Иван Сербин - Черная акула
– Куда-то едем, товарищ полковник? – спросил он.
– Едем, Паша. – Максим посмотрел на часы. – До Александровки как быстро сумеем добраться?
– До Александровки-то? – Шофер задумался, поскреб в затылке. – Ну, если очень поторопиться, то минут за сорок. А так за час – час десять.
– Вот и поторопись, Паша, поторопись, – согласился Максим.
– Как скажете, товарищ полковник. Я-то всегда пожалуйста. Они вышли на улицу и уселись в «Волгу». Машина круто развернулась на площади и покатила к выезду из города.
Глава 21
Полночи они провели на пустынной автостоянке для грузовиков-дальнобойщиков, на обочине шоссе. Когда Алексей проснулся, Проскурин умывался снегом, покряхтывая, ухая, блаженно поглядывая на ярко светящее солнце. Заметив выбирающегося из машины Алексея, майор подмигнул и крикнул громко и весело:
– Отличная погодка сегодня! Алексей ничего не сказал. Честно говоря, чувствовал он себя препогано: знобило, рана в плече болела так, что казалось, только подними руку, и тело взорвется, словно граната. Кроме того, ныли поясница, спина и затекшие ноги. Проскурин закончил утренний туалет и подошел поближе.
– Что-то ты неважно выглядишь, мил человек, – хмыкнул он. – Смотри-ка, пот с тебя так и льет. Запарился, что ли?
– Плечо болит, – ответил Алексей, морщась.
– А что с ним?
– Я же тебе говорил вчера: собака укусила. Фээскашник вмиг стал серьезным и деловым.
– Ну-ка показывай свою рану. Алексей осторожно стянул с плеча драное пальто, затем тесноватый пиджак и рубашку. Стараясь не делать резких движений, размотал бинт и мягко, по миллиметру, снял тампон.
– Ого, – присвистнул Проскурин. – Дело серьезное, брат. Плечо распухло и приобрело багровый оттенок. Алексей видел рваное мясо и зеленовато-желтые прожилки гноя в нем. Кожу вокруг раны украшали синеватые полоски.
– Хреново дело, – констатировал Проскурин. – Ладно, доберемся до какого-нибудь города, заедем в аптеку. – Он подумал секунду, а затем сказал: – Пока за неимением лучшего давай-ка перебинтуем тем, что есть. Он аккуратно наложил повязку и помог Алексею одеться.
– Садись, поехали. Время не ждет.
– Погоди, я хоть физиономию снегом протру. Алексей наклонился, запустил руку в сугроб и тут же почувствовал, как волна жуткого холода устремилась от предплечья вверх. Его заколотило еще сильнее. Постояв так несколько секунд, он выпрямился и ледяной рукой отер лицо. Проскурин с тревогой наблюдал за ним.
– Ты давай, брат, не хандри, – с преувеличенно бодрым нажимом сказал он. – Не хватало тебе еще сознание потерять. Как же мне одному-то этих хлопчиков искать? Судя по твоим рассказам, я и так уже прямой кандидат на тот свет и вопрос стоит так: кто кого первым найдет. Терять сознание в такой момент безответственно, брат. Алексей с досадой поморщился. Сейчас ему не хотелось думать ни о вчерашних преследователях, ни о самолетах. Желание было только одно: лечь и поспать, забыться. Пошатываясь, он забрался на переднее сиденье и посмотрел на Проскурина воспаленными глазами.
– Ты не будешь возражать, если я полежу?
– Конечно, устраивайся. – Проскурин откинул спинку пассажирского кресла, свернул свое пальто в слабое подобие подушки и кинул на заднее сиденье. – Подложи под голову, легче будет. Ты как насчет съесть чего-нибудь?
– Не хочется.
– А я сейчас, кажется, слона бы сожрал… «Пятерка» выехала со стоянки и помчалась вперед. На ходу Проскурин открыл бардачок, вытащил атлас и развернул его на нужной странице. Поток машин на шоссе был пока довольно жидким, поэтому фээскашнику некоторое время удавалось удерживать руль одной рукой, поглядывая на испещренную красными венами дорог схему. При этом он нет-нет да и прислушивался к хриплому дыханию Алексея за спиной. Потерять этого парня сейчас было бы очень некстати. Более того, если уж он по доброй воле влез в эту дурнопахнущую историю, то нужно быть уверенным, что есть хотя бы одна козырная карта. Алексей нужен ему по крайней мере на первое время, чтобы обнаружить так называемый аэродром подскока. Ну а дальше видно будет. Перед развилкой Проскурин посмотрел на дорожный указатель. Белыми буквами на голубом фоне было написано: ‹P9M›«МАЙСК 8 КМ»‹P255D›, стрелочка указывала вправо. Фээскашник повернул руль, и «пятерка» влилась в более плотный поток машин, направляющихся к Ростову. Минут через пять показалась окраина поселка, который гордо именовался городом. Проскурин свернул на одну из боковых улочек, проехал до первого двора, притормозил и, высунувшись из окошка, крикнул проходящему мимо мужчине:
– Товарищ, не подскажете, как мне найти аптеку? Мужчина несколько секунд размышлял, а затем махнул рукой в противоположную сторону.
– Это вам надо развернуться и ехать до клуба. У клуба справа пристроечка – магазин, парикмахерская и аптека.
– Спасибо. – Проскурин газанул, «пятерка», оставив на мокром асфальте черный след, развернулась на сто восемьдесят градусов и помчалась в указанном направлении. Клуб оказался кирпичным, вполне современным строением с огромными стеклянными витринами и небольшим фонтанчиком напротив входа. В аптеке по случаю раннего часа посетителей не было. Одинокая аптекарша, женщина средних лет, скучала за прилавком и читала вчерашний «Вечерний Ростов».
– Добрый день, – поздоровался Проскурин, наклоняясь к окошку. Женщина бросила на него быстрый взгляд, кивнула и вновь углубилась в чтение.
– Девушка, – фээскашник вытащил из кармана удостоверение, продемонстрировал женщине и хмыкнул, – мне нужна ваша помощь.
– Да-да, конечно. Газета исчезла словно по мановению волшебной палочки. Чувствовалось, что название некогда самой грозной организации страны возымело свое действие. «Перед властью все трепещут», – усмехнулся Проскурин и поинтересовался:
– У вас, конечно же, есть медицинское образование?
– Незаконченное, – торопливо и четко, будто на параде в строю, ответила женщина.
– Уколы делать умеете?
– Я, в общем-то…
– Я спрашиваю: уколы делать умеете? – повышая голос, резко повторил вопрос Проскурин.
– Да, конечно, мы практиковались в институте.
– Отлично. – Фээскашник выпрямился. – Значит, так, у меня в машине раненый, у него, похоже, воспаление. Нужен укол антибиотика и перевязка. Кроме того, вы дадите мне упаковку одноразовых шприцев и коробку антибиотика с собой.
– Послушайте, я не могу. – Женщина побледнела. – Это такая ответственность. Я не могу, ему надо в больницу. И в милицию сообщить.
– Если вы не поняли, девушка: я представитель оперативного отдела ФСК. Так что сообщать властям о ранении незачем. Я сам власть. В случае чего можете сослаться на меня. А сейчас делайте, что вам говорят, и живо.
– Да, конечно. – Женщина побледнела еще больше и принялась что-то искать в бесчисленных ящичках за спиной. – Послушайте, а может быть, все-таки врача вызвать? – нерешительно спросила она, доставая шприц и несколько ампул. Подавляя всякие попытки к сопротивлению, Проскурин сделал каменное лицо и рявкнул:
– Я вам уже сказал: делайте укол! Это не огнестрельное ранение, можете не волноваться. Растерявшаяся женщина выскочила из-за прилавка и заторопилась к выходу. Проскурин широко и твердо зашагал следом. На улице аптекарша остановилась рядом с машиной.
– Я могу осмотреть рану? – спросила она.
– Валяйте, осматривайте, – вздохнул фээскашник. Открыв обе дверцы, он осторожно потряс Алексея за здоровое плечо. – Ну-ка, Семенов Алексей Николаевич, приди в себя. Сейчас сделаем тебе укольчик, и можешь дальше почивать. Алексей с трудом открыл глаза. Его заметно трясло, белки глаз приобрели желтоватый маслянистый блеск, дышал он тяжело, с хриплыми судорожными выдохами.
– Ему надо в больницу, – неожиданно категорично заявила женщина.
– Мне лучше знать, что надо, а что не надо, – неприязненно ответил Проскурин.
– Вы не понимаете, – покачала головой аптекарша. – Если продержать его без врачебного ухода хотя бы еще один день, он может умереть. Судя по всему, у вашего товарища заражение крови. Нужно делать переливание.
– Я вам сказал: делайте укол и не рассуждайте, – взбесился вдруг Проскурин. – Если я сейчас доставлю этого человека в больницу, он умрет гораздо быстрее, нежели от заражения. Ясно вам? Аптекарша посмотрела на него с презрением, будто бы говоря: «Я давно знала, что в наших органах работают одни палачи и убийцы». Но Проскурину на ее взгляды было наплевать, он и сам понимал, что Алексей должен остаться в живых, только в этом случае расследование имело какой-то смысл. Он, Валерий Викторович Проскурин, сам сжег за собой все мосты, когда вчера на площади усадил раненого летчика в свою «пятерку» и поехал искать его аэродром. Теперь отступать было поздно. Пока он расхаживал рядом с машиной, женщина сделала Алексею укол, сходила в аптеку, принесла какую-то мазь, бинты, упаковку одноразовых шприцев и две коробки ампул. Она намазала рану мазью, забинтовала, помогла раненому одеться. Проделав все это, женщина выпрямилась и серьезно посмотрела на фээскашника.
