Светлана Алешина - Мертвые не умирают (сборник)
– Хорошо, – пожала плечами Лариса. – Тогда слушай. Эта черная статуэтка, о которой пойдет речь, – вещь, безусловно, очень дорогая и редкая, явилась предметом преступного сговора двух хорошо знакомых нам людей – приживалки Каменской, некой Орнагын, и Сергея Хряпунова.
Карташов недоверчиво усмехнулся, а Лариса, не обратив на это внимания, продолжала:
– Кроме того, эта парочка состояла, по всей видимости, еще и в интимных отношениях.
– Что? – не выдержал Карташов и расхохотался.
– Не знаю, кому из них пришла в голову эта гениальная идея, – с нажимом в голосе и гневно глядя на капитана, продолжила Лариса. – Только однажды Хряп появляется в доме коллекционера Паршина, желающего продать статуэтку, и говорит, что у него есть покупатель. Тогда же, вероятно, он договаривается и о приблизительной цене, и о встрече в доме Каменской для совершения сделки, назначенной на четвертое апреля. Паршин едет на встречу и бесследно пропадает. А через два дня в игру вступает Орнагын. На дне рождения Каменской разворачивается следующий акт этой трагедии. Орнагын, видимо, посылает телеграмму Каменской. Затем под каким-то предлогом заманивает ее в спальню, перерезает ей горло ножом и берет со стола статуэтку. Все, дело сделано. Теперь спокойно можно ждать, пока труп найдут. На нее, самую близкую подругу, вряд ли кто-нибудь может подумать. Тем более мотивы у нее совсем отсутствуют.
– Вообще-то звучит убедительно, – сказал задумчиво Карташов, – но совершенно бездоказательно. И потом, с чего ты взяла, что это Орнагын? Допустим, с Хряпом все понятно. На него указала дочь Паршина. Но почему ты решила, что его сообщницей была именно горбунья?
– О, у меня были основания, – улыбнулась Лариса. – Скажу только одно, подслушивание никогда не считалось грехом в нашем деле. А доказательства будут. Надо только подумать, как их добыть.
– Ну что ж, будем думать, – серьезно заявил капитан, облокачиваясь руками на крышку стола и делая умное лицо.
Глава 9
Как и следовало ожидать, на этот раз Орнагын встретила Ларису не слишком приветливо, если не сказать настороженно. Даже ее обычная вежливая улыбка, характерная для людей, привыкших играть второстепенные роли, так и не появилась на ее ставшем вдруг необычайно кислом лице.
Но Ларису это не смутило.
– Вы не поверите, с какими хорошими новостями я к вам приехала! – начала она тараторить прямо с порога.
Казашка не проявляла ни малейшего намерения пригласить ее в дом, но Лариса как бы доверчиво положила ей руку на плечо, отстраняя ее таким образом немного в сторону. А потом свободно прошла в холл и села на диван.
И, когда удобная диспозиция была занята, можно было выкладывать все свои новости и наслаждаться эффектом.
– Нам наконец удалось узнать, кто убил Каменскую! – с законным чувством гордости от победы воскликнула Лариса, восторженно глядя в лицо Орнагын.
– Так это не Алена? – безразлично спросила горбунья, не моргнув глазом.
– Конечно, нет. И это было ясно с самого начала, – в тон ей сказала Лариса. – Ясно даже ежику. Но не ментам. Ох, извините, мне очень хочется кофе. Я только что из ментовки. Просто заехала по пути, рассказать побыстрее хоть кому-нибудь. Право, я, кажется, скоро совсем превращусь в Жанну Свиридову.
Прося кофе, Лариса очень надеялась на то, что казашка пойдет за ним и оставит гостью одну. Но, видимо, Лариса окончательно вышла из доверия Орнагын, и потому за кофе была отправлена Людмила.
А Лариса продолжала разговор.
– Так вот, представляете! – бесстыдно хвасталась она. – Мне удалось связать два преступления – убийство Каменской и пропажу некоего коллекционера Паршина. Помните, я вас еще спрашивала о нем. Оказывается, это он продал Ирине черную статуэтку. Очень дорогую и раритетную, между прочим, вещь. И именно после этой продажи и пропал. Как пропала потом из квартиры Каменской и сама статуэтка. Что же у нас получается?
На этот риторический вопрос Орнагын не нашла ничего лучшего, как просто пожать плечами.
– У нас получается, что укравшие статуэтку и являются убийцами. Но дальше еще интереснее. Потому что связанным со стариком оказывается один человек из окружения Каменской, который приезжал к нему домой, его имя, к счастью, запомнила дочь коллекционера. И это… Ни за что не угадаете кто.
Лариса снова сделала паузу, которая была необходима в этот момент по всем законам театрального жанра.
– Кто? – машинально отозвалась эхом Орнагын.
– Это – Хряп! Он и есть убийца! – Лариса буквально выкрикнула эти слова и уставилась на Кандабурову.
Она представляла, какое невероятное усилие воли помогает Орнагын оставаться внешне такой спокойной. Или у нее просто шок? Нет, вроде не похоже. Значит, сейчас самый удобный момент выставить ее из комнаты.
Поэтому Лариса достала из сумочки сигарету и, неожиданно прервав свой захватывающий рассказ, спросила Орнагын:
– Вы не дадите мне спичек? После окончания такого дела мне просто необходимо закурить!
Казашка очень осторожно поставила свой кофе на стол, напоминая Ларисе своими движениями пьяного Евгения, который очень старается скрыть свое состояние от жены, и, пробормотав что-то вроде: «Да, сейчас, конечно», странными, неуверенными шагами, словно вместо ног у нее были ходули, вышла из комнаты.
Лариса наконец осталась одна. Однако нужно было торопиться. Схватив телефонную трубку, она отвинтила крышку…
Когда Орнагын со спичками в руке вернулась в комнату, дело было сделано. Маленький черный «жучок» уже сидел в телефонном аппарате. А значит, теперь действительно со спокойной душой можно было закурить.
Лариса так и сделала. Как она и предполагала, путешествие за спичками очень помогло Орнагын немного успокоиться. Теперь она, видя, что болтливость Ларисы уже после первой затяжки пошла на убыль, взяла инициативу на себя.
– Но подождите, – сказала она. – Ведь я слышала, что у них с Долларом вроде бы было неопровержимое алиби!
– Ах, вы имеете в виду ночной клуб? – откликнулась Лариса. – Так при повторном опросе выяснилось, что все свидетели подтверждают, что там был Доллар с каким-то своим другом, но утверждать, что этот самый друг и есть Хряп, совершенно определенно не осмелился никто. Так что опровергнуть его алиби вполне реально.
– И что теперь собирается предпринимать милиция? – продолжала свои расспросы Орнагын.
– Конечно, задержать преступника, – отвечала Лариса, не подавая вида, что чувствует себя как на допросе с пристрастием, и разыгрывая из себя легкомысленную и безответственную особу вроде Жанны Свиридовой. – Теперь уже картина преступления, как у них там говорят, совершенно ясна.
При этих словах казашка опять занервничала. Лариса поняла, что теперь ей не терпится предупредить своего сообщника о грозящей опасности. И она вскоре поднялась со своего места и, сообщив, что ей еще готовить праздничный ужин, удалилась, оставив Орнагын в обществе телефонного аппарата с поселившимся там «жучком».
* * *Едва за Ларисой захлопнулась дверь, Орнагын дала волю накопившемуся в ней во время разговора гневу.
Сколько раз ей хотелось поступить с зазнавшейся детектившей, считавшей, что она все на свете знает, точно так же, как с этой дурой Каменской! Но так как она уже успела разболтать свою версию ментам, приходилось сдерживать себя.
Теперь же в стену прихожей полетели чашки с недопитым кофе, мирно стоявшие на столике, огромный хрустальный кувшин, а за ними и сам маленький симпатичный столик, в свое время выбранный в магазине самой Кандабуровой.
– Все к черту, к черту! – совершенно не помня себя, кричала во весь голос горбунья.
Она подразумевала под этим «все» и свой гениально составленный и так легко, как детский воздушный шарик, лопнувший план, и всю свою неудавшуюся горькую жизнь.
– Что случилось? – испуганно спросила прибежавшая на грохот из кухни домработница.
Но Орнагын метнула на нее такой гневный взгляд, что та тут же исчезла.
Вместе с ней почему-то исчез и гнев самой горбуньи. Орнагын безумно захотелось обнять двумя руками подушку и вдоволь нареветься в нее, как в детстве. Но и этого она делать не стала, понимая, что от ее собранности в эти минуты может зависеть очень многое.
Она подняла трубку телефона, который во время своей вспышки ярости швырнула на диван, и уже почти спокойно набрала номер Хряпа.
– Алло, это ты, дорогая? – радостно сказали в телефонную трубку.
Казашка поняла, что ожидали услышать не ее, но и эта очередная обида не могла помешать ей поговорить с неверным сообщником. Никто не гарантировал ей, что в милиции Хряп не расколется при первом же допросе и не выдаст ее с потрохами.
– Ну да, это я. Кто же еще? – согласилась она.
– А-а, ты? – разочарованно протянули в трубке.
– Да, – повторила Орнагын, уже начиная чувствовать себя идиоткой. – И у меня очень плохие новости!
