Ольга Володарская - Его величество случай
Магазинчик был бедненьким, это Аня поняла, когда вошла. Два прилавка: с колбасой и рыбой, холодильник с мороженым и пельменями и батарея бутылок за спиной у тучной продавщицы – вот и весь ассортимент. Правда, у кассы еще горкой лежали презервативы с неуместными в такой холод голыми попами на обертках.
– Покупают? – с интересом спросила Аня у толстой продавщицы.
– Гондоны-то? Не… Больше водку… Вот хозяин и предложил: каждому, купившему две бутылки, резинку в подарок.
– Он за безопасный секс?
– Он за то, чтоб товар не залеживался… А у презиков срок годности кончается… – Она довольно приветливо кивнула: – А тебе чего?
– Попить бы…
– Водка, пиво, портвешок?
– Нет, мне соку.
Тетка достала с полки яркую коробку и бухнула ее на прилавок с комментарием:
– Только апельсиновый.
– Спасибо… А еще перекусить бы…
– Печенье возьми, свежее…
– А чипсы есть?
– Есть, но не советую есть, – скаламбурила тетка. – Прогорклые они…
– Тогда печенье давайте…
– А собачке? – хохотнула та – веселые, однако, продавщицы в Клюевке.
– Она уже ела, – улыбнулась в ответ Аня.
– Ты чего тут? – спросила тетка, выбивая чек. – Вроде не наша?
– Я в гости приехала, к родственнице, – соврала Аня. – На день рождения, вот собачку в подарок привезла, а хозяев нет…
– К кому?
– К Новицкой Элеоноре Георгиевне.
– У нас таких нет.
– У нее здесь дача, в «Усадьбе»…
– Ну ты даешь! – захохотала тетка, долбанув кулаком по крышке кассового аппарата. – «Усадьба» заброшена давно! Да и раньше там зимой никто не жил! Кто над тобой так подшутил, девонька?
– Не знаю… Племянник, наверное…
– Вот нехристь! – возмутилась женщина. – Как до дома добираться будешь? Ты ведь из Москвы?
– Из Москвы, – тяжко выдохнула Аня. – А как добираться, не знаю…
– Бабки есть? – деловито осведомилась продавщица. – Если есть, тогда на тачке. До Москвы часа полтора езды…
– Деньги есть, машин нет… Я смотрела…
– Пятихатку кинешь – довезу.
– На чем? – не поняла Аня.
– На ласточке своей… – Тетка вышла из-за прилавка, встала напротив Ани, глянула на нее сверху добрыми, небрежно накрашенными глазами и представилась: – Ниной меня зовут.
– А я Аня.
– Ну че, Анютка, есть пятихатка?
– Есть.
– Ну тогда почапали… – Она облачилась в потрепанную телогрейку, на голову намотала пуховый платок. – Холодно на улице?
– Нет. Нормально… – Аня удивленно следила за Ниниными сборами. – А вы что, так просто уйдете? И магазин бросите?
– Почему брошу? Запру, на сигнализацию поставлю, все как положено…
– Так до закрытия еще сорок минут.
– И че? Все равно народу никого. – Она достала из кармана связку ключей и скомандовала: – Пошли!
Аня послушно двинулась за благодетельницей.
Когда дверь магазина была заперта, а сигнализация включена, Нина зашагала в направлении проулка, но не того, по которому шла Аня, а дальнего. Оказалось, что машина стояла прямо там: между двух заборов. Жутко потрепанная «Нива» с самодельным «кенгурятником» на морде.
– Вот она, моя ласточка, – промурлыкала Нина, любовно смахивая с бампера снег. – Ждет меня…
– Ваша? – с уважением протянула Аня.
– Мужа. Но он уже несколько лет за баранку не садится, все протрезветь не может. Вот я и отобрала. Мне до дома добираться долго – я на самом краю деревни живу… – Она открыла дверцу. – Садись. Ща прогреем маленько, тепло будет…
Аня забралась в холодный салон, устроилась, барбоса усадила рядом. Нина разместилась за баранкой, забренчала ключами. Через несколько минут машина тронулась.
Всю дорогу до Москвы Нина не замолкала, успела рассказать о себе все, начиная с первых дней жизни и заканчивая сегодняшним утром, когда муж-оглоед разбил ее любимую чашку, а она его за это побила табуреткой. Аня ее не перебивала – понимала, что, когда закончатся рассказы, начнутся вопросы, а отвечать на них (на любые) она не собиралась… Придется либо врать, либо исповедоваться, а ни того, ни другого делать не хотелось.
Нина довезла Аню до первой станции метро, хотела прямо до дома, но Москвы не знала и боялась заблудиться.
К счастью, подземка еще работала. Аня вошла внутрь, съехала на эскалаторе к перрону, села в поезд, стала прикидывать, во сколько приедет домой. По самым оптимистическим подсчетам, не раньше часа ночи. Это ужасно! Потому что идти по подъезду, в котором лежала мертвая тетя Сима, очень жутко. Тем более света на площадке, наверное, так и нет, зато есть меловой трафарет на бетоне: надеяться на то, что его смыли соседи-алкаши, не приходится… Эх, жалко, что сейчас магазины не работают, а то батареек бы купила, чтоб в фонарь вставить, со светом все-таки спокойнее…
Аня достала из сумки бесполезный фонарик, пощелкала кнопкой. Чуда не произошло – он не зажегся. Тогда Аня вынула батарейки и начала усиленно стучать ими друг о друга: она слышала, что после такой экзекуции они могут еще немного поработать. Не врали люди! Когда батарейки были возвращены на прежнее место, фонарик зажегся. Это придало Ане смелости, и она уже без страха стала думать о возвращении домой. Первое, что сделает, попав в квартиру, позвонит следователю Стасу, второе – вытащит из керамического бульдога содержимое (хотелось надеяться, что для этого не придется его разбивать – жалко), и третье – заляжет в горячую ванну с кружкой дымящегося чая.
Из метро Аня вышла в половине первого. До дома ей добираться недолго, минут пятнадцать, значит, в квартиру она попадет даже раньше, чем планировала.
По улице идти было не страшно: горели фонари, попадались одинокие, совсем не подозрительные прохожие. Но чем ближе она подходила к своему дому, тем неспокойнее становилось на сердце – в подъезд входить было жутко даже с фонариком. А уж когда Аня увидела приставленную к закрытой двери подвала крышку гроба, ей просто захотелось убежать… Не убежала, потому что некуда! И помочь ей некому… Ни Эдуарду Петровичу, ни Сергею Георгиевичу, ни Петру Алексеевичу она больше не доверяла!
В подъезд вошла с опаской, сильно волнуясь. Как и предполагалось, света не было, даже на третьем не горела привычная сорокаваттка. Аня зажгла фонарик, двинулась по лестнице вверх. Несмотря на страх, шла медленно, боялась оступиться. Дошла-таки. Слава всевышнему! Достала из сумки связку ключей, стала открывать. Открыла первый, взялась за второй, и тут фонарь погас. Кончилось действие избитых батареек!
С нарастающей паникой Аня задергала ключом в замочной скважине.
Позади нее что-то зашуршало. Наверное, соседская кошка сменила положение, она всегда спит на коврике у двери, постаралась успокоить себя Аня.
Она опять подергала ключом – он почему-то не желал поворачиваться, хотя обычно замок поддавался сразу. Кошка опять завозилась. А Аня, наконец, открыла дверь…
В тот же миг ее кто-то больно схватил сзади за шею и втащил в квартиру.
Аня попыталась вырваться, но тут же получила пинок в поясницу.
Она набрала полные легкие воздуха, чтобы закричать, только вместо крика из ее груди вырвался слабый всхлип – тот, кто держал ее стальными пальцами за шею, двинул ей кулаком по почкам. Потом он швырнул ее в глубь прихожей, Аня отлетела, стукнулась лбом о косяк, осела на пол…
Несколько секунд она тупо пялилась в расцвеченную вспышками света темноту, а потом потеряла сознание.
Дусик
Дусик зажег фонарь, поставил его на тумбочку. Маленькое помещение тут же осветилось целиком, и он смог разглядеть всю убогость обстановки: деревянную вешалку на стене, завешанную каким-то барахлом, уродский ящик для обуви, табурет с рваным дерматином на сиденье, истертый половичок на дощатом (не паркетном!) полу. Просто не верится, что его бабка, княжна Шаховская, жила в эдаком бомжатнике! Вот для приживалки ее эта халупа самое подходящее место, но только не для аристократичной Элеоноры…
Дусик шагнул к лежащей на полу девчонке. Если бы он так хорошо не запомнил ее лица, то сейчас ни за что бы не узнал ее. Изменилась чмошница Анька, сильно изменилась. Дубленочку модную (пусть и в прошлом сезоне) прикупила, хорошую стрижку сделала, покрасила волосы. Теперь, пожалуй, бабкина халупа и для нее нехороша…
Девчонка застонала, открыла глаза, бессмысленно посмотрела на Дусика.
– Че уставилась? – спросил он весело. – Певца Дэниса не узнаешь?
Аня прикрыла веки, сморщилась от боли – сильно, видно, долбанулась. Дусик присел рядом с ней на корточки, достал из кармана нож. Когда девушка открыла глаза, первое, что увидела, – это клинок, устремленный ей в лицо. Она вздрогнула всем телом и инстинктивно вскинула руку, защищаясь.
– Страшно? – хмыкнул Дусик, его очень порадовал ее страх.
– Что вам нужно? – чуть слышно спросила она, убирая руку от лица.
– Будто не знаешь? Я пришел за тем, что принадлежит мне по праву…
– Я не понимаю…
– Все ты понимаешь, – прошипел Дусик и легонько (пока легонько) шлепнул девушку по щеке. – Не притворяйся идиоткой… Я давно подозревал, что ты нашла бабкины цацки, и вот теперь убедился… – Он потеребил край ее дубленки. – Тебе на свою грошовую зарплату такой прикидец не купить…
