Наталья Солнцева - Золотой гребень для русалки
— Из-за дощечки и кольца. В записке говорится, что мне поможет кольцо, дощечка, дубовые ветки и руны. Дощечка у Петера, а на кольце есть дубовые ветки и руны.
— Вы вообразили, будто Петера вам прислал в помощники сам Велидар?
— А вы считаете, что это невозможно?
— У меня тоже есть кольцо «мертвая голова», — напомнила Астра. — Их десятки по всему миру.
— Но судьба свела меня только с Петером и вами.
— Хотите сказать, меня тоже прислал Велидар?
«Куда я попал? — подумал Матвей. — Они все с приветом! Даже немец. Самое страшное, что я заражаюсь их болезнью!»
— Я должна отыскать идола и вернуть его Велидару, — словно заклинание, произнесла Троицкая. — Не представляю, как это сделать. Надеюсь на провидение.
— Значит, во флигеле и в доме Борецкого вы искали языческого идола?
Господин Бергхольц и Людмила переглянулись.
— Да, — призналась она.
— А почему вы решили, что он находится именно там?
— Об этом можно долго рассказывать, но я не буду вдаваться в подробности. Мы перелопатили археологическую литературу, какую сумели раздобыть, беседовали со специалистами по древнеславянской культуре, просматривали различные документы, архивные данные и выяснили, что указанное в тексте дощечки место тайного капища может находиться в Костромской области, где-то поблизости от деревни Сатино. То есть раньше никакого поселения тут не было, на многие версты простирался густой непроходимый лес… Петер все просчитал, он даже сделал компьютерную модель карты.
— Скрупулезная точность — наша национальная черта, — отозвался немец. — В некоторых источниках упоминается, что в этих лесах после установления христианства скрывались волхвы, — добавил он. — Древнее капище они использовали как убежище, там же хранили свою главную святыню — фигурку Огнебога-Семаргла. Берегли ее как зеницу ока. Идол якобы обладал невероятными свойствами — наделял даром пророчества, способностью укрощать молнии и стихию, мог сделать скудную почву плодородной, стада тучными, а сундуки наполнить золотом. От него зависели урожай, деторождение, благополучие рода и даже защита от вражеских набегов. В полнолуние Семаргл разжигал в мужчинах и женщинах пламя страсти, раздувал ту самую первозданную божественную искру любви, которая сотворила мир. Он испепелял демонов, порожденных Черным Змеем, мраком и смертью, очищал от скверны все сущее. Видеть его дано было только посвященным, волхвам высшей касты. Всем остальным он мог принести как величайшее благо, так и всесокрушающее зло. Если Семаргл гневался, то нивы делались бесплодными, женское чрево — пустым, сердца людей — холодными, а ум — воспаленным.
— Вы не преувеличиваете? — усмехнулся Матвей.
— Я просто цитирую «преданья старины»…
— Вы тоже в это верите, госпожа Троицкая?
Та опустила глаза и промолчала.
— Ты задаешь глупые вопросы! — возмутилась Астра. — Людмила, почему вы искали идола не где-нибудь, а в доме Борецкого?
Бывшая солистка «Русалок» медленно заговорила:
— На территории поместья дворян Соколовых при рытье колодца работникам попадались предметы языческого культа — браслеты с русальской символикой, черепки ритуальных сосудов, жезлы и прочие вещи. Кроме того, во время работы случались разные неприятности — то копальщик умом тронулся, то вода ушла… словом, хозяева его забросили. В костромских газетах одно время писали о паломничестве в деревню Сатино разных подозрительных личностей. Они называли себя «новыми волхвами», но потом их как ветром сдуло. Якобы на территории парка видели русалок. Кого-то они защекотали до смерти, кого-то напугали, на кого-то напустили бессонницу. Словом, у приезжих неофитов пропала охота отправлять здесь культы. А лозоходцы просто диву давались, какие аномалии отмечает их нехитрый прибор. Будто в парке не то летающая тарелка приземлилась, не то активизировался подземный разлом, не то портал в другое измерение образовался.
— Болтовня! — махнул рукой Матвей. — Обычный треп!
— Может и так. Журналисты рассказали нам, что нынешний хозяин усадьбы, Борецкий, приходил к ним с расспросами, читал материалы, ездил к «черным археологам», с ними обсуждал все эти слухи. Он и в краеведческом музее побывал, и в клубе юных следопытов, и сатинских старожилов навестил. Даже хотел раскопки какие-то затеять, но ему объяснили: дескать, такое дело требует научного подхода и немалых средств. Он и угомонился до поры. Мы с Петером задумались, что заставляло Илью Афанасьевича, занятого человека, бизнесмена, обивать пороги редакций, музеев и археологических обществ? Ответ напрашивался сам собой.
— Какой же? Что Борецкий тоже искал идола?
— Он мог просто копаться в земле, из любопытства, и наткнуться на Семаргла. Нашел и спрятал у себя в доме. Или во флигеле.
Матвей из приличия сдерживался, но тут его прорвало. Его смех, подхваченный эхом, раскатился по пустому коттеджу, словно тысяча стеклянных горошин.
— Ну, братцы, горазды вы небылицы сочинять, — выдохнул он. — Насмешили до слез. Если речь идет о культурном слое тех времен, знаете, какая должна быть глубина раскопа? На это не один день уйдет, и делать такое незаметно не-воз-мож-но.
Астра бросила на него сердитый взгляд.
— Помнишь, в музее деревянного зодчества Вишняков рассказывал нам про Велесову книгу, про дощечки и даже про Аненербе? Он узнал это все от Борецкого.
— А если нет? Если он сам тоже искал идола? И отправился в Сатино именно поэтому, используя мнимую влюбленность в Лею как прикрытие?
— Зачем бы он тогда нас приглашал? — возразила Астра. — Борецкий — его приятель, и он мог запросто приехать к нему в гости в любое время. Незаметно обыскивать дом, флигель, двор, парк, а не делать это у всех на виду. Тем более он не мог заниматься никакими раскопками.
Матвей потерял терпение.
— Вы в своем уме? Какие раскопки? На улице — зима! Мороз! Земля как камень, да еще покрыта снегом.
— Я же говорю, это Борецкий! Времени для раскопок у него было предостаточно: весна, лето, осень, — сказал Петер. — Зачем он стал бы «русалии» затевать? Ясно, что решил грозного пса Семаргла ублажить, чтоб не навредил ему. Вот мы и поняли: идола извлекли из убежища, и после обряда он может оказаться вне пределов досягаемости. Вдруг Борецкий его продаст или поместит в банковскую ячейку? Тогда нам до него не добраться.
Приведенные доводы не убедили Карелина.
— Если Илья еще летом идола откопал, почему вы решили, что тот до сих пор в доме?
По тому, какими взглядами обменялись Людмила и Петер, Астра поняла — они уже это обсуждали.
— У меня нет весомых аргументов, — призналась бывшая солистка. — Кроме голоса.
— А вы не допускаете, что Борецкий просто развлекается таким образом? И «русалии» — всего лишь способ разогнать скуку?
— Идол близко, — уверенно заявила Людмила. — Я его чувствую. Он где-то рядом. И голос то же самое говорит.
— Что же он такое говорит?
— Лови дыхание огненного всадника…
— Как это — лови? — не понял Матвей.
— Не знаю… Я уже говорила, что смысл слов Велидара ускользает от меня. Мы с Петером истолковали это по-своему, и никакого результата. Во флигеле искали, в доме пытались искать — ничего. Вдобавок еще эта тетка нас засекла. Что нам оставалось, как не уносить ноги?
— Вы в печке искали, потому что Семаргл — огненное божество? — догадалась Астра. — Логично. Я бы, пожалуй, пошла тем же путем.
— А толку-то? — всплеснула руками Троицкая. — Лови дыхание огненного всадника… Я ловила! Надеялась, меня чутье приведет к нему. Ага! Как бы не так! Потыкались туда, сюда — едва удалось убежать. С чем пришли, с тем и ушли.
Астра вспомнила слова Альрауна во сне: «Русалки нынче злющие-презлющие. Еще бы — проворонили, проморгали…» Что они могли проморгать? Крылатого пса! Их охранять оставили, а они не справились. Людмила права, идол где-то рядом. Кем-то уже овладело безумие, и труп невинной девушки тому подтверждение. Выходит, убийца — Борецкий.
— В доме находились люди, и вы это знали, — сказала она. — Как вы собирались обыскать жилые комнаты?
— Никак, — ответил Петер. — Вряд ли возможно держать идола в жилом помещении. Его вибрации не позволят.
— Но флигель вы перерыли?
— На всякий случай. На самом деле мы не ожидали обнаружить его там.
Астра подняла глаза на блондинку и неожиданно спросила:
— Почему в «Спичке» вы убежали от Вишнякова?
Людмила залилась краской, смешалась.
— Я сама не до конца понимаю, что на меня накатило тогда… Он пригласил меня за свой столик, я пришла. Мы мило болтали, и вдруг я словно провалилась куда-то… Я имею в виду, на меня нахлынули воспоминания о том, чего со мной не могло произойти. Я увидела себя… в общем, не важно. Мое тело горело, я вся задрожала от странного возбуждения, ужаса и какой-то болезненной страсти… Еще минута, и я бы потеряла контроль над собой. Поэтому я вскочила, что-то пролепетала и, не чуя под собой ног, отправилась в комнату, где мы переодевались. Меня подгонял страх. Не могу объяснить, чего я боялась. Я чувствовала себя как женщина, застигнутая в постели с любовником… К этому примешивались ненависть и отвращение. Когда я оказалась в комнате, я уже не владела собой. Не помню, кто вошел… Сила, которой я не могла противиться, бросила меня в объятия этого мужчины. Вдруг раздался громкий стук в дверь — он отрезвил меня, я очнулась от наваждения, подняла глаза и обомлела. Передо мной стоял… Вишняков! Я отпрянула… вне себя от стыда и недоумения. В комнату ворвались охранники клуба, они что-то говорили, но я не слышала. Кажется, я спряталась за ширмы. Кровь гудела, сердце грозилось выскочить из груди. Когда меня оставили одну, я открыла окно и выскочила на улицу. Бежала по снегу, как в лихорадке, не ощущая холода. На мое счастье, по дороге к клубу ехала машина Петера. Он увидел меня, остановился и подобрал…
