Лия Лин - Упади семь раз
Лицо губернатора всё больше хмурилось по мере того, как цепочка событий последовательно разворачивалась перед ним. Он внимательно слушал, снова и снова переспрашивая мельчайшие детали. И поговорил отдельно с каждой из нас.
Потом губернатор спросил:
– Лия, а можно я посмотрю файл?
– Конечно!
Открыв почту, я скачала на рабочий стол файл в странном формате. Мультивенко тут же достал из внутреннего кармана пиджака необычную флэшку, вставил её в разъём и, запустив какую-то особую программу, открыл злополучный файл. По тому, как менялось выражение лица губернатора при прочтении, мы поняли: там содержится что-то очень важное. И секретное. Скопировав файл, Александр Владимирович заметно погрустнел и озаботился. Но, к нашему разочарованию, ничего не сказал. Однако искренне поблагодарил за доверие и пообещал, что разберётся со всем в кратчайшие сроки. Причём так, что расследование не повредит никому из нас.
Мультивенко тоже нанёс визит бабке Аде, но очень быстро вернулся. После чего гости заторопились домой. Перед уходом Наташа обняла меня и сказала:
– Я отогрелась в вашей семье, Лия. Спасибо. Было так душевно!
– И я очень рада, – я говорила это совершенно честно.
Накинув шубку, проводила чету Мультивенко до машины.
Вернувшись, наткнулась на вопрошающий взгляд подруг:
– Всё отлично, девчонки! Губернатор – наш человек. Безо всякого пафоса и гламура.
– Не, ну ты слышь, Надь, она говорит, что мы без пафоса и гламура?
– Так и есть, – устало улыбнулась я.
– Ну да, мать, это ведь для публики ты «даёшь» Мадемуазель Андре. А среди нас, твоих смертных подруг, ты простая Анька, – съязвила Надин.
– Ну, Лейку простой смертной никак не назовёшь. У неё свёкор-губернатор. Да и тебя тоже, – как всегда, на автопилоте включилась в перепалку Андре. – Ты ж, кисюнь, у нас Пикассо и Ван Гог с Гогеном в придачу. В юбке. Художница… от слова худо. Но мы тебя с Лейкой лю-ю-бим! – и чмокнула обалдевшую Надин в щёку.
– Анют, а ты всего трёх художников помнишь, да? Изо всей мировой культуры? – подлила масла в огонь я.
– Нет, она ещё Тулуза знает, – поддержала мою шутку Надька, – Лотрека. За которого меня замуж выдала. Посмертно.
– Дуры вы, бабы, конченые. Если я включаю блондинку, то только «пользы для», – совершенно не обиделась на наши подначки Анька. – А художников я могу перечислять сутками. Был у меня один воздыхатель, на этом деле помешанный. Даже в постели жужжал о красоте раннего Гогена и буйстве красок. У этого перца, правда, Гоген в оригинале и висел, прямо возле кровати…
– У тебя, Ань, высшая постельная Академия, – резвилась Надька. – Отсюда и все твои познания.
– Чья бы корова мычала, – не осталась в долгу Андре. – Я, по крайней мере, не прыгаю из кровати в кровать как кенгуру-шизофреник.
– Одна я среди вас, девчонки, святая, – мне тоже зачесалось внести свою лепту в общее веселье. – Дева Мария прямо по сравнению с некоторыми. Коровами и кенгуру.
– Угу, точно. – Надьку несло уже без остановки. – Дева, да, Мария. Только беременная чуток.
Мы отрывались, как первоклассницы на переменке, вздохнув с облегчением и надеждой и наконец-то переложив часть своей головной боли на солидного человека. Которому можно не только доверять, но и от которого можно ждать помощи.
Всё было отлично. Настроение соответствовало новогоднему календарю, хотя до Нового года оставалось больше полутора месяцев. Мой любимый праздник, с детства. Хотелось прибраться не только в доме, но и звёздочки начистить на небе. И мысли прибрать. И всё-всё-всё вокруг наладить по-хорошему.
6
Медицина – одно из величайших заблуждений человечества.
МольерЯ всегда благодарила предков за здоровую наследственность своего организма. Вспомнить хотя бы боевую китайскую бабку! Не одно поколение моих потомков будет ощущать в крови частицу её бунтарского духа. Впрочем, дед-француз тоже через моего отца привнёс мне стремление к независимости и справедливости.
Да и физически я вынослива и крепка, как степная кобылка. Курские гены. Как выяснилось, ещё и еврейские, помимо украинских. От мамочки.
Надька говорит мне:
– Чего ты, Лейка, на старости лет рожать собралась?
– А бабка ведь в Париже не побоялась родить моего папу! – огрызнулась я. – Ей тоже за тридцатник было. И я себя старородящей не считаю.
Более того, я чувствовала себя переполненной силами и желанием жить. Мне казалось, энергии хватит на всё – и на переводы, и на детей, и на заботу о маленьком. Сорок лет – время, когда уже не растрачиваешься на пустое, мудрость подсказывает правильные пути.
Однако события нынешнего лета и осени незаметно подточили мои крепкие нервы. Как ни старалась я философски относиться ко всему, что случилось с нами, хроническая тревожность накапливалась. А в таких условиях и стойкий боец может пошатнуться.
В тот злополучный день в конце ноября я, как обычно, сидела за компьютером, переводила статью, вплотную придвинувшись к монитору. Текст был тяжёлый, но очень интересный. Хотелось сделать работу хорошо и вовремя. Трое суток подряд до этого поздно ложилась спать. Вернее, уже рано утром. Чашечку кофе – одну, другую. Да покрепче…
И вот неожиданно после двух часов дня почувствовала головную боль. В висках застучали молоточки, а вскоре и кувалды. Я прилегла, но лучше не становилось. Тело трясло от озноба. Головокружение, слабость – казалось, сознание уплывает куда-то… Позвала подругу:
– Надь, что-то худо мне. Как думаешь, отчего? Голова раскалывается, тошнит.
– Давление. У моей свекрухи постоянно так.
– У меня никогда не было давления.
– Всё когда-нибудь начинается. Сейчас смотаюсь к себе, привезу тонометр и таблетки, которые свекруха пьёт.
– Беременным нельзя какие попало таблетки.
– Но тонометр-то можно. Жди! Я мигом!
Пришел из школы Али. Не дозвонившись, ключом открыл дверь.
– Мамзик, я дико голодный, кушать дай!
– Мне не встать. Перекуси сам.
– Ты чего? – Глаза у Али стали квадратные. Дети настолько не привыкли, что я болею. – Может, врача вызвать?
– Погоди, – было трудно отвечать даже на простейшие вопросы.
Надин примчалась минут через сорок. Пристроила на руку тонометр.
– Ого, сто шестьдесят восемь на сто двадцать пять. Я в «скорую» звоню…
Аврашка, услышав про «скорую», прибежал из своей комнаты, где готовился к зачёту.
– Мать! Что с тобой? Забав, скорей сюда, маме плохо!
– Надь, у меня немеют руки и ноги. Я их не чувствую.
– Так бывает, потерпи. Уже вызываю. Алло! Беременная, сорок лет, сто восемьдесят на сто тридцать. Можно побыстрее, а? – Подруга, по своему обыкновению, слегка преувеличила показатели.
Дети столпились надо мной, и у меня мелькнуло: а вдруг я прямо сейчас умру? Так ведь случается – когда не ждёшь, настроишь кучу планов на будущее. А где-то там, наверху, решили по-другому. У меня выступили слёзы. Нужно успеть сказать детям самое важное, пока моя несчастная голова не отказала…
Надька-таки засунула под язык свекровкину таблетку, которая мешала мне вещать с дивана:
– Авраша, не бросай Али, заставь его окончить школу, выведи его в люди. Ты старший. И умница. Я на тебя надеюсь.
– Лейка, ты что, рехнулась? – зашипела на меня побелевшая от ужаса Надька. – Тебе ещё одного надо родить и вырастить, а ты с этими прощаешься!
– Забавушка, радость моя, доченька…
Ну, тут слёзы вообще полились рекой, – кровиночка Мечика моего родненького. Я любила дочку совсем иначе, чем сыновей, – нежней и трогательней.
– Присматривай за Али, ты ведь знаешь, какой он. Не покушает, уроки не сделает. И себя береги…
– Где эта «скорая»? Заблудилась, что ли? – Надька перезвонила в «03». – Чего так долго едете? Уже полчаса ждём! Ну и что, что вечер пятницы и снежные заносы? – орала она в трубку. – А тут человек умирает!
– Али, не груби Забаве и Авраше, слушайся их. Вы самые родные люди друг другу. Живите дружно, дети…
После Надькиного «умирает» я окончательно поверила, что так оно и есть. Положила руку на живот – а как же мой малыш? Что ему-то я скажу? Слёзы лились из глаз.
Надька снова измерила давление. От переживаний оно подскочило – сто восемьдесят пять на сто тридцать пять. Кувалды били изнутри черепа со всей дури.
– Надо же, оказывается, я даже преуменьшила, – с тревогой глядя на меня, пробормотала Надька.
Насупленный Али, стоявший в задумчивости, спросил:
– Ма, а кто нас теперь прокармливать будет? Тётя Надя?
Надька от неожиданности охнула:
– Я одна эту банду не вытяну. Только вместе с Анькой. Лейка, не вздумай копыта откинуть! Я тебя и на том свете достану!
«Скорая», видимо, совсем затерялась в сугробах и пробках.
– Всегда знала, что свекровка покупает дерьмовые лекарства! Ни фига её таблетка не действует, – чертыхалась Надька. – Сейчас я тебе грелку с горячей водой под ноги положу.
