Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.]
В дверях виллы появилась девушка, Лида Муршова, племянница обоих умерших. Держалась она самоуверенно, и движения ее отличались решительностью.
Она зашла за дом и вывела из-под навеса велосипед. Проверила, хорошо ли надуты шины, и осталась недовольна. Насоса на велосипеде не было, нигде поблизости она его тоже не увидела. Сердито нахмурив брови, Лида вздохнула, села боком на седло, оттолкнулась и доехала до калитки.
Хозяин дома на противоположной стороне улицы усердно трудился среди кустов роз.
Лида перешла улицу и остановилась у палисадника.
— Доброе утро, пан Гарпишек.
Из-за куста выглянул старик.
— Добрый день, барышня.
— Пан Гарпишек! Вы опять!
— Хорошо, хорошо, Лида. Не барышня. Я понял. Чем могу служить?
— Насос куда-то засунули, — ответила она сердито. — А мне надо подкачать. Я еду в Опольну, к Эриху.
— Он все еще в замке?
— Да, он будет там все лето.
— Проходите.
За домиком сосед подкачал ей шины.
— Вы очень любезны, пан Гарпишек, — сказала она с улыбкой. — Очень.
— Ну что вы, такая малость. Значит, в Опольну едете. Там вы, наверно, встретите этого, как его… Как его звали, того вежливого молодого человека? Который тогда… словом, тот, что у вас тогда, когда случилось несчастье с вашим дядей…
— Да что вы, пан Гарпишек! Его я, наверно, никогда не увижу!
Энергичный старик заговорщически подмигнул:
— Как знать. Утром туда выехало все районное управление. Во главе с Чардой. Убийство. Скорее всего, убийство, — добавил он таинственно.
— Вот как, — задумчиво проронила она, тряхнув головой. — Любопытно! А кто? И кого?
— Ну, этого-то я не знаю. Просто случайно услыхал — я проходил мимо, когда они перед отъездом говорили между собой. Вы ведь знаете, люди стариков не замечают и не очень-то остерегаются говорить при них.
Он проводил ее до калитки. Лида села на велосипед.
— Я разузнаю, пан Гарпишек. А приеду — все вам расскажу.
Он покачал головой:
— Спасибо, не беспокойтесь. Все и так станет известно.
11Надпоручик Чарда задумчиво смотрел на стол.
— Значит, от собак никакого толку?
— Да, — ответил начальник участка поручик Шлайнер. — Совсем никакого. Дождь прошел. А в субботу ночью была гроза.
— А откуда вы знаете, что это произошло до грозы? До дождя?
— Он лежал в гроте сухой.
В гостинице напротив открывали кафе.
— Скверно, что мальчишки нашли его только сегодня, — заметил Шлайнер. — В такую жару…
Надпоручик Чарда, начальник управления общественной безопасности из районного городка Мезиборжи, вздохнул:
— Стало быть, топор?
— Да, доктор сказал: топор.
— Так. Товарищ поручик, вы отвечаете за то, чтобы в его квартиру…
— Я поставил туда двоих. Одного у двери, а второго под окном.
— Квартира была заперта?
— Да. Может, нам туда заглянуть?
— Ни в коем случае. Дождемся уголовного розыска. Мы можем что-нибудь упустить, не заметить. Ну а что там с этим Йозефом Коларжем?
— Ему двадцать пять лет, отсидел срок за нанесение телесных повреждений с тяжелыми последствиями, в состоянии алкогольного опьянения, — начал поручик. — Живет он у Анны Вилковой, тридцати лет. Нигде не учился, работает лесорубом, несколько раз грозил убить старика.
— А почему?
— Кто его знает, — пожал плечами поручик.
— Ну а эта Билкова что за птица?
— Работает в молочной. А вообще-то… Словом…
— Ясно, — понимающе кивнул Чарда. Выпрямился, быть может, для того, чтобы его было видно с площади, заложил руки за спину, похлопывая ладонью о ладонь. — Как бы нам чего не упустить… Вот что: вы ступайте за ним прямо сейчас, и… — Надпоручик говорил все медленнее и медленнее, пока не замолк совсем, будто старый граммофон, в котором кончился завод. — Черт побери…
— Слушаюсь. Я лично разыщу его. Что случилось? — Поручик подошел к Чарде и выглянул на площадь. На противоположной стороне, перед гостиницей, в тени яворов стоял большой черный автомобиль, блестевший лаком и хромированной сталью. Он выглядел почти зловеще — старинный, строгий и роскошный. «Мерседес-кабриолет» выпуска тридцать девятого — сорокового года.
— Вон та машина… — негромко начал Чарда.
— Хороша, ничего не скажешь. Стоит здесь с раннего утра.
— Взгляните на номер.
— Номер пражский. Какой-то пижон поселился в гостинице.
— Говорите, пижон?
— Я видел его только со спины, — ответил Шлайнер.
Надпоручик Чарда снял фуражку — он и впрямь вспотел.
— Бегите за этим подозрительным Коларжем. Хотя, может, это все ерунда, — добавил он задумчиво.
— Что?
— Да нет, ничего.
И Чарда махнул рукой.
12Поручик Шлайнер вышел на площадь и огляделся. Всюду пусто, спокойно. У каменной ограды парка тихо ворчал дизель автобуса: там была остановка, водитель приехал немного раньше времени и теперь ожидал пассажиров. Заправщица бензоколонки, видно, умирала от скуки, потому что издали поздоровалась со Шлайнером. Возможно, что-то знает, подумал поручик. И тихо вздохнул. Он с утра был бледен и чувствовал себя больным. Ведь последнее убийство в Опольне, если горожанам не изменяет память, произошло давным-давно, в конце прошлого века.
Когда идешь арестовывать возможного преступника, положено волноваться. Но поручику Шлайнеру было не до волнений, его обуревали другие заботы.
— Выключите мотор, — недовольно бросил он водителю автобуса.
Шофер открыл дверцу и сидел, свесив ноги наружу и покуривая.
— Да он у меня дурит, не заведешь потом, товарищ поручик.
В иной день поручик прочел бы ему лекцию о техническом состоянии транспортных средств, но сегодня лишь покачал головой. И направился на улицу, ведущую к замку. Пройдя вдоль садовой ограды, он вошел в калитку и, минуя подстриженные деревья, кусты и клумбы роз, двинулся дальше, туда, где начинался английский парк.
Ему незачем было разыскивать и выслеживать подозреваемого Коларжа. Он знал, в каком месте лесное управление ведет рубку, кратчайший путь туда вел через французский, а потом — через английский парк; прогулка минут на двадцать пять.
Нельзя сказать с уверенностью, любовался ли он красотами природы. Скорее всего, вряд ли — ведь он знал эти места с детства и воспринимал их не как причудливо-неповторимый прелестный ландшафт, придуманный талантливым садовником полтора века назад; он привык смотреть на парк сквозь призму своей профессии. Для него парк был источником вечного беспокойства. В парке вечно ночевали бродяги, случались драки. А перед рождеством именно здесь чаще всего крали елки.
Видимо, эти невеселые мысли и вынудили поручика Шлайнера остановиться. Он постоял в задумчивости. Потом свернул к ручью и берегом пошел в противоположную сторону, к пруду, которым завершался парк, гуда, где на окраине городка расположилась старая мельница и кучка домишек. Называлось это место «У цыган».
13Управляющий Калаб хмуро смотрел на известняковые плиты во внутреннем дворе. Будто капитан дальнего плавания, наблюдающий за стремительным падением стрелки барометра.
— Печальная история, — сказал он сухо. — Убийство это.
Калабова вздохнула.
— Но ведь еще не доказано, что его убили, — голос ее звучал удивительно мелодично. — Может, Рамбоусек напился, упал и разбил голову.
Она сидела на письменном столе, совсем бледная, и беспокойно болтала ногами. Обращалась она не к мужу, стоявшему у окна, а, скорее, к сыну, который развалился в музейном кресле, списанном за ветхостью. Перед креслом лежали мокрые кеды, босые ноги молодой человек закинул на подлокотники.
— Да уж, — иронически проговорил Калаб, — Рамбоусек напился, потому что в свои шестьдесят лет был пылко влюблен, упал со скалы, у него еще хватило сил заползти в грот и только там испустить дух.
— Фу, ну что ты насмехаешься!
Калаб повернулся, сел на широкий подоконник и оглядел канцелярию, словно ему предстоял переезд. Хмурая мина его, возможно, объяснялась тем, что он вдруг заметил пустоту этого помещения, которую не скрашивали ни потертая вьетнамская циновка, ни три пожелтевшие гравюры. Занавеска на втором окне, выходящем под арку, была задернута.
Убогость канцелярии, как видно, навела Калаба на мысль о ничтожности его положения.
— Но скажите мне, бога ради, — вновь заговорила Вера Калабова, — кто стал бы убивать бедного Рамбоусека и зачем?
Калаб пожал плечами.
— Ты видел его, Мартин?
— Его накрыли тряпкой.
— Ну, отчаянный ты парень! Я бы, наверно, в обморок упала.
— Да какой там отчаянный, — отозвался Мартин Калаб, приглаживая руками волосы. — Просто так вышло. Проходил мимо, ну и… Пана, мы откроем завтра за́мок?
