Дарья Калинина - Пикник на Лысой горе
Инна завела машину и отъехала из дома. Вначале они молчали. Потом Бритый неожиданно сказал:
— Инна, а что тебе известно про этого хмыря? Не помню, как его зовут, Эрнест, что ли.
— Да, Эрнест, — насторожилась Инна. — А что?
— Понимаешь, я когда вчера в ванную мыться шел, то сил не рассчитал. Ну и дверь немножко сломал.
— Бритый! — возмутилась Инна.
— Ну, не саму дверь, а задвижку, — принялся оправдываться Бритый. — А что тут такого? Я толкнул разок, вроде бы поддалась. Я толкнул посильней, дверь и открылась. А там этот Эрнест из душа вылезал. Ну я говорю, извините, мол, тоже помыться хотел. И вхожу. А он быстро простыню на себя накинул и злой такой стал.
— Я бы тоже разозлилась, если бы незнакомый мужик вломился ко мне, когда я душ принимаю.
— Так то ты, женщина, — сказал Бритый. — А ему чего меня стесняться? Оба мы мужики. Но не в этом дело. Он пока себя простыней обматывал, я успел рассмотреть, что у него на груди два шрама. Один старый, а второй явно не очень давно появился. Еще розовый.
— И что с того? Операцию ему сделали какую-нибудь, вот и шрамы.
— Такие шрамы после огнестрельного ранения бывают, — сказал Бритый. — Уж в этом можешь мне доверять. Вот я и думаю, а кто он такой — этот Эрнест?
— А как ты сам думаешь? — спросила Инна.
— На мента вроде бы не похож, хотя рожа подлая.
И не военный, выправка не та. Но откуда тогда огнестрельные раны? Ну одна еще — туда-сюда. Мало ли, под шальную пулю человек угодил или на охоте несчастный случай. Но две?..
— А ты твердо уверен, что шрамы у Эрнеста от огнестрельного оружия?
— Инна, ты меня обижаешь. В этом вопросе ты уж могла бы мне доверять. Знаешь ведь о моем прошлом.
Он был прав. В чем, в чем, а в боевом оружии и ранах Бритый разбирался хорошо. Инна задумалась, на автомате ведя машину. Движение было спокойное.
До полицейского участка они добрались быстро. Инспектора нашли на месте. При виде Инны, да еще явившейся в компании Бритого, он расстроился. Но еще больше погрустнел, когда узнал о цели их визита.
— А вы что думали? — завопил он на Инну. — Конечно, мы знали, кто такой Эрнест. Меня с самого начала расследования проинформировали, что в доме будет находиться сотрудник отдела.., ну скажем так, просто сотрудник отдела. И не вздумайте его обвинять в убийстве собственного отца. Вы много глупостей натворили, но эта будет самой большой с вашей стороны.
— Но если он и в самом деле его убил? — заупрямилась Инна. — Что, сотрудники вашего таинственного отдела, они не люди?
— Да с чего вы взяли, что он убил? У них с отцом было полное взаимопонимание. Они дружили. Именно Роланд Владимирович взял Эрнеста к себе на работу. И именно он следил за его служебным ростом.
И всячески способствовал карьере сына. И даже после выхода на пенсию Роланд всегда был рад помочь сыну делом и советом. Эрнест мне сам в этом признался еще на первом допросе.
— Но могли же у них с отцом возникнуть какие-нибудь разногласия? — не сдавалась Инна. — Вы не могли бы узнать, над каким делом работал Эрнест в последнее время? Вдруг это каким-то образом связано с убийством Роланда. Вы ведь не верите, что Роланда и в самом деле убил Дюша.
Инспектор попыхтел, сердито глядя на Инну. Должно быть, он и в самом деле не был до конца уверен в вине Дюши, потому что, попыхтев, он успокоился и все же спросил у нее:
— И как, по-вашему, я смогу достать информацию о том, какой работой в последнее время был занят Эрнест? Я даже в общих чертах не знаю, чем он занимается. Он по образованию юрист. За этим может стоять все, что угодно!
— Но вы попробуйте! — взмолилась Инна. — Ведь вы такой мужественный, такой славный человек. Вы не захотите, чтобы невиновный мальчик отправился в тюрьму на многие годы за преступление, которого не совершал.
— Ладно, — вздохнул инспектор. — Я попытаюсь.
А вы должны пообещать мне, что будете вдвойне осторожны. И оставите попытки найти убийцу самостоятельно.
Инна клятвенно заверила его в этом. За последние дни они с сестрой нарушили столько обещаний, данных ими инспектору, что одним больше, одним меньше — роли не играло.
— Мы принесли с собой передачу для наших заключенных, — сказала Инна. — Эмилия собрала. Можете им передать?
— Только белье, зубные щетки и бритвы, — распорядился инспектор. — Никакой домашней снеди. Отравите подследственных, а мне отвечать. Я вашей семейке больше не доверяю.
— Да будет вам, мы все ели и, как видите, живы, — заверила Инна. — Передайте. И сами можете попробовать, для очистки совести. А как они там?
— Андрей упорствует, — сказал инспектор. — Алексей грозит подать на нас в суд, как только выйдет из тюрьмы.
— А Сильви? — спросила Инна.
— Она себя чувствует отлично, — буркнул инспектор.
Решив, что он издевается и просто не хочет говорить, Инна поставила пакет с продуктами для арестованных Дюши и Алексея на стол и собралась уходить.
— У Сильви нашлась семья, — сообщил ей инспектор уже в спину.
Инна живо повернулась.
— Да что вы! — воскликнула она. — И кто же они?
— Не догадываешься? — впервые за весь разговор ухмыльнулся инспектор. — Ну и слава богу! А то уж я решил, что вы с сестрицей все на свете знаете.
И, очень довольный собой, он выставил пылающую возмущением Инну из своего кабинета. В коридоре она столкнулась с доктором Гуном. Инна даже не сразу узнала его. Выглядел доктор плохо. Даже не просто плохо, а очень плохо. Сейчас стало видно, что он и в самом деле давно старик. Увидев доктора, Инна вспомнила еще об одной нераскрытой тайне.
— Здравствуйте, доктор! — сказала она, подходя к доктору.
— Здравствуйте, Инночка, — сказал доктор. — Вас тоже вызвали?
— Нет, я сама приехала. Мы собрали Алексею и Дюше кое-что из вещей и еды. Им в камере пригодится.
Доктора передернуло.
— Вы думаете, что ему грозит тюрьма? — спросил он.
Инна помедлила с ответом.
— Можете не говорить, я и сам не маленький. Понимаю, что за убийство по головке не погладят. Но знаете, Инна, это так тяжело — терять сына. Я не мог ему отказать, когда он обратился ко мне за помощью.
Да и что тут такого? Всего-то представить, будто его рана тяжелее, чем на самом деле. Ради своего мальчика я пошел бы и на большее преступление. Хотя и понимал, что он замыслил что-то недоброе. Но я не мог его выдать. Ведь он мой сын, и я люблю его.
— А почему вы теперь так уверены, что Алексей ив самом деле ваш сын? — спросила Инна у старика.
— Раз Алексей все равно в тюрьме, теперь я могу не скрывать этого, — сказал доктор. — Я узнал правду из письма Эрики. Она написала мне его перед смертью.
А перед смертью не лгут. Алексей — мой сын, я знаю это точно. И я обязан его защитить.
— Это делает вам честь как отцу, — сказала Инна. — А Алексей вам не сказал, откуда ему-то стало известно о настоящем отце?
— От того самого детектива, — сказал доктор. — Как его звали, не помню. Ну, того самого, в убийстве которого и обвиняют Алексея. Он вздумал шантажировать этим сына.
— А детектив-то как разнюхал эту семейную тайну? — удивилась Инна.
Доктор открыл уже рот, чтобы ответить. Но вмешалась злая судьба, и доктора Пригласили в кабинет к следователю.
* * *Тем временем Наташа, оставшаяся дома, делала все возможное, чтобы проникнуть в комнату Эрнеста и тети Иды. И не просто проникнуть, но и обыскать ее, а главное — вещи дяди Эрнеста. А как, скажите на милость, это сделать, если у тети Иды со вчерашнего дня разыгралась страшная головная боль от расстройства и она не вставала с постели? Вообще-то Наташа тетку понимала. Еще бы! Не каждый день приходят из полиции арестовывать собственное родное дитя.
Наташа шмыгала вокруг комнаты дяди с тетей все утро. И все без толку. Сначала она раза три попалась на глаза дяде Эрнесту. Тот явно засек ее и даже поинтересовался, не нужно ли Наташе чего.
— Дядя, — робко спросила Наташа, — а у вас оружие есть?
— С собой не ношу, — признался ей Эрнест, смеясь.
Так что его слова вполне можно было принять за шутку.
— Дядя, а как вы думаете, Дюшу скоро выпустят?
Эрнест помрачнел. Затем он прикрыл поплотней дверь в комнату, где спала его жена, и ответил:
— Думаю, что это послужит ему хорошим уроком на будущее. Никогда не следует строить свои планы на чужом несчастье.
Лицемерие дяди поразило Наташу в самое сердце.
Она совершенно не представляла, как подступиться к этому человеку. Такое с ней случалось впервые. Такой мягкий внешне человек оказался, по сути, тверже алмаза.
— Дядя, я думаю, что Дюша не виноват, — сказала Наташа. — Он не стал бы убивать дедушку. Таким способом — ни за что.
Эрнест впервые в жизни с интересом посмотрел на племянницу.
— А кто же тогда? — спросил он.
— Вы ведь часто разговаривали с дедушкой, — начала Наташа. — Особенно в последние дни его жизни.
