Эля Хакимова - Комната страха
Она постаралась вспомнить все, что читала насчет родов, но все книги как назло вылетели из головы бесследно.
– Значит, терпели. Какой срок? Двойня. Беременность первая?
– Осталось две недели, – подал голос Макс, который, оказывается, сопровождал их.
– Может, доедем? – канючила Ева, с подозрением наблюдая за суетой сговорившихся против нее людей.
«Слишком все неожиданно, я не успела подготовиться. Нет-нет, у меня ничего не получится, надо отложить. Или, еще лучше, все отменить! Мне страшно…»
Она в панике вертела головой. Макс, переместившись так, чтобы она могла его видеть, взял ее за потную руку.
– Нет. Первого родим здесь, второго в больнице, – безжалостно постановил врач.
– Ну пожалуйста, я не буду ту-у-у-у-у-ужиться. – Ева держалась за Макса изо всех сил.
Через несколько секунд и целую пропасть боли из нее уже извлекли ребенка. Она, вытянув шею, смотрела за его появлением: вот уж не ожидала, что родится что-то такое крошечное.
– Что это? Разве такими маленькими бывают?
Не обращая на нее внимания, врач осмотрел ребенка, чересчур грубо, по мнению новоиспеченной матери, двигая малюсенькие ручки и ножки. Конечно, ребенок будет плакать, его бы самого так пошвыряли!
– Немедленно отдайте его мне! – истерично закричала она, едва различая слабенький плач новорожденного.
– Держите, мамаша, свою девочку, – удовлетворенно сказал врач, кладя тельце на грудь Евы.
Скосив глаза, она рассматривала своего ребенка. Очень-очень маленький. Чудесные микроскопические пальчики собирались в кулачки и снова распрямлялись. Недовольный человечек все плакал и плакал, да так жалостно, что сердце Евы просто разрывалось. Или это не сердце?
– Что же вы делаете, мамаша! До больницы совсем немного уже! – закричал врач, лихорадочно подготавливая второй набор. – Могли бы потерпеть.
Бедная Ева не понимала, чего от нее хотят, – разве от нее хоть что-то зависит? Ребенка с груди забрали. Испугавшись, когда ее лишили веса живого тельца, она крутила головой, пока не увидела Макса и маленький ворох салфеток на его руках. Вид он имел бывалый. Вид человека, который вместо чашки кофе по утрам упражняется в сложнейшем деле на свете – держании на руках людей двухминутного возраста. Вот и рожал бы сам! Девочка плакать прекратила сразу же, ревниво успела отметить Ева до очередной волны боли.
– Поздравляю еще раз. На этот раз мальчик.
Ева, все еще не закрывая рта, смотрела на чудо. Оно было немного поменьше даже, чем первое. Ручки, как у ящерки лапки, слипшийся пушок на влажной голове. Почмокав и неумело зевнув, ребенок успокоился, оказавшись у Евы, и… уснул.
Улыбавшаяся во весь рот Ева только и могла, что смотреть на него, молча проливая слезы.
– Да. Вот это я понимаю, оперативность, – утер лоб врач. – Подъехали тоже вовремя, что не может не радовать.
Глава 13
Траляля и Труляля
– Ева, – сквозь шумы различила она голос Макса.
– Что, опять кормить? – Продирая глаза, Ева хотела только одного – выспаться.
– Привезти родных? Еще никто не знает. Мать? – заботливо предложил Макс.
– Нет, – моментально проснулась Ева и начала перечислять: – Я еще не готова. Я не хочу, боюсь.
– Спите.
Она опять провалилась в сон. Почти не приходя в себя, кормила детей, приносимых нянями откуда-то. Почему их нельзя держать рядом с ней? Они же все-таки ее дети. После очередного кормления (которого по счету?), к вящему ужасу уже почти засыпавшей Евы, в палату, осторожно ступая, вошла Виола. С трудом поборов детское желание спрятаться под одеяло, Ева молча наблюдала за матерью. Что-то с той было не так.
– Дорогая, дорогая моя, – только и смогла произнести с придыханием Виола, не решившись даже поцеловать дочь. – Поздравляю, я так счастлива! Я привела доктора Вайса.
Ева протестующе приподнялась на подушках.
– Нет-нет, не для осмотра, – испуганно остановила ее Виола. – Он хочет тебя поздравить.
Появился старый доктор.
– Поздравляю. – Он поцеловал Еву в лоб и с доброй улыбкой снова уступил место Виоле.
«Понятно, что именно с ней не так. Слишком уж она спокойна. Вот не ожидала, что рождение внуков так подействует на Виолу». Расслабившись, Ева вздохнула и даже улыбнулась матери. Через минуту та вдруг засобиралась и провела процедуру прощания по укороченному протоколу.
Удивленно улыбаясь, Ева, засыпая уже, увидела в проеме закрывавшейся за Виолой двери высокую фигуру: «Макс. Вот кто запугал Виолу. Недюжинные способности, надо признать, у человека, сумевшего ее укротить. Подлый предатель – ведь сказала же, что никого не хочу видеть!»
Через неделю ее отпустили восвояси. Их отпустили. Теперь их было уже трое. Два маленьких свертка лежали на кровати Евы. Дом стал другим – маленьким, необустроенным. Надо будет все менять. Но времени на обустройство, оказалось, не было. Времени не было ни на что. Когда был спокоен один, начинала кукситься другая. Затихали они только тогда, когда приходило время кормления.
Ева особенно любила это время. Необыкновенное умиротворение и счастье охватывали все ее существо в такие моменты. Как будто дети не покидали пределов ее тела, снова сливались с ней в одно, целое и нерасторжимое, с одними чувствами и ощущениями. И мыслями. Ей казалось, что она слышит их, и она никак не могла потушить глупую улыбку, расцветающую на ее уставшем, бледном от недосыпания и не прекращавшихся тревог лице.
Она привыкала варить макароны, управляясь правой рукой, левой прижимая к себе одного из них (чаще всего девочку, почти все время горько рыдавшую, если ее оставляли одну). Привыкла вставать по часам и обходиться жалкими урывками тревожного сна. Иногда поднимаясь даже к тихо спящим детям, она подкрадывалась на цыпочках к их кроватям и проверяла еле слышное дыхание.
Единственное, к чему она не привыкла, – это к постоянной тревоге за них.
В очередной раз встряхнув градусник, Ева в нетерпении стала ходить по комнате: «Ну да. Точно, не падает, держится. Все, надо идти в больницу. Срочно собираемся, и пока не поздно – к врачам. – Срочные сборы заняли почти три часа. – И почему мне вздумалось рожать их зимой? Родила бы себе летом, куда как лучше – одежки и одеял в три раза меньше, времени в три раза больше».
Звонок в дверь застал Еву, когда она, уже одетая, пристраивалась взять второй уа-уа-уакавший сверток в руки. Раздраженно вздохнув, она положила их обратно и пошла к дверям.
– Добрый день, Ева.
– Здравствуйте, – нетерпеливо ответила Ева, оглядываясь на крики недовольных детей.
– Как дети? – «Как будто он не оставил их всего лишь за несколько часов до этого!» – вздохнула Ева.
– Замечательно. Спят все время, только по очереди, – и поспешила завершить разговор: – Я их уже одела, им нельзя долго в помещении одетым… Нам надо срочно ехать.
– Я могу подвезти. – Макс прошел перед Евой и, взяв один из свертков, уже подгоняя Еву, остановился у порога.
– Тогда в больницу– Покорно вздохнув, Ева тоже взяла ребенка и ногой захлопнула за собой двери. Дети успокоились. Удивленно взглянув на свой сверток, Ева поняла, что держит сына. Выходит, девочка у Макса. У Макса – и абсолютно спокойна. Чудеса.
– Может, это просто ложная тревога, может, я просто сумасшедшая мамаша, но температура не проходит, – мямлила Ева, пока усаживалась в машину и принимала детей у Макса.
В больнице ее быстро успокоили.
– Ничего страшного, – сказал благодушный врач, утомленный частыми простудами, нормальными для этого времени года. – Обычная инфекция, все остальное в норме, – и, взглянув на встревоженную Еву, добавил: – Чтобы исключить минимальную возможность патологии, можно сделать общий анализ крови.
И, устало улыбнувшись облегченно вздохнувшей Еве, ушел к следующим пациентам.
Шумным табором, уже в другом настроении, но дико уставшие, они вернулись домой. Спустя еще пару часов, донельзя утомленная и довольная Ева, уложив, наконец, детей, вернулась в кухню. Макс приготовил кофе. Не став пенять ему за произвол, она с наслаждением принялась за напиток, не забыв заправить его солидной дозой сливок.
– Выглядите уставшей, – нарушил молчание Макс, а все было так хорошо. Вот бы сидеть так и сидеть, молча.
– Спасибо, с чего бы? – саркастично отозвалась она.
– Считаю, нам надо жить вместе. В моем доме, я уже все обустроил, – не меняя голоса и лица, буднично продолжил Макс.
– Гм, значит, считаете… – Ева не подавилась и не расплескала чашку только из-за усталости.
Она с крайней осторожностью поставила чашку на стол, отодвинув истрепанный томик «Гордости и предубеждения» в сторону.
– Я вот слышала, что принято… ну не знаю, на колено вставать? Вы ведь руки моей просить изволите, если не ошибаюсь?
К ее удивлению, Макс, подхватив игру, с легкой усмешкой опустился на колено перед Евой.
– Гм, гм, – сделав вид, что раздумывает, возведя глаза к потолку, но тут же вернувшись, Ева ответила: – Нет.
