Юлия Алейникова - До последнего удара сердца
Она отложила нож.
– Эта мямля всю жизнь жила на готовом. Сперва мамочка с папочкой пылинки сдували, потом муженек нашелся, который бабки давал без ограничений, всем обеспечивал, исполнял любые капризы и ничего не требовал взамен. Даже детей. – Стрижелецкая возмущенно фыркнула. – А эта пустоголовая размазня еще и ныла от скуки! Я смотрю, ты сама по жизни карабкаешься? – окинула Женю оценивающим взглядом Виктория Дмитриевна. – Так вот я тоже. Отчим за всю жизнь на меня ни копейки не потратил, у него своя дочка была. Мать была глупая, мягкотелая курица вроде Марины, ни пользы, ни толку. А потом и муж мне достался, вроде умный мужик, не без способностей, но… – Заговорив про мужа, она словно потеряла часть запала, ее голос утратил силу, она словно выдохлась.
– Вы его любите? – догадалась Женя.
Стрижелецкая вскинула на нее глаза, словно не расслышала вопроса, потом кивнула.
– Да. – И добавила после минутной паузы: – Если бы он был другим, более волевым, напористым, возможно, мне не пришлось бы мухлевать с пересадками. Но надо было жить. Зарабатывать деньги.
– Это он вас заставлял? – с насмешливым сомнением спросила девушка.
– Нет, разумеется. Он, когда узнал, чуть в обморок не упал, – проговорила Стрижелецкая, словно поделилась с Женей, как с подругой, интимной, забавной подробностью собственной личной жизни. – И все же я ему очень обязана. Он пошел ради меня на большую жертву. Такое не забывается.
– Однако для слабовольного интеллигента он у вас не промах оказался. Михайлова зарезать смог, – не откликнувшись на ее дружелюбие, презрительно произнесла журналистка.
– Не убивал он Михайлова, – моментально мрачнея, сказала Стрижелецкая. – Это я не сдержалась. Когда этот придурок полковник стал орать, что его не запугать, что он никогда не успокоится, до международного суда дойдет, до президента, на центральные каналы обратится и в Американское консульство… – Она тяжело вздохнула. – Я тогда ужин готовила. Не знаю, что на меня нашло? Просто кинулась на него. Словно темная удушающая пелена окутала, если бы в него нож не воткнула, то, наверное, задохнулась бы насмерть. Никогда такого со мной не было. А потом, когда очнулась, уже поздно было. Удар был точный. Пришлось полицию вызывать. Я хотела сказать, что Михайлов на меня первый набросился, что это была самооборона, но муж не позволил. На себя все взял. – Лицо Стрижелецкой стало очень мягким, нежным, даже невинным и очень красивым.
– Поэтому вы ему побег устроили, операцию пластическую, документы у Стрижелецкого украли и Кольцова убили тоже из-за него? – кивая, проговорила Женя.
– Вы и это знаете? – взглянула на нее с удивлением Виктория Дмитриевна.
– Представьте себе, – не скрывая торжества, ответила девушка.
– Да. Кольцов грозился полицией, обещал донести на мужа, – раздраженно пояснила Стрижелецкая. – Я не могла его отговорить, он как с цепи сорвался, когда узнал, кто я. Пришлось срочно принимать меры.
– Он узнал, что безымянный пациент – ваш бывший муж? – полюбопытствовала Женя.
– Нет. Но стоило полиции сунуть нос в это дело, все бы вскрылось. Мне нужно было выиграть время до приезда Стрижелецкого. И в принципе у меня все получилось. Вот только вас я, кажется, недооценила. Вы не просто дура. Вы опасная дура! – произнесла она, вытирая руки о кухонное льняное полотенце.
– Судя по всему, нет. Если бы я была дурой, вы бы благополучно отбыли на Святую землю не сегодня – завтра в компании с бывшим муженьком. Но я вам этого не позволю, – твердо проговорила Женя. – А кстати, куда делся настоящий Стрижелецкий, ведь он должен был прилететь в Россию, чтобы вы с Дробышевым легально ее потом покинули?
– Да, он здесь, – согласно кивнула Виктория Дмитриевна, выходя из-за стойки со скатертью в руках. Вероятно, привычка к красоте и респектабельности даже в мелочах была частью ее натуры. – И возможно, рано или поздно он найдется, – бросила она невзначай. Но вам это узнать будет не суждено.
Стрижелецкая круто развернулась к Жене, отбрасывая в сторону скатерть, и в следующий миг, девушка почувствовала у себя на горле острое холодное лезвие.
– Вы что, с ума сошли? Если вы меня зарежете, от такого убийства вам уже не отвертеться! – Женя непроизвольно старалась подняться на цыпочки, чтобы страшное, холодное лезвие не касалось шеи, но, к несчастью, они со Стрижелецкой были примерно одного роста, к тому же Виктория Дмитриевна была на каблуках, а у Жени за спиной находилась проклятая стойка, и деваться ей было некуда. – Помогите! Убивают! – тоненько, пронзительно, боясь напрячь связки, чтобы нож случайно не порезал кожу на шее, запричитала девушка, в панике глядя на Стрижелецкую. Она совершенно точно знала, что ее сейчас убьют.
– Да, время неподходящее, и вы у меня дома, – задумчиво заметила Стрижелецкая, рассматривая Женино побелевшее от страха лицо, – но я что-нибудь придумаю, как-нибудь выкручусь, ведь мне надо продержаться только до вечера.
Придумывать ей не пришлось. Потому что в следующий миг почти бесшумно для такого количества народа в комнату ворвались полицейские во главе со следователем Вадимом Юрьевичем и Володей Скрябиным.
У Стрижелецкой выбили нож и скрутили ей руки, Володя схватил Женю в охапку и прижал к себе.
– Перепугалась? – спросил он ласковым, чуть насмешливым голосом. – Неужели ты подумала, что я позволю этой ненормальной убить свою будущую жену?
– Какую жену? – преодолевая перестук собственных зубов, озадаченно спросила Женя.
– Тебя, глупышка. Я же говорил, что женюсь на тебе, или ты все еще думаешь, что это шутка? – Он отодвинулся от нее и притворно строго посмотрел ей в глаза.
– Не шутка, а скверная привычка дурить головы невинным девушкам, – утирая слезы ужаса, проговорила немного пришедшая в себя Женя.
– Ах, вот как?
Володя отступил от нее и окликнул занятых Стрижелецкой сотрудников следственного отдела.
– Господа, минуту внимания! Одну минуту! Кое-что важное! – произнес он громким, хорошо поставленным голосом, привлекая внимание присутствующих. – Недавно я сделал этой девушке предложение, но она сочла его шуткой. Я хочу повторить его при свидетелях. Предложение будет особенно весомым, потому что свидетели в погонах, – пошутил он и повернулся к Жене. – Евгения, выходи за меня замуж, – попросил он обычным, лишенным клоунского пафоса голосом, от которого у Жени пропал дар речи и глаза на лоб вылезли. Предложение руки и сердца ей делали впервые. – У тебя сегодня был тяжелый день, поэтому немедленного ответа не требую, скажешь «да» завтра, но лучше сегодня вечером. В общем, не затягивай, – посоветовал Володя, притягивая онемевшую девушку к себе и чмокая ее в лоб. – А сейчас поехали, я отвезу тебя домой. Всем спасибо, – обернулся он к развеселившимся сотрудникам полиции. – Вадим Юрьевич, я Евгению отвезу и сразу к вам! – пообещал он следователю. – Вы уж дождитесь, не начинайте без меня.
Эпилог
– Обалденно! Феерично! Классно! Круто! Как всегда! – бурля от восторга, Трупп тряс Женину руку. – Ну, Потапова, ну, молоток! Взорвала аудиторию! А момент, когда она на тебя с ножом бросилась, просто за гранью! Знаешь, у меня уже наметочки есть, кого из спонсоров поиметь можно! Я уже два банка на крючок насадил, и плюс сосисочная империя! Эх, Потапова! Скоро мы с тобой… – заговорщицки прошептал ей на ухо Тенгиз Карпович, а вместо окончания фразы озорно подмигнул.
– Ага. Вот и славно, – устало кивнула Женя, у которой после эфира, вследствие сильнейшего нервного напряжения, всегда наступал упадок сил. – Нам теперь спонсоры понадобятся как никогда. Видеооборудование в квартире Стрижелецкой было установлено незаконно, и хотя Володя со следователем обещали нас прикрыть, но зная Стрижелецкую, уверенно заявляю, нас ждет долгий изматывающий судебный процесс.
– Что? Судебный процесс? Ты с ума сошла? Да еще и долгий? Ты представляешь, какие это бабки? – тут же развернулся на сто восемьдесят градусов Трупп.
– Не нравится? Вырежьте этот эпизод из передачи, принесите Стрижелецкой в эфире извинения и соглашайтесь на отступные, – вяло посоветовала Женя и, больше не обращая внимания на главреда, побрела в свою гримерку.
Эфир получился сногсшибательным. После ареста Стрижелецкой поучавствовать в эфире согласились помимо Нади Огаревой супруги Харченко, тем более что дорогу и гостиницу оплачивал канал, подруга скончавшейся за несколько дней до эфира Анны Павловны Михайловой Ольга Сергеевна, старенькая санитарка баба Шура из НИИ трансплантологии, которую помог разыскать Харченко.
Запись неофициального визита журналистки Потаповой к Виктории Стрижелецкой и циничные признания последней произвели эффект взорвавшейся бомбы. Если бы Виктория Дмитриевна была на свободе, не исключено, что нашлись бы желающие линчевать ее без суда и следствия. Во всяком случае, многие телевизионные каналы, включая и федеральные, развернуто осветили дело врача-убийцы Дробышевой Виктории Дмитриевны и проведенное Женей расследование, тем более что основные события этого преступления разворачивались в столице, там же проживало большинство действующих лиц этой истории.
