Тера - Паутина прошлого
Я закрыла глаза, остро чувствуя его рядом с собой. Я позволила ему взять себя на руки и отнести в спальню. Желание сопротивляться исчезло, вместе со злостью и обидой на этого мужчину. Означало ли это, что я готова отдаться ему из чувства жалости?
Он бережно положил меня на кровать, и лег сверху, удерживая вес своего тела на одной руке и коленях. Он касался губами моего лица, шеи, плеч, а его рука опустилась на бедро, все еще прикрытое тканью джинсов. Внезапно, мне захотелось освободиться от одежды, чтобы его руки могли беспрепятственно блуждать по моему телу. Видимо, чувствуя то же самое, он встал на колени между моих ног, и снял с себя свитер. Та же участь постигла брюки, и спустя несколько секунд он снова приник ко мне, обнаженный и готовый. В голове начинало шуметь от возбуждения, внизу живота стало горячо и тяжело. Я чувствовала, что начинаю терять контроль над собой.
Его рука скользнула под мой тонкий свитер и сжала грудь. Я не могла сдержать тихого стона. Макс быстро избавил меня от верхней одежды и белья и замер, будто изучая меня взглядом.
— Макс, — прошептала я.
— Хочу видеть тебя всю, — внезапно охрипшим голосом выдавил он, и я покраснела, думая о том, что у него была масса возможностей сделать это раньше.
— Не бойся, — заметив мой страх, произнес он, — теперь все будет по-другому.
Нет, — возвращаясь к возникшей мысли, поняла я. Не из жалости. Но и не из-за любви. Возможно, пришло время испытать что-то другое? И поставить, наконец, в этой истории точку.
Я подалась к нему, гладя его лицо, запуская пальцы в короткие волосы, и ахнула, почувствовав его пальцы во мне. Но на этот раз они не причиняли боль. Он приник к моим губам, и по телу пробежала жаркая волна. Я стала целовать Макса, и услышала стон, его руки начали блуждать по моему обнаженному телу. Наконец, он оторвался от губ, посмотрел в глаза, словно желая убедиться, что я готова. Я улыбнулась и прикрыла глаза. Макс на несколько долгих секунд завис надо мной, а затем резко вошел.
Я смотрела на спящего Макса, удивляясь, как же страх иногда может исказить восприятие реальности. Когда-то я видела в нем чудовище, сейчас же, просто мужчину. Довольно несчастного, одинокого мужчину. Наверное, мне нужна была эта ночь, точнее, день, чтобы излечиться от всего, что не давало мне жить, и вернуться домой.
Я подхватила разбросанные вещи, и, стараясь не шуметь, прошла в ванную, жалея, что не могу полноценно принять душ. Но нужно было спешить. Не хотелось бы все еще быть здесь, когда он проснется. Самый лучший способ расстаться — уйти не прощаясь.
Когда я вышла из подъезда, мне в глаза бросился мой мотоцикл. Наверное, я была слишком взволнована, и не заметила его раньше. Но как он здесь оказался? Я вспомнила, где оставила его в прошлый раз, и улыбнулась, мысленно поблагодарив Пахомова за заботу. Инстинктивно пошарив в кармане своей еще не до конца подсохшей куртки, я вытащила ключи. Значит, Макс справился без них? Впрочем, чему я удивляюсь.
Меня всегда привлекала скорость. Поняв это, Олег не стал препятствовать моему желанию, и постарался обучить всему, что он знал сам. Автомобили разных марок, которые он мог позаимствовать на время у своих друзей становились объектом моего пристального внимания. Но главной моей слабостью были именно мотоциклы. Впрочем, когда мама прознала о том, что ее благоверный ведет "переговоры" об аренде вертолета, чтобы его ненаглядная падчерица смогла полетать, она устроила нам разнос, с последующей истерикой и битьем сервиза. Это происходило слишком часто, чтобы кого-то из нас остановила подобная мелочь. Но сервиз оказался семейной реликвией Олега, и, проникнувшись, я предпочла отказаться от еще одной железки в моей коллекции экспериментов.
Я успела добраться до места на закате. Сумрак еще не успел поглотить лес, позволяя солнечным лучам пробиваться сквозь деревья. Подойдя к гранитному валуну, я коснулась рукой, чувствуя его холод и неровности. Как давно это было. Жаль, что некоторые поступки исправить невозможно.
Я опустилась на колени, не замечая, как тает снег, холодной липкой влагой просачиваясь через грубую ткань джинсов, и просунула руку в небольшое углубление в камне. За эти годы дыра успела зарасти мхом, но я смогла его нащупать. И вскоре, все еще стоя на коленях, я держала на ладони карбонадо, которому, судя по легендам, не было цены. Камень, ставший причиной гибели всех, кого я знала и любила.
— Ну, здравствуй, Странник, — прошептала я, любуясь как лучи заходящего солнца играют на его темных гранях. По лицу текли слезы, которые я не могла, да и не пыталась сдержать. Но рано или поздно я должна была прийти сюда, чтобы посмотреть жестокой правде в глаза. Я убила своего брата.
XXVIII
— Не думал, что ты захочешь сюда вернуться, — я почувствовала его присутствие намного раньше, чем услышала голос.
По-прежнему стоя на коленях, я не оборачиваясь, смотрела на камень. Он был красив. Нет, не так. Он был восхитительный, потрясающий. Самое лучшее, что я когда-либо видела в жизни. Он мог нести несчастья, смерть, разжигать ненависть, дарить боль, но он был совершенством.
— Я была тогда рядом с ними, следила за братом, когда Алешка разговаривал с Мариной. Я испугалась, что если этот камень найдут у него, то сразу же посадят в тюрьму. Будто он сделал что-то плохое. Но мой брат был не способен на плохие поступки. Он был самым лучшим. Знаю, что ты мне не веришь, и, наверное, прав. Он был там, когда убили твоего отца. Он не хотел этого. Он хотел справедливости. Поэтому пошел против своих друзей и любимой девушки и спрятал от них камень, надеясь, что когда-нибудь они одумаются. Он думал — когда-нибудь они поймут, что натворили.
— Наверное, он сказал бы им, где Странник, если бы знал. Но он не знал, — я говорила, как сумасшедшая, словно в бреду, чувствуя, что если сейчас не выговорюсь, то сойду с ума, — только увидев меня, он понял, кто же взял камень. Он защищал не Марину, а меня. Он умер из-за меня. Господи, я убила собственного брата! Будь я проклята!
Ладонь разжалась, и камень выпал, покатившись к ногам Макса. Перешагнув его, он подошел ко мне и опустился рядом, сжав плечи своими руками.
— Девочка моя, — его губы коснулись виска, пробежали по щеке, — как ты можешь винить себя в том, что сделали другие? Твоего брата убили его друзья. Ты была лишь маленьким растерянным ребенком, который отчаянно хотел его спасти.
— Но почему тогда мне так мерзко на душе? — я обернулась к нему, больше не боясь показать своих чувств. Мне нужен был кто-то, кто смог бы выслушать, понять и успокоить.
— Мы часто оказываемся бессильны перед судьбой. Но иногда она дает нам второй шанс. Таким шансом для меня стала ты, хотя еще совсем недавно я думал иначе, — он поцеловал меня в макушку, — когда я попал в тюрьму, единственным желанием было вырваться оттуда любой ценой и отомстить. Всем, кто меня туда посадил. Наверное, именно поэтому я пытался сбежать. Один раз оказался неудачным и мне дали еще три года. Но я поумнел. Тюрьма сделала меня злым, а люди заставили понять, что чужая жизнь не стоит ни гроша. Харламов был таким же. Он вышел раньше меня, и стал искать камень, о котором я ему сболтнул по глупости, а чтобы избавиться от ненужного свидетеля, подослал своих дружков, чтобы разделаться со мной. Тогда я попытался сбежать во второй раз, и у меня получилось. Я воспользовался единственным шансом остаться на свободе — убить Шакала, то есть Димку и взять себе его документы. На первое время этого хватило.
— Прости, — добавил он, прижимая меня спиной к своей груди, — ты не должна была проходить через этот ад.
— Я сама себя в него загнала, когда стала Мариной. Она…, - я сглотнула, — я не смогла добиться от нее всей правды. Только смутные намеки, что Алешка с ребятами сделали что-то ужасное, и она им в этом помогала. Она была пьяна, и… Я разозлилась…
— Она жива? — его губы замерли возле моего виска, и я поняла, насколько ему важно услышать мой ответ.
Июнь 2008 года…
— Ты пьяна! — я с брезгливостью смотрела на бывшую девушку своего брата.
— Это не тебе решать, дрянь, — в меня полетела бутылка, но я от нее увернулась, понимая, что мне здесь больше делать нечего.
Я остановилась в коридоре, стереть с ноги кровь от пореза стеклом, и сообразила, что из комнаты хозяйки больше не раздается всхлипов вперемешку с ругательствами. Не понимая толком, зачем это делаю, я вернулась, чтобы увидеть Марину лежащей на полу. У нее изо рта шла пена.
Я стояла, не шевелясь, понимая, что каждая секунда промедления может грозить ей смертью…
Ноябрь 2008 года…
— Она мертва, — твердо произнесла я, — ты полностью отомщен.
Макс встал, и протянул руку, чтобы помочь мне подняться, но я медлила, понимая, что это еще не конец. Есть еще что-то, что я должна сделать, чтобы быть свободной.
