Фридрих Незнанский - Игра по крупному
— Так ищите, ищите! Что вы так на меня смотрите? — Она встала, сверкая глазами. — Или отвезите меня обратно!
— Почему бы вам, госпожа Делара, не поискать эти устройства самой? — сказал Солонин.
— Мне? — Она прижала руки к груди. — Я должна их искать?
— Я вам помогу, — кивнул Солонин. — Одно вы найдете в той вазе из-под цветов... загляните, не стесняйтесь. Только протяните руку.
Она боязливо сунула руку в вазу, лицо ее дрогнуло, и вытащила «жука»...
— Вот видите? — Она положила его на стол.
— Другое устройство вы найдете, если протянете руку под абажур, — продолжал Витя. — Нет, левее, еще левее...
Она вытащила оттуда точно такого же «жука» и осторожно положила рядом с первым.
— Боже... сколько же их еще? — вздохнула она. — Но теперь вы убедились?
— Да, — сказал я. — Безусловно... Странно, что вы не хотите узнать, откуда мистеру Кэрригану известно о том, где они находятся?
— В самом деле... — прошептала она. — Я ничего не понимаю... Вы сами их туда положили?
— У нас алиби, Делара, — сказал Витя. — Когда похищали Алекпера, я был в Германии. Мистер Косецки в Москве. А вы были здесь.
— Хотите сказать, что я их поставила? — Она играла свою роль до конца. И надо сказать, делала это мастерски.
— Зачем? — спросил я. — Эти устройства поставили этой ночью, чтобы доказать вашу непричастность.
— Не понимаю, чего вы от меня хотите! — простонала она и упала в кресло. Ее лицо пошло, что называется, пятнами.
— Могу подсказать, где еще их найти, — сказал Витя. — Кстати, они не работают. У них, как только что сказал мой друг, иное назначение. Так подсказать, где остальные? В ванной — под выключателем, в спальне — под настольной лампой... Будете смотреть?
Она покачала головой. Ее губы мелко дрожали. Она зарыдала, закрыв лицо руками.
— Они меня запугали... — сказала она. — Я вовсе не думала, что они пойдут на это. Я умолял а их не трогать Алекпера. Но я уже не могла... понимаете, не могла... Они угрожали выкрасть мою дочь... Алекпер ее знает. Я просто запуталась во всем этом!
— Ты уверен, что «жучки» не подключены? — спросил я Витю. — Нас сейчас никто не слышит?
Он ответил:
— Еще вчера проверил... Но поглядеть можно, на всякий случай.
— Сразу надо было смотреть, — проворчал я.
Делара испуганно смотрела на нас, как бы не
понимая, что происходит.
Алекпер по-прежнему молчал и ни на кого не смотрел.
Ждать Витю пришлось недолго.
— Все отключено, — сказал он, вернувшись.
— Итак, хотелось бы знать, Делара, кто еще что-то узнал о нас с вашей помощью? — спросил я.
Она все еще казалась испуганной.
— Наверное, я последняя дура... Но клянусь, о вас никто меня не спрашивал. И я ничего не рассказывала. Только об Алекпере спрашивали. Я даже не предполагала, что кто-то этим воспользуется. Меня просили кое-что узнать у него... Говорили, будто это на пользу делу для нашей республики. Я ответила, что увижу Алекпера завтра и обо всем спрошу. Меня просили сказать, когда точно произойдет встреча, поскольку информация была нужна немедленно. Я и сказала: как обычно. Мы встретимся там, где всегда. Клянусь своей дочерью, я не предполагала, что они его похитят! И когда это случилось, я спросила их... Они только пожимали плечами. Говорили о чеченцах, о какой-то третьей силе. И я поверила, что так оно и есть.
Она умоляюще посмотрела на Алекпера.
— Кто они, — спросил он по-русски, — и что они хотели от тебя услышать? Ведь я тебе почти ничего не говорил. Мы раз и навсегда договорились: о делах — ни слова. Помнишь?
— Да, дорогой, но все же ты кое-что рассказывал. Про дележ добычи или раздел продукции, уже не припомню... — Она опустила голову и очень тихо произнесла: — Это все, что я могу вам сказать.
15
Володя шел в общей похоронной процессии, стараясь незаметно разглядеть присутствующих. Народу было много. Большое количество цветов и венков. В это время на этом же кладбище — неподалеку — хоронили Анатолия Чердынцева. Провожающих там было мало, все шедшие за его гробом поглядывали на пышные похороны той, в чьих объятьях его застрелили.
Снег валил с самого утра. От ворот кладбища до вырытой могилы идти было далеко. Гроб Елены Томилиной несли ее муж и Гоша Козлачевский. Они шли впереди. Сзади гроб придерживали телохранители — Аркадий и Тимур. Они были самые надежные и сильные, все другие, пристраивающиеся с боков, больше старались отметиться в глазах будущего губернатора, скользили, едва не падая, и быстро менялись.
Гоша был недоволен. Двигался крупными шагами, задавая темп, так что за ним еле поспевали, и что-то недовольно выговаривал директору, шагавшему с ним рядом.
— Что, ближе места не нашлось? Я тебя просил как человека... — донеслось до Володи.
— Ничего не мог поделать, — оправдывался тот. — Родственники возражали. Там у нее бабушка похоронена. Ну что я мог? Что?
— Надо было ко мне обратиться, — сердито говорил Гоша. — Небось яма, где воды по колено... А Чердынцева где? Почему они за нами
г идут? Я же предупреждал, чтобы в разное время.
— Да хватит тебе... — вмешался Томилин. — Не до этого.
— Тоже мне, горем убитый, — с издевкой сказал Гоша.
Могила оказалась вырытой в низине. И как ' предполагал Гоша, была полна воды, покрытой тонким ледком.
— Нет, так не пойдет, — взбрыкнул Гоша. — А у Чердынцева где? На пригорке?
— Перестань... — сказал Томилин. — Не нужно затевать скандал в такую минуту.
— В какую такую минуту? — вытаращил на него глаза Гоша. — Ты что, милый, хочешь ее в эту лужу положить? Чердынцева — сюда!
Священник с крестом, готовившийся сказать свое напутствие, покачал головой.
— Не дело могилы менять, Георгий Семенович, — сказал он.
— Сам знаю, что дело, а что не дело... Придержи! — Он уступил свой угол гроба Коноплеву.
И зашагал, расталкивая встречных, туда, куда направлялась похоронная процессия с гробом Чердынцева.
Фрязин обратил внимание на реакцию окружающих. В основном все безропотно ждали. Мать погибшей всхлипывала, ее поддерживали под руки сестры Елены в черных платочках. Все молча стояли и чего-то ждали.
Гоша поднялся наверх. Там еще продолжалась работа, из могилы вылетали комья земли.
Володя тоже стал подниматься туда, наверх.
— Ну все, все... — Гоша совал деньги в руки матери покойного. — Что было, то было... И не забудьте, что из-за вашего сына ее убили. Но забудем, забудем... У вас священника нет? Вот наш и отпоет. Я сам ему заплачу. А вы... — Он присел перед могилой на корточки, глядя вниз на могильщиков. — Вы о чем там думаете, а? Хотите с убитой горем матери еще по стольнику содрать?
Они что-то ответили, но их слов Володя не разобрал. Только комья из могилы полетели быстрее.
— Даю пять минут, — вполголоса сказал Гоша, выпрямившись. — Или будете рыть могилу себе. Мое слово вы знаете...
Гроб с телом Чердынцева понесли к могиле, предназначенной Елене. И гробы с телами любовников встретились, почти столкнулись в тесноте кладбища, покачнулись на руках тех, кто их удерживал.
— Господи... что он вытворяет! — простонал едва слышно Томилин.
Гоша был несколько растерян. Смотрел со стороны на то, что происходило. Елена и Чердынцев снова были рядом.
— Ну подай чуть назад, дай пройти! — сказал Гоша. — Наклони немного...
Гроб с телом Чердынцева опустили ногами вниз, и его голова качнулась вниз, как если бы он поклонился своей последней любви, уступая ей дорогу.
Наконец гробы разминулись. Елену понесли наверх, на пригорок, Чердынцева опустили возле бывшей ее могилы.
Все переглядывались, перешептывались, неодобрительно поглядывая на Гошу.
А мать Чердынцева горько, в голос заплакала, и священник, начав было службу, вынужден был смолкнуть.
