Сёстры Чан-Нют - Черный порошок мастера Ху
Видя, что все его доводы вызывают у собеседника лишь большую ярость, скопец в панике оттолкнул начальника полиции и бросился бежать. Оказавшись в коридоре, он решил, что спасен, и опрометью помчался к главному выходу. Но тут перед ним появился стражник; плотный и мускулистый, он перебрасывал из одной руки в другую жуткий хвост морской лисицы, тот самый, что используется для порки заключенных. Решив пройти другим коридором, управляющий портом обернулся и обнаружил, что путь к отступлению отрезан еще четырьмя стражниками, такими же крепкими и так же вооруженными. Они надвигались на него, насмешливо ухмыляясь и поигрывая своими устрашающими хлыстами, и скопец понял, что сопротивление бесполезно. Тогда он упал на колени и в полном соответствии со своим именем стал громко взывать к их доброте и милосердию.
* * *Рыбачья лодка лениво покачивалась на волнах в тени прибрежных скал, вздымавших к небу отвесные склоны. Легкий ветерок, напоенный запахами океана, наполнял свежестью этот блаженный вечер, окрасивший утесы в веселые охристые тона. Склонившись над поверхностью воды, стражник Тюань широко раскрытыми глазами вглядывался в глубину, надеясь высмотреть золотистый блеск чешуи, что покрывает панцирь чудовища, обитавшего в нефритовом дворце, в самом сердце пучины. Он не раз слышал о выстроенных на дне морском чудесных дворцах, о перламутровых и коралловых замках, вспыхивавших огнем в косых лучах заходящего солнца. Но по-видимому, нынче лучи падали не под тем углом, ибо он не видел ничего, кроме зелено-голубой толщи воды, в которой то тут, то там посверкивали медные искорки. С разочарованным видом он повернулся к своему спутнику, одетому, как и он, в грубую рыбацкую куртку.
— Ты думаешь, она придет, как предсказал мандарин Тан? — простодушно спросил он у своего товарища, чье обветренное лицо свидетельствовало о большем житейском опыте.
В ответ стражник Хьеп потеребил длинный ус и сдвинул на затылок остроконечную шляпу.
— Если мандарин Тан сказал, значит, так оно и будет. Обязательно придет. Ты еще новичок и не слышал, что о нем рассказывают. В провинции, которой он управлял прежде, о нем слагали легенды.
— А мне сказали, что ночью на него напали и сильно ранили, он почти всю кровь потерял. Что он мог в таком состоянии? Может, он был в бреду, когда послал нас сюда, в бухту Дракона, да еще на закате дня?
— Ах вот ты о чем! Сынок, да в этом-то и есть ум нашего мандарина! Ему вовсе не надо быть в форме, чтобы расстроить происки всяких злоумышленников. Слепой, безрукий, умирающий — он все равно будет наводить страх на преступников. Вот что я тебе скажу: если бы он приказал мне ждать в горах мою умершую матушку, я не сомневаюсь, что в тот же вечер сидел бы с ней за столом и ужинал.
Юный Тюань окинул взглядом ощетинившуюся острыми скалами бухту и указал на десять таких же лодчонок, в которых несли свою вахту их переодетые рыбаками собратья.
— Но чего мы тут ждем? Что такого особенного в этом месте? На несколько миль вокруг одни необитаемые островки.
— А ты обрати внимание на его положение, сынок, — отозвался его товарищ и принялся терпеливо объяснять: — Мы с тобой сидим как раз на границе бухты и открытого моря. Любое суденышко, двигающееся с севера на запад, к устью реки, обязательно пройдет мимо нас.
Он прищурился и показал пальцем на точку, только что пересекшую изогнутую линию горизонта.
— Ну вот, а теперь взгляни-ка: что это там показалось?
Сощурив глаза, Тюань попытался разглядеть неясную форму, темневшую на фоне неба. Но не успел он высказать хоть какое-нибудь предположение, как был ослеплен ярким солнечным светом. Он быстро оглянулся: свет вспыхнул на одной из лодок, что дрейфовала у подножья длинного мыса, напоминавшего очертаниями птицу.
— А, наши что-то увидели! — одобрительно крякнул стражник Хьеп, ловя бронзовым зеркалом солнечный луч, чтобы направить его на соседнюю лодку.
Порхая с одного суденышка на другое, образуя в воздухе сверкающую золотую сеть, световое послание быстро облетело все лодки. Таким образом, когда, медленно выплыв из-за ближайшего островка, на темно-синем фоне морских вод вырисовался изящный силуэт судна под парусами в форме крыльев бабочки, стражники были уже наготове.
— Теперь понимаешь, почему никогда не следует сомневаться в нашем мандарине Тане? — коротко улыбаясь, спросил стражник Хьеп.
Словно по команде, рыбачьи лодки стали окружать джонку, а в это время, развернув как знамя пластинчатые паруса, из-за скалистого выступа появилось судно под флагом имперского мандарина с начальником полиции Ки на борту.
* * *Мандарин Тан бессильно прислонил голову к стене, в то время как сидевший напротив него Динь с интересом разглядывал повязки на его теле. Доктор Кабан, как всегда, знал свое дело. Наложив на порезы кровоостанавливающие компрессы, он перевязал раны чистыми бинтами, весело болтая между делом о том, какие опасности подстерегают раненых в случае попадания инфекции. За окном заходящее солнце заливало янтарным светом ближние крыши, и, лежа в постели, взаперти, мандарин чувствовал себя совершенно оторванным от жизни. События прошлой ночи казались чем-то бесконечно далеким, однако произошедшие с тех пор перемены были необратимы.
— Этой госпоже Стрекозе только мясником работать. Она здорово управляется с сырым мясом, а уж кровь-то пускает — просто загляденье! — с восторженным видом трещал Динь. — Тебе повезло, что я оказался неподалеку, а то лежал бы ты сейчас у доктора Кабана на столе, как сырая отбивная на прилавке мясника. Эта чертовка, должно быть, прежде чем наброситься на тебя, прочла твои мысли, когда ты рассуждал на графском балконе.
— Я все равно отыщу ее, и она сполна заплатит и за убийство графа Дьема, и за смерть…
Тут голос его дрогнул, и он отвернулся. Сколько раз, блуждая где-то между забытьём и явью, пережил он эту сцену, стоившую жизни госпоже Аконит? Что же произошло между тем мгновением, когда он в первый раз лишился чувств, и другим — когда молодая женщина прикрыла его своим телом? Он догадывался, хотя и не был убежден в этом, что она бросилась на него, чтобы уберечь от смертоносного диска госпожи Стрекозы. Мог ли он тогда предотвратить эту трагедию? Неужели это он последним вопросом отвлек внимание молодой женщины от диска, пущенного, чтобы убить их обоих? В глубине души он понимал, что это не так. Но почему, снова и снова спрашивал он себя, почему эта женщина, презиравшая конфуцианство, пожертвовала жизнью ради него, ярого приверженца этого учения? Зачем ей понадобилось спасать от смерти судью, который собирался приговорить ее к смерти за все ее прегрешения?
Видя, что его друг снова оказался во власти призраков, ученый Динь заговорил:
— Ты не рассказал мне, как вычислил, что это госпожа Стрекоза убила графа Дьема. Понятно, что благодаря списку скопца Доброхота ты связал браслет с семью жемчужинами и перстень с белым халцедоном с созвездием Северного Ковша и с Луной, но с чего ты вдруг заподозрил эту даму?
— Читая дневник графа Дьема, я понял, что этот комплект драгоценностей символизирует разные небесные тела. А именно: хрустальный шарик — Солнце, металлический диск — Полярную звезду, семь жемчужин — созвездие Ковша, халцедон — Луну. Однако среди этих предметов один казался инородным телом: металлический диск. Ведь все остальные были сферической формы — идеальной для изображения светил. Правда, у меня не было достаточных данных, чтобы превратить эту догадку в неопровержимое доказательство. Я получил их из разговора с Сю-Тунем. Если эти предметы представляли собой талисманы для последователей учения Шанцин, они должны были быть достаточно малы, чтобы их можно было проглотить, ибо именно так достигается воссоединение со Вселенной.
— Да уж, диск явно великоват для этой цели — ни в одну нормальную глотку он не пролезет, — согласился Динь. — Но это означало, что комплект был неполон.
— Вот именно! А теперь припомни, кто уверил нас в том, что диск — это Металлический Росток…
— Госпожа Стрекоза, когда было обнаружено тело графа! Но зачем ей понадобилось обращать на это наше внимание?
У мандарина Тана закололо в груди, и он принялся медленно растирать ее.
— Чтобы направить нас по ложному пути. На самом деле она вернулась на место преступления за орудием, которое обронила накануне.
Ученый Динь нахмурился, внимательно следя за объяснениями друга. А тот продолжал:
— Помнишь тот металлический кружок на коричневом шнурке, что валялся в луже крови? Жена скопца, пришедшая за диском, который мог бы стать веской уликой для следствия, увидела в этом великолепный шанс исказить правду: если нельзя скрыть что-то, достаточно представить это в ложном свете. Вдова графа только что объявила об исчезновении двух драгоценностей — Огненного Шара и Металлического Ростка. Госпожа Стрекоза, с ее острым умом, понимает, что лучшего момента для внедрения ложной улики не сыскать. Благодаря шнурку, привязанному к диску, он легко может сойти за шейную подвеску, тем более что в названии драгоценности есть указание на то, что она сделана из металла. К тому моменту госпожа Лилия вместе с скопцом вышла из комнаты и не смогла бы опротестовать ее версию.
![Роберт Говард - За Черной рекой [= По ту сторону Черной реки]](/uploads/posts/books/11728/11728.jpg)
