Фридрих Незнанский - Вынужденное признание
— Александр Борисович, может, не надо? — слабо возразил Сева Голованов.
Турецкий ничего не ответил. Он направился в угол гаража.
Чернявый лежал на полу со стянутыми ремнем руками и молча смотрел на приближающегося Турецкого. На его бледном лице застыла маска брезгливого презрения.
Турецкий подошел к нему вплотную, присел на одно колено и уткнул ствол пистолета Чернявому в лоб.
— Где моя жена? — тихо спросил Турецкий.
Чернявый ухмыльнулся и покачал головой. Турецкий нервно дернул щекой и коротко, без замаха ударил Чернявого рукоятью по голове. Чернявый вскрикнул и застонал. Турецкий вновь приставил ствол к его голове.
— Где она? — глухо повторил он.
Чернявый вновь покачал головой.
— Прощай, — холодно сказал Турецкий и щелкнул предохранителем пистолета.
— Подождите… — выдохнул Чернявый и судорожно сглотнул слюну. — Подождите… Я… — Его голос трусливо дрогнул. — Я скажу. Я все скажу.
Турецкий опустил пистолет, и чернявый торопливо заговорил:
— Ваша жена в квартире на Дмитровском шоссе. В квартире.
— Жива? — рявкнул на него Турецкий.
Чернявый с энтузиазмом закивал.
— Да… — сказал он. — С ней все в порядке. Бык хотел ее… — Он глянул на Турецкого и пугливо поежился. — Но я ее защитил, — тихо добавил он.
— Адрес! — прикрикнул на бледного мерзавца Турецкий.
— Дмитровское шоссе, дом тридцать семь. Квартира… — Чернявый наморщил окровавленный лоб, наконец вспомнил и назвал номер квартиры. Голос его был сиплым и гнусавым, словно он сильно простужен. Турецкий вспомнил, как этот мерзкий голос сообщил ему о похищении Ирины, и едва удержался от того, чтобы не размозжить негодяю голову.
— В этом доме спортивный магазин… — продолжал мямлить Чернявый. — Вы его быстро найдете.
— Она одна?
— Да.
— Молись, чтобы с ней все было в порядке. — Турецкий повернулся к друзьям и крикнул:
— Дмитровское шоссе! Едем!
Мужчины кивнули и быстро направились к выходу, но Турецкий окликнул Голованова:
— Сева, останься здесь и вызови ментов. И не забудь известить Грязнова.
Дом нашли быстро. Вихрем взбежав на третий этаж, Турецкий вспомнил, что забыл взять у чернявого ключи. Не раздумывая ни секунды, он отошел на несколько шагов назад, собираясь с ходу сломать дверь. Однако Филя его остановил:
— Спокойно, шеф. Дверь железная, не поддастся. Доверьтесь мне.
Он вытащил из кармана складной нож, вынул тонкое замысловатое лезвие и, вставив его в замочную скважину, принялся колдовать над замком. Наконец замок мягко щелкнул.
— Готово! — сказал Филя, распахнул дверь и с тихим возгласом отшатнулся в сторону, чтобы не быть растоптанным тяжелыми ботинками Турецкого, который в ту же секунду ворвался в квартиру.
Ирина Генриховна сидела на полу спальни, прислонившись спиной к стене. Руки ее были стянуты за спиной, на запястьях поблескивали наручники. Стройная щиколотка правой ноги была пристегнута наручником к батарее. Рот ее был заклеен скотчем.
Завидев вбежавшего в комнату Турецкого, она вздохнула и плотно сжала веки, словно боялась, что это сон.
Турецкий склонился над женой и аккуратно, стараясь не причинить Ирине боль, отклеил от ее губ скотч.
— Долго же вы добирались, — хрипловато прошептала она. — Я уж думала, никогда не дождусь…
— С тобой все в порядке? — спросил Турецкий дрожащим голосом, гладя Ирину по щеке.
Она слабо улыбнулась:
— Да… Все в порядке. Только руки немного болят.
Турецкий выхватил из пальцев Фили нож и принялся неумело курочить лезвием наручники. Ирина мужественно стиснула зубы, чтобы не застонать.
— Прости, — сказал Турецкий, заметив, что причиняет ей боль.
— Александр Борисович, — окликнул важняка Филя, — позвольте мне.
Турецкий яростно покрутил головой.
— Саша… пусти профессионала… — стараясь улыбнуться, проговорила Ира.
Только тогда Турецкий подпустил к наручникам Филю, который до сих пор смущенно стоял в стороне, не решаясь прервать бесполезную работу Турецкого.
А Ирина Генриховна нежно прикоснулась губами к волосам мужа и тихо сказала:
— Головушка ты моя бедовая.
Спустя сорок минут старенькая «мазда» Филиппа Агеева проворно неслась по Дмитровскому шоссе в сторону центра. На заднем сиденье, закутавшись в одеяло, мирно спала Ирина Генриховна Турецкая. Спала в объятиях своего мужа. Лицо ее было спокойным и чистым, ни тени беспокойства не отразилось на нем.
«Сильная женщина», — подумал Филя и улыбнулся спящему отражению Ирины Г енриховны.
— Кстати, Фил, — окликнул его Турецкий, — а как вы меня нашли?
— Скажите спасибо Грязнову. Мы перехватили разговор Шаховского с этой сволочью и установили номер его телефона. Потом Денис связался с дядей и объяснил ему ситуацию. Вячеслав Иванович, конечно, страшно разволновался, но Денис попросил его действовать конфиденциально, в смысле — без лишней огласки. Мы позвонили мерзавцу, а Вячеслав Иванович по звонку определил его местонахождение. Сами понимаете, погрешность была метров сто. Мы с Севой разделились и стали прочесывать гаражи поодиночке. Мне повезло — я нашел вас первым. Вот и все. Кстати… — Филя самодовольно улыбнулся. — Мы с Головачем поспорили на десять баксов, кто раньше вас найдет. Так что, Александр Борисыч, можете меня поздравить — я заработал на вас десятку. — Филя покосился на Турецкого и весело ему подмигнул: — С меня причитается!
21
В кабинете Турецкого Чернявый потерял львиную долю своей уверенности. Облепленный пластырем, с гипсовой повязкой на носу, понурый и растерянный, он казался древней мумией, неизвестно кем вынутой из гробницы и выставленной на всеобщее обозрение.
— Имя, фамилия, отчество, — приступил к допросу Турецкий.
— Я ведь уже говорил… Григорий Стальевич Пивоваров.
— «Стальевич», — усмехнулся Турецкий. — Это в честь усатого, что ли?
— Угу.
— Год рождения?
— Мой?
— Ну, не Сталина же.,
— Пятьдесят восьмой.
— Место работы и должность.
— Директор детективно-охранного агентства «Витязь».
Турецкий осторожно вставил в опухшие губы сигарету и закурил. Пристально посмотрел на Пивоварова:
— А теперь вы мне расскажете, каким образом ваше агентство связано с Шаховским и кто инициировал операцию по захвату Ирины Генриховны Турецкой.
Пивоваров глянул на Турецкого тяжелым взглядом.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — тихо, спокойно и без всякого вызова ответил он.
— Хорошо. Начнем с начала. Вы ведь не станете отрицать, что похитили Ирину Генриховну Турецкую?
— Я? — поднял брови Пивоваров. — Турецкую? Что за чушь! Я никого не похищал. И кстати, — он обиженно шмыгнул носом, — вы еще ответите за то, что приволокли меня сюда. Так же, как и за побои, которые нанес мне ваш… коротышка.
— Забавный ход, — усмехнулся Турецкий.
— Забавный? — Пивоваров осклабился. — Что же тут забавного? Вы напали на меня и на моего приятеля, избили нас до полусмерти, а потом еще и приволокли сюда, в прокуратуру, хотя не имеете на это никакого права. Я сегодня же потребую медицинского освидетельствования.
Турецкий посмотрел на Чернявого с сожалением.
— Вы серьезно влипли, Пивоваров. Вряд ли ваши хозяева станут вытаскивать вас. Они плюнут на вас. Стряхнут, как ненужный мусор.
— Не понимаю, о каких хозяевах вы говорите.
Турецкий откинулся на спинку стула и окинул Пивоварова насмешливым взглядом:
— Вы можете юлить, сколько пожелаете, но от похищения вам отвертеться не удастся. Это я вам лично гарантирую.
— Вот как? — вновь вскинул брови Пивоваров. — Гарантируете? Может, вы мне предъявите ваши гарантии?
— Легко, — кивнул Турецкий.
Он достал из ящика стола диктофон и положил его на стол. Пивоваров подозрительно прищурился.
Турецкий нажал на кнопку воспроизведения. Диктофон забубнил:
«— Вот и вам я доверял, Александр Борисович, и что я получил взамен? Пленку, склеенную из нелепых обрывков. Разве это справедливо, а, Александр Борисович?
— Другой у меня нет… И эта пленка была цела до тех пор, пока ваши архаровцы не обстреляли машину.
— Вы хотите сказать, что пуля попала в кассету?
— Именно.
— Чудеса, да и только. Значит, вы хотите сказать, что мы зря похитили вашу жену? Зря привезли вас сюда? Значит, все это было зря?
— Выходит, что так…»
Турецкий выключил диктофон. Посмотрел на Пивоварова:
— Достаточно? Или хотите послушать еще?
— Черт… — процедил сквозь зубы Пивоваров. — Как же я упустил…
