение, сказал Аюб уверенным голосом. - Я все обдумал, это не было случайным порывом. Аликпер сам развязал нам руки. Теперь с ним никто не станет разговаривать, будут сразу убивать там, где встретят. Так что никто и никогда не узнает, куда делись эти деньги. Помнишь, ты сказала, что мы заработаем в десять раз больше? Ты была немножко не права. Мы заработали в сто раз больше!
- Ты хоть представляешь, что с нами сделают за эти деньги? - Я убрала пистолет - рука не поднялась стрелять в эту сияющую от счастья физиономию.
- Ничего не сделают, - небрежно отмахнулся Аюб. - Никто не знает, кроме нас двоих... А ты представляешь, что я мог бы в одно мгновение избавиться от тебя и стать единоличным хозяином этих денег?
Он мгновенно выхватил нож левой рукой и приставил его к моему горлу. Да, я представляю. Этот "волк" может за секунду убить любого опытного воина, не то что слабую женщину, неважно, что правая рука ранена. Но я его совершенно не боялась, даже не моргнула, когда горла моего коснулась отточенная сталь. С некоторых пор этот сумасшедший стал как бы частичкой меня, мы с ним - одно целое, единый организм. Если бы хотел убить, сделал бы это еще там, когда мы удирали от того проклятого моста.
Аюб смотрел на меня, все так же ласково улыбаясь. Хмыкнув, он убрал нож, погладил меня по голове и поцеловал в щеку.
- Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю. Почему? Потому что встретил наконец женщину, которая меня достойна. Таких, как ты, больше нет. Мы будем всегда вместе - ты и я. Я тебе говорил, что мы их всех переживем. Верь мне, звезда моя, мы скоро будем гулять в Анталии.
Я подумала, что гулять в Анталии он будет до первого полицейского. Такие, как он, не приспособлены к мирной жизни, он к концу первой недели безделья подохнет от тоски. Ему место - только здесь, это его стихия. Он это прекрасно понимает и сам, поэтому даже не стал говорить о том, что сейчас мы могли бы никому не докладывать и вообще удрать прямо тут же из страны с этими деньгами.
